— А все-таки почему Георгий Карпович поставил, как вы сказали, под сомнение правомерность ваших связей с руководством Минобороны?
— Дело в том, что в руководстве Министерства обороны, в свою очередь, к генералу Циневу проявлялась определенная настороженность, даже по возможности ограничивалось его участие в проводившихся мероприятиях. Поэтому при решении проблем государственной важности и отдельных вопросов я часто вынужден был исполнять роль связующего звена между председателем КГБ Андроповым и министром обороны Гречко, входившим тогда в Политбюро ЦК КПСС… Вот эти деловые связи с руководством другого силового ведомства не понравились генералу Циневу.
— Чем закончился для вас этот конфликт?
— В 1974 году я выбыл из центрального аппарата КГБ в связи с назначением руководителем Управления особых отделов КГБ в Германии. Андропов принял это решение по моей личной просьбе…
— Досадная история!.. Но еще один вопрос — как бы в завершение темы. С кем из министров обороны СССР вам довелось работать непосредственно?
— С маршалами Малиновским, Гречко, Устиновым. С Дмитрием Федоровичем, моим однофамильцем, были очень тесные контакты. На последнем учении, после которого его на самолете отправили больным, мы сидели в его резиденции с 9 до 3 утра. Он всем интересовался — и делами, и в персональном плане. В конце концов я ему напомнил: «Дмитрий Федорович, пора и отдохнуть, ведь по плану в 9 часов утра начало учения». — «Иван Лаврентьевич, не беспокойтесь — я сталинской закалки». Да вот видите. С Гречко у нас вообще очень давние отношения были — он меня знал с 1954 года. Так что каких-то проблем или противоречий у меня с военным руководством никогда не возникало. Отношения были спокойные, доверительные — шла обычная, нормальная работа. Как вы, надеюсь, смогли понять из моего рассказа, она в немалой степени отличается от деятельности территориальных органов.
— Иван Лаврентьевич, и последний вопрос к вам как руководителю 3-го Управления КГБ СССР и ветерану военной контрразведки. Что можете сказать о военной контрразведке ФСБ России?
— На основе встреч по линии совета ветеранов, совместных совещаний, на которые нас сочли возможным пригласить, личных встреч с действующими товарищами приходишь к выводу, что современная военная контрразведка идет по правильному пути. Сотрудники активно действуют, понимают, в какой обстановке находятся, а обстановка, прямо скажу, сложная, не ко всему мы оказались готовы. И хотя сложности у них серьезные, военные контрразведчики стараются их преодолеть и успешно преодолевают. В частности, они достойно проявили себя на Северном Кавказе. У меня складываются очень положительные отношения с руководством Департамента военной контрразведки — люди они подготовленные, зрелые, обладают нужным опытом. Дают объективные, правильные оценки тем событиям, которые происходят в государстве и в армии, ну и в мировом масштабе, разумеется. Конечно, я интересовался, как у них складываются отношения с военным ведомством, и понял: примерно так же, как в свое время складывались у нас. В общем, я дал бы молодому поколению контрразведчиков положительную оценку, верным курсом идут.
«Ветераны не будут одиноки»
Визитная карточка. Касим Ибрагимович Яхиен родился 25 ноября 1948 г. в Пензенской обл. После окончания машиностроительного техникума в 1969 г. начал учебу на вечернем факультете Пензенского политехнического института, но был призван на срочную службу. В 1971 г. поступил в Высшую Краснознаменную школу КГБ при СМ СССР, затем служил оперативным сотрудником в органах военной контрразведки. Почетный сотрудник контрразведки, полковник запаса. Председатель совета региональной общественной организации «Ветераны военной контрразведки».
— Наша региональная общественная организация учреждена в феврале 2006 года. Основная ее задача — оказание всемерной помощи и поддержки ветеранам, в первую очередь участникам Великой Отечественной войны, локальных войн и военных конфликтов и членам их семей. Мы также стараемся помогать и действующим сотрудникам ФСБ России, пострадавшим при исполнении своего служебного долга, их семьям.
— Чем же и как вы реально можете помочь?
— Знаете, как говорится, было бы желание. А у нас было не только желание заниматься благотворительной работой, но и конкретные планы. Так что, когда мы учредились, ни офиса тогда у нас еще не было, ни средств…
— Уточню, что громкое «офис» — это пара достаточно скромных кабинетов на служебной территории.
— Да, конечно, это не какие-то хоромы, а помещения, необходимые для работы. Так вот сразу же, как мы получили учредительные документы, я провел бесконечное количество встреч с нашими ветеранами. Встречался с теми, кто в помощи нуждается, знакомился с теми нашими ветеранами, которые сами могут помогать, — офицеры уходят в запас в трудоспособном возрасте и порой преуспевают в новых условиях. Такую работу я проводил на протяжении восьми месяцев, в день получалось по пять-шесть встреч. В результате у нас сейчас уже есть серьезная база данных на всех ветеранов Московского региона, а их немало…
— Примерно сколько?
— Одних только участников Великой Отечественной войны порядка двухсот пятидесяти человек.
— Это очень серьезно… Вероятно, есть какие-то категории ветеранов, требующие особых заботы и внимания?
