− обеспечение возможности передачи данных целеуказания в реальном масштабе времени, в том числе их корректировка и изменение уже в ходе применения высокоточных боеприпасов;
− непрерывное и надежное подавление соответствующих средств противника, препятствующих массированному применению своего вооружения и военной техники (ВВТ);
− своевременное вскрытие технологических прорывов и обнаружение у противника «революционизирующих» противоборство новых средств поражения и управления войсками, а также оперативных планов, продвинутых концепций и доктрин;
− обеспечение непрерывного оперативного руководства войсками в реальном либо близком к реальному времени и др.
В случае реализации данных направлений, подчеркивают американские эксперты, можно будет говорить о полноценном разведывательно-ударном комплексе, идея создания которого была выдвинута еще в 80-е годы прошлого века, но так и осталась, образно говоря, на бумаге.
Основные технологии, необходимые для достижения прорыва в области формирования такого высокоточного комплекса в рамках вооруженных сил, в принципе уже доступны либо появятся в ближайшее время. В ходе военных конфликтов последних лет, например, в бывшей Югославии и особенно в Афганистане и Ираке, имели место не только эксперименты, но и боевое тестирование сопряжения ударных платформ с удаленной разведывательной аппаратурой в режиме реального времени. И тем не менее, констатирует упоминавшийся американский эксперт Фицсаймондс, нынешнего потенциала пока недостаточно для создания разведывательно-ударного комплекса, который обеспечивал бы непрерывную связь сенсор — средство поражения в режиме реального времени между всеми целями и всеми огневыми средствами в районе проведения операции или на театре военных действий в целом [31, р. 269].
В наиболее развитых в военном отношении государствах, прежде всего США, отмечали зарубежные эксперты, на рубеже XX–XXI веков уже имелся достаточно широкий спектр средств обнаружения, которые способны предоставить командованию весьма ценные сведения, но по отдельности поставляемая ими даже аналитически обработанная информация лишь запутывала командира обилием зачастую противоречивых данных. Многие годы перед военным руководством США, как отмечалось выше, стояла задача не столько по массированному наращиванию количества средств обнаружения и платформ (что само по себе также желательно), сколько по согласованности процесса поиска целей, их четкого опознавания и распределения для последующего поражения.
Критическим элементом в предоставлении непрерывных, точных и достоверных данных от различных средств обнаружения для потребителя является их первоначальное сведение (синтез) в единую картину в режиме реального времени [41, р. 17]. При этом требуется не только способность к оперативной совместимости средств разведки на театре военных действий в режиме реального времени, но и высокая степень автономности в процессе выбора интересующих целей из значительной массы побочных данных. На первый взгляд, отмечали американские эксперты, представляется, что в настоящее время возможности синтеза информации уже реализованы и во многом зависят от четкой работы операторов. Но именно это порой и снижает уровень качества всей проделанной работы, поскольку вносит изрядную долю субъективизма. Настоящий технологический прорыв в области сбора разведывательных данных, добываемых в том числе и техническими средствами, подчеркивают сторонники опоры всецело на технологии, может быть достигнут лишь в случае создания динамической компьютерной модели анализа, отбора и распределения множества целей, которая бы позволяла в автоматическом режиме находить уязвимые места (объекты критической инфраструктуры) противника и направлять на них средства поражения.
В этой связи на передний план выходит еще одна проблема — избирательное доведение данных до инстанций, принимающих решение. Речь идет о выверенной, ключевой разведывательной информации, а не о массиве необработанных данных, главным образом от технических средств разведки. Дж. Фицсаймондс подчеркивает, что такое «умное представление» информации в режиме времени, приближенном к реальному, непосредственно от средств обнаружения до потребителя потребует практически полной автоматизации всего процесса. При этом, продолжает американский эксперт, формируемая таким образом «системная централизация» должна предусматривать возможность распределения операций между различными узлами для того, чтобы избежать уязвимости единого центрального узла, то есть речь идет о «сетевых системах» [31, р. 271].
Внедрение оперативно несовместимых систем доведения информации до потребителя в единую так называемую архитектуру военной разведки, указывают зарубежные эксперты, с неизбежностью повлечет за собой глубокие организационные изменения, которые без всякой натяжки можно назвать настоящей революцией в разведке.
Прежде всего, естественным образом следует ожидать последствий из обозначившегося процесса совмещения функций органов, занимающихся анализом поступающих сведений в реальном масштабе времени и немедленным доведением обработанной информации до заинтересованных инстанций. Это потребует высокого уровня совместимости, а по сути, стандартизации задач сбора разведсведений, анализа, хранения, извлечения и доклада. Соответственно, инстанции, процедуры и документооборот, не укладывающиеся в формируемую новую архитектуру разведки, будут упразднены или отомрут сами собой.
Форма прямого доклада, подразумевающего прохождение разведсведений от средств их обнаружения до потребителя в реальном масштабе времени, с неизбежностью избавит от необходимости промежуточных органов и должностей. Вероятно, в будущем произойдет если и не полное слияние, то ликвидация традиционного разграничения разведывательных и командных функций. Такие же относящиеся к разведывательному блоку специальности, как связист, пеленгатор, криптограф, оператор и др., вообще объединятся в единую информационную структуру.
В своей окончательной концептуальной форме разведывательно-ударный комплекс превратится в самонастраивающуюся компьютерную систему, в рамках которой отдельные подсистемы (разведывательные и ударные) будут сами производить вход в виртуальную систему управления комплекса и последующий выход. Комплекс будет сам в состоянии определять оптимальный алгоритм действий для каждого средства разведки и поражения: активацию, деактивацию, целеуказание и наведение на цель с максимальным эффектом, причем гораздо быстрее, чем человек. Примечательно, что американцами сделан существенный шаг на пути реализации данной идеи. Сформулированная и принятая ими еще в 1987 году так называемая Единая концепция возможностей согласованного задействования — СЕС (Cooperative Engagement Capability) в начале 2000-х годов приобрела реальные очертания в виде сконструированной универсальной многофункциональной системы управления оружием, центральным элементом которой является ЗРК «Иджис», которым уже оснащены многие крейсера и эсминцы ВМС США [9].
Квинтэссенцией разведывательной деятельности выступает информация, то есть аналитически обработанный массив сведений, полученных из различных источников, с соответствующими выводами и предложениями. За последние десятилетия, отмечают американские специалисты, произошла кардинальная переоценка информации как таковой, ее роли и значения в вооруженном противоборстве. Далеко не случаен тот факт, что с начала 90-х годов прошлого столетия в директивные документы вооруженных сил (ВС) США было включено такое понятие, как «информационная война», которое ныне стало неотъемлемой частью теории и практики ВС западных государств. Одними из первых на данный феномен в развитии военного искусства обратили внимание американские эксперты Элвин и Хайди Тофлер, которые подчеркивали, что «развитие техники может иметь результатом переход от информации как средства обеспечения традиционных военных действий к информации как войне, в которой изнурение противника и маневр становятся элементами обеспечения военного, политического и экономического давления посредством информационного управления» [67]. Появление же новой сферы противоборства — киберпространства и достижение доминирования в нем еще более усилило значимость информационной войны в деле достижения конечного успеха на поле боя. Из этого с неизбежностью следует, что создаваемый разведывательно-ударный комплекс, ускоряющий темп и эффективность ведения войны, представляет собой промежуточный этап на пути к новому концептуальному режиму войны, предусматривающему в том числе и так называемые наступательные информационные операции.
В этой связи следует подчеркнуть и такой факт. В конце 80-х годов прошлого века американский эксперт Роберт Маккью подметил следующую существенную закономерность: военное преимущество на любом уровне определяется не количеством потерь противника или умелым маневрированием своих войск, а восприятием результатов противостояния, в том числе осознанием или неосознанием поражения отдельными лицами — командирами, принимающими решение [55]. Другими словами, если обратиться к историческим примерам, внушение противнику мнения и навязывание ему картины закритичных потерь и разрушений параллельно с демонстрацией умелых маневров и перебросок своих войск зачастую служили средством принуждения оппонента осознать безысходность своего положения, чтобы затем вынудить признать свой проигрыш. Достичь этого можно, пожалуй, только при помощи информационного оружия.
Будущий же контроль над информацией может обеспечить не только четкое понимание складывающейся обстановки, как на поле боя, так и в более крупных локальном или региональном масштабах, но и глубокую степень информационного манипулирования таким образом, что можно будет управлять или даже разрушить систему управления войсками противника, парализовать ее и тем самым вынудить противника признать свое поражение.