право сооружения телеграфа. Доходы общества освобождались от налогов, само оно было свободно от какого-то нн было контроля со стороны китайского правительства. Состав управления дороги, назначения и увольнения главных служащих подлежали утверждению русского министра финансов[209]. Сотрудники КВЖД непосредственно привлекались военным ведомством для решения разведывательных задач .
Передаваемая финансовыми агентами и представителями русских банков информация учитывалась при выработке внешнеэкономического курса России. Кроме того, поступающие из-за границы материалы накапливались и издавались министерством финансов в виде монографий по отдельным экономическим вопросам зарубежных государств, а также экономических обзоров отдельных районов. Эти данные широко использовались военным ведомством при разработке военно-статистических описаний сопредельных стран. Первое военно-географическое и экономическое описание Кореи было подготовлено и издано Министерством финансов в 1900 году[210].
Определенную роль играли входящие в состав Министерства финансов Отдельный корпус пограничной стражи, корчемная стража и таможенные учреждения.
Отдельный корпус пограничной стражи (ОКПС).
В начале 1811 года военный министр М.Б. Барклай-де-Толли провел инспектирование западной границы России и остался недовольным ее устройством. “Учреждение доброй пограничной стражи на западных границах империи всегда составляло одно из важных попечений военного министерства, — докладывал военный министр Императору по результатам инспекции, — ибо все распоряжения, получаемые к отвращению побегов через границу, вывоза монеты и меди, прогона лошадей и скота, входа в империю людей без паспортных, не могут быть действительны без благоустроенной пограничной стражи”[211]. В этом же году последовал высочайший указ об учреждении пограничной казачьей стражи. На основании Положения об ее устройстве на каждые 150 верст западной границы России назначалось по одному донскому казачьему полку.
С принятием в 1819 году Таможенного устава по всей сухопутной и морской границе России, а также по контрольной черте между империей и царством Польским, был учрежден “таможенный присмотр”, состоявший из команд таможенной стражи. В 1822 году казачьи донские полки были переведены с пограничной черты и размещены позади таможенной стражи на расстоянии от 3 до 5 верст, составив вторую линию надзора.
В 1827 году таможенная стража получила военную организацию: 13 таможенных округов, 4 бригады, 7 полубригад и 2 отдельные роты. Бригады и полубригады состояли из рот, а роты — из отрядов конных объездчиков и пеших стражников. В 1835 году таможенным стражникам попелено было именоваться пограничной стражей. 15 (27) октября 1893 года пограничная стража была выведена из Таможенного управления и преобразована в Отдельный корпус пограничной стражи (ОКПС) в составе Управления корпуса, 31 бригады, двух особых отделов и флотилии корпуса. Бригады были распределены по таможенным округам и разделялись на отделы, отделы — на отряды, отряды — на посты или кордоны. Отряды состояли из объездчиков и стражников с вахмистрами и фельдфебелями.
На ОКПС возлагались следующие задачи: “1) не допускать водворения контрабанды и перехода людей через граничу не в указанных местах; 2) всех людей, незаконно перешедших граничу, со всем, что при них окажется, задерживать и препровождать в таможенное управление; 3) охранять черту государственной граничы и не допускать, чтобы в 875-саженной полосе от границы возводились без разрешения начальства новые постройки; 4) задерживать всех бродящих при границе дезертиров, бродяг, беспаспортных и порубщиков казенного леса и не допускать на границе сборищ подозрительных лиц”[212].
Задачи борьбы с контрабандой и незаконными переходами границы требовали налаживания в ОКПС разведывательной службы. Разведывательной деятельностью, в соответствии с указаниями командира ОКПС, должны были заниматься все командиры и начальствующие лица корпуса. Начальник округа следил за разведкой и организацией агентурного дела и командировал подчиненных для сбора сведений. За постановку конкретной работы агентуры отвечал штаб-офицер для поручений при начальнике округа. Руководили разведкой командиры бригад, а непосредственно ее вели командиры отделов, отрядов, старшие вахмистры и помощники начальников постов
ОКПС не имел своих учебных заведений, поэтому офицеры поступали туда в основном из Военного и Морского министерств. Так, в 1900 году перевели 79 человек: из пехоты — 37, из кавалерии — 14, из казачьих войск — 10, из артиллерии — 3, из корпуса военных топографов — 1, из военного судного ведомства — 3[213]. Численность личного состава ОКПС на 31 декабря 1899 года (13 января 1900 года) составляла 37 327 чел., в том числе 1079 офицеров. Особо стоял вопрос о занятии должностей начальников штабов, куда требовались лица с высшим военным образованием. Шеф ОКПС (министр финансов) С.Ю. Витте решил назначать на эти должности офицеров Генерального штаба. Заполнение должностей сначала осуществлялось по решению Главного штаба военного ведомства, а в последующем — приглашением офицеров, окончивших курс академий Генерального штаба и Юридической, но за отсутствием вакансий не попавших в Генеральный штаб и откомандированных в строй[214].
К офицерам OKIIC предъявлялись высокие требования. Для производства в следующий чин и повышения по службе важное значение придавалось аттестованию его служебной деятельности и нравственных качеств. Аттестация заканчивалась одним словом- “выдающийся”, “хороший”, “удовлетворительный” или “неудовлетворительный”. К производству принимались штаб-офицеры только с аттестацией не ниже “хороший”.
Поскольку ОКПС являлся составной частью Вооруженных сил России, то по “Положению об организации и употреблении пограничной стражи в случае войны”, утвержденному Николаем II в июне 1899 года, военная подготовка офицерского состава ОКПС осуществлялась Глав-ным штабом военного ведомства. В приказе от 20 марта (2 апреля) 1900 года военный министр установил “чтобы все штаб-офицеры Генерального штаба , служащие в пограничной страже, привлекались ежегодно хотя бы на один месяц для участия в общих лагерных сборах”. В дополнение к этому было решено установить под руководством офицеров Генерального штаба в 18 западных пограничных сухопутных бригадах непрерывные тактические занятия. Программа этих занятий включала, в частности, изучение “разведки пути, местных предметов и противника, находящегося в походе, на отдыхе и на позиции”[215].
Штабы военных округов определяли задачи частей ОКПС, дислоцированных на территории военного округа, на предвоенный и начальный периоды войны и доводили планы действий (засады, набеги на важные объекты и населенные пункты, разрушение отдельных участков железных дорог, нападение на сборные пункты противника на сопредельной стороне и др.) до командира бригады включительно.
Высокая военная подготовка офицеров Отдельного корпуса пограничной стражи позволяла им оказывать содействие разведывательной деятельности штабов военных округов. Это видно на примере организации контроля за жизнедеятельностью маньчжурских железных дорог. В этих целях была создана Охранная стража, на первых порах из “охотников” — преимущественно из казаков, отбывших обязательный срок и остающихся на сверхсрочную службу, а также из офицеров-доброволь-цев. К началу русско-японской войны Охранная Стража, переименованная в Заамурский округ пограничной стражи, комплектовалась уже на общих основаниях и в оперативном отношении подчинялась командующему Маньчжурской армией. На всем протяжении Восточной (Забайкалье — Харбин — Владивосток) и Южной ветви маньчжурских дорог (Харбин — Порт-Артур) были развернуты четыре бригады пограничной стражи, общей численностью в 24 тысячи человек. Пограничная стража тонкой паутиной располагалась вдоль линии железнодорожных путей, в среднем около 11 человек на километр[216].
Организация разведывательной службы, в том числе и с использованием тайной агентуры вменялась в обязанность должностным лицам корпуса. В одном из первых циркуляров от 1894 года командира Отдельного корпуса пограничной стражи генерала от артиллерии А.Д. Свиньина, в частности, отмечалось, что “безуспешность действия чинов в преследовании контрабанды объясняется между прочим неимением в отрядах хороших доносчиков и неумением опшпать правгаьные доносы от доносов, делаемых для отвода глаз”[217] Недооценка значения агентурной работы с людьми, заслуживающими доверия, объясняла многие неудачи в борьбе с контрабандой. Поэтому командир корпуса обращал внимание командиров бригад и особых отделов “на ту пользу, которую несомненно приносят в деле охраны границы хорошие лазутчики”. Он предлагал офицерам усилить работу по заведению агентуры, памятуя, что затраченные “на приобретение хороших благонадежных доносителей труды и далее денежные средства никогда не пропадут даром и при доепшточиой энергии всегда вознаградятся с избытком”. Инструкция 1905 года предоставляла офицерам, ответственным за работу стайными агентами, широкие полномочия, включая возможность свободно переходить границу (для чего они снабжались годовыми заграничными паспортами) и осуществлять неконтролируемые денежные операции для оплаты агентов, причем ради конспирации запрещалось вести записи о контактах с ними. В инструкции подчеркивалось, что офицер, ведущий агентурную работу, “не должен гнушаться общением с личностями, низко стояирши по их положению, происхