ь в специальном органе, который был бы способен решить эти задачи.
Впервые идею о необходимости создания центра военно-морской мысли и управления высказал в 1888 году вице-адмирал И.Ф. Лихачев. Но лишь на проводившейся в 1902 году военно-морской стратегической игре “Война России с Японией” Морским министерством был сделан вывод о необходимости создания в составе ГМШ особого отделения, ведающего разработкой и составлением планов войны на море. Императором Николаем II “Соображения об учреждении оперативного отделения при военно-морском ученом отделе Главного Морского штаба”, подготовленные Морским министерством, были одобрены. В 1903 году “с целью одухотворить морское управление военной мыслью” такое подразделение было сформировано за счет разделения Военно-морского ученого отдела на две части: Распорядительно-учебную и Стратегическую (12 офицеров). В Стратегической части было учреждено Оперативное отделение, которое, в том числе, должно было обеспечивать организацию и ведение разведки флотов иностранных государств (Приложение 15).
Одновременно был образован законодательный отдел ГМШ, занимавшийся разработкой законопроектов по всем направлениям деятельности Морского министерства.
Новый этап реорганизации центральных органов военной разведки начался в первые годы XX века и очевидно был вызван ростом напряженности на Дальнем Востоке. 14 (27) марта 1900 года Николаем II утверждается проект реорганизации Главного штаба в составе пяти управлений, но, по “финансовым соображениям”, проведение его в жизнь откладывается на неопределенное время[120].
Вместе с тем “ввиду современных осложнений” на Дальнем Востоке в составе Глазного штаба 30 июля (12 августа) 1900 года учреждается “Генерал-квартирмейстерская часть в уменьшенном составе в числе Оперативного и Статистического отделений (Приложение 16)[121]. На Статистическое отделение возлагается задача “изучения государств Дальнего Востока: Китая, Японии и Кореи, а также сопредельных с ними
наших Приамурских и Среднеазиатских владений и наблюдения за текущими событиями в названных государствах”. Таким образом, разведывательные функции Азиатской части были переданы Статистическому отделению части генерал-квартирмейстера.
В “отделении” “было сосредоточено общее руководство составлением военно-статистических описаний округов Европейской России, производимом на основании высочайшего повеления от 27-го ноября 1900 года”[122]
Спустя шесть месяцев — в декабре 1900 года Канцелярия Военноученого комитета передается Генерал-квартирмейстерской части (Приложение 17), продолжая организовывать и вести разведку на Западе.
11 (24) апреля 1903 года спустя три года после их утверждения были, наконец, объявлены новые Штаты Главного штаба и Положение о нем. Собственно Главный штаб теперь состоял из пяти управлений:
— Первого генерал-квартирмейстера;
— Второго генерал-квартирмейстера;
— Дежурного генерала;
— Военных сообщений;
— Военно-топографического (Приложение 18).
В “Положении о Главном штабе” было сказано, что “на нем лежит обязанность сосредоточения данных, касающихся приведения войск на военное положение, а также разработки всех общих вопросов и соображений, относящихся до военной готовности государства и боевой деятельности войск”[123]. Согласно “Положению...”, начальник Главного штаба являлся ближайшим сотрудником военного министра “по осуществлению задач военного управления, возложенных на Главный штаб” и подчинялся непосредственно министру.
После реорганизации 1903 года руководство разведкой возлагается на 7-е отделение (По военной статистике иностранных государств) I-го отдела (Военно-статистического) Управления 2-го генерал-квартирмейстера Главного штаба.
Задачи 7-го отделения приказом по военному ведомству № 133 от 11 (24) апреля 1903 года были определены следующим образом “Сбор, обработка и издание военно-статистических материалов по иностранным государствам. Переписка по военно-агентурной части. Командирование офицеров с научными целями. Рассмотрение изобретений по военной части”[124]. Этому отделению были переданы и разведывательные функции Статистического отделения части генерал-квартирмейстера на Дальнем Востоке.
Обращает на себя внимание, что Управлению генерал-квартирмейстера Главного штаба не ставилась задача объединения и направления разведывательной деятельности штабов военных округов. Было также сохранено полное смешение добывающих и обрабатывающих функций в одном разведывательном органе.
Как видно из задач 7-го отделения, в новом органе по-прежнему отсутствовало разделение функции руководства зарубежными силами и средствами разведки и функции обработки разведывательной информации. Это обстоятельство дало себя почувствовать вскоре после проведенной реорганизации. Современник писал: “С первых же дней действий новой организации выяснилась необходимость иметь начальнику военно-статистического отдела в непосредственном ведении особое делопроизводство по личному составу военных агентов, вместе со всеми делами по негласной агентуре и денежным суммам”[125]. Для разрешения возникшей проблемы “явочным” порядком было создано не предусмотренное штатами “Особое делопроизводство”. С этой целью вышеперечисленные обязанности были возложены на двух из 17 штатных офицеров (начальник отделения, восемь столоначальников и восемь помощников столоначальников) — сотрудников 7-го отделения .
За решение разведывательных задач в Главном инженерном управлении отвечало Искусственное отделение, на которое в соответствии с Положением от 1869 года возлагались “наблюдение за всеми появляющимися за границей и в России улучшениями по технической части инженерного искусства и рассмотрение как сведений, доставляемых из-за границы нашими военными агентами и командируемыми с ученой целью лицами, так равно и предлагаемых непосредственно разными лицами изобретений и улучшений”[126].
Разведка Главного артиллерийского управления осуществлялась путем командирования офицеров за границу с целью выяснения “технических новинок”. Зарубежные силы центральных органов агентурной разведки русской армии и флота в конце XIX — начале XX вв. состояли из военных (морских) агентов, негласных (тайных) агентов и офицеров, командируемых за границу с разведывательными целями на короткий срок, включая лиц из состава военно-ученых экспедиций.
Важнейшим компонентом зарубежных сил являлись военные и морские агенты. По каким направлениям они осуществляли свою деятельность, какие задачи ставились перед этой категорией разведчиков? Военные и морские агенты представлялись органам внешних сношений принимающих государств вполне официально как офицеры русской армии и флота. В этой связи, их можно рассматривать как “гласных” военных агентов. По состоянию на 1899 год, “гласные” военные агенты находились в следующих столицах мира: в Париже, Лондоне, Берлине, Константинополе, Бухаресте, Белграде, Шанхае, Берне, Риме, Вене, Сеуле, Брюсселе и Гааге (один человек), Вашингтоне, Токио, а также в Копенгагене, Осло и Стокгольме (один человек)[127].
Морское министерство, в свою очередь, к этому времени было представлено морскими агентами во Франции, Великобритании, Германии и Нидерландах (один человек), Дании, Швеции и Норвегии (один человек), Турции, Японии и Североамериканских Соединенных Штатах.
Как военные, так и морские агенты в конце XIX века иногда назначались не в одну страну, а сразу в две и более. Так, например, в 1895 году Генерального штаба полковник К.И. Вогак был аккредитован в качестве военного агента одновременно в Китае и Японии (в 1896 году его деятельность, в связи с назначением отдельного военного агента в Японию, была ограничена одним Китаем — Примеч. авт.)
Определенную часть интересовавших Главный штаб разведывательных сведений военные и морские агенты добывали с использованием легальных путей с официальных позиций: за счет изучения прессы, различных так называемых “открытых” изданий (официальных отчетов, статистических сборников, уставов, инструкций), а также путем личного наблюдения и осведомления. Однако для обеспечения надежной защиты национальных интересов России изучение иностранных государств, их военной политики, намерений и планов, а также вооруженных сил не могло быть сведено только к сбору открытых сведений.
В подавляющем большинстве случаев информация, относящаяся к состоянию и перспективам развития вооруженных сил зарубежных стран, планам их развертывания и боевого применения с началом боевых действий, являлась секретом государства и охранялась им. К секретным относились и сведения по ряду важнейших аспектов деятельности вероятного противника в политической и военно-технической областях.
Получить секретную информацию можно было исключительно тайными путями — через третьих лиц. Тайные контакты с людьми, имевшими доступ к секретам иностранного государства, могли устанавливаться и развиваться порой только если наш офицер скрывал сначала свои истинные намерения, а иногда и положение иностранного военнослужащего. Отсюда лица, используя которых удавалось проникать в секреты государства тайными путями, стали называться негласными (тайными) агентами. К этой категории агентов, согласно терминологии, принятой в то время в русской военной разведке, в первую очередь относились граждане или подданные иностранных государств, привлеченные к тайному сотрудничеству с разведкой. Сама же разведка, осуществлявшаяся с помощью негласных (тайных) агентов, стала называться негласной (тайной) разведкой.