— Конечно! Люди ведь живут в различных условиях. У одних есть дети, которые неплохо зарабатывают и помогают родителям, а есть ветераны, которые не имеют детей и вообще родственников или у кого-то дети-инвалиды, нетрудоспособные. Обязательно учитываем состояние здоровья. Составленный нами список позволяет определять, кому из наших ветеранов действительно трудно живется, кто в первую очередь нуждается в благотворительной поддержке. На основе этой информации мы каждый год готовим программу благотворительной деятельности, которая называется «Инициатива»: была «Инициатива»-2007, теперь — «Инициатива»-2008. Это план нашей работы, в который мы закладываем те проекты, которые будем проводить в течение года.
— То есть задачи для себя вы определяете исключительно сами, исходя из имеющейся информации?
— Нет, все наши проекты мы согласовываем с руководством Департамента военной контрразведки ФСБ России, с Советом ветеранов военной контрразведки, с которыми работаем в тесном контакте.
— В чем разница между советом ветеранов и вашей региональной общественной организацией? Вроде бы и совет ветеранов — это общественная организация, и у вас…
— Наша организация имеет статус юридического лица: есть расчетный счет в банке, мы ежеквартально делаем полную бухгалтерскую отчетность в налоговую инспекцию и другие надзирающие органы, нас могут в любое время проверить, правильно мы работаем или неправильно. А вот совет ветеранов департамента — чисто общественная организация без статуса юридического лица. То есть собираются ветераны, обсуждают свои проблемы, свои ветеранские вопросы. Конечно, это общение очень важно и необходимо для людей.
— Согласитесь, что к разного рода общественным организациям, решающим финансовые вопросы, отношение в народе довольно, так скажем, настороженное.
— К сожалению, мы это чувствуем на себе. В «эпоху Ельцина» была создана масса каких-то фондов, которые пользовались большими преференциями и допускали очень серьезные, масштабные злоупотребления. Поэтому до сих пор бытует мнение, что там, где фонд, где общественная организация, там воровство, пьянки и все такое прочее. Своей работой мы бросаем вызов этому мнению и реально занимаемся благотворительностью.
— Понятно… Тогда обратимся к вашей конкретной работе: в частности, что уже сделано в текущем году?
— Пожалуй, самое главное то, что мы поднялись на ноги. Ну а вот конкретные дела: с января по сегодняшний день в качестве единовременной материальной помощи ветеранам было выплачено более 8 миллионов рублей; за наши деньги Спецстрой России отремонтировал шесть квартир участников Великой Отечественной войны; возведены и открыты на Троекуровском кладбище три памятника фронтовикам, ветеранам военной контрразведки — «Красная звезда» об этом писала. К Дню Победы мы подарили ветеранам десять холодильников, были выделены средства на лечение наших ветеранов, финансировались хирургические операции. К тому же мы еще организуем выезд на отдых, проводим культурные мероприятия. Недавно большая группа ветеранов осмотрела возрожденный музейный комплекс в Царицыне.
— Проведение всех этих мероприятий требует немалых денег… Как вы их получаете?
— Я уже сказал, что знакомился не только с теми, кому нужно помогать, но и с теми, кто может помогать, и теперь у меня есть информация о наших ветеранах, которые преуспели в предпринимательской деятельности и могут, что называется, проспонсировать наши проекты. Поэтому я беру программу деятельности, иду к бизнесменам: «У нас вот такие проекты намечены на этот год… Где бы вы могли поучаствовать?» Когда человек видит конкретный план, он выбирает и говорит: «Вот этим вопросом я займусь» — и перечисляет деньги.
— Но это как раз и есть тот самый камень преткновения для многих фондов, о чем мы только что говорили…
— Я понимаю. Так вот, когда мы получаем деньги, я сразу делаю соответствующую информацию на совете ветеранов, и мы согласованно принимаем решение: «Под этот проект подпадают Иванов, Петров, Сидоров.» Совет ветеранов предоставляет мне список, мы распределяем полученную сумму, и я получаю деньги в банке. Как видите, все прозрачно!
— Насколько успешно удается вам выполнять свои планы, какие результаты?
— Могу сказать, что, по мнению руководства Департамента военной контрразведки, наша работа является беспрецедентной по своим результатам — ничего подобного ранее не было. Так считают и в совете ветеранов. Добавлю еще, что уже второй год подряд мы успешно участвуем в общероссийском конкурсе.
В прошлом году Президент России подписал распоряжение, которым выделил определенную, и немалую, сумму на поддержку ветеранского движения. Когда я об этом узнал, у меня возникло желание поучаствовать. Чтобы подготовить все необходимые обоснования, я буквально недели три не выходил из своего кабинета. Наша программа называлась «Никто не забыт, ничто не забыто», в нее вошли все те проекты, о которых я рассказал и которые мы потом успешно реализовали. В конкурсе участвовало более семисот организаций, и так получилось, что конкурсная комиссия, состоявшая из представителей Общественной палаты, Национального благотворительного фонда и Администрации Президента, обратила особое внимание на поданные нами документы, и мы получили первый грант — 6 миллионов рублей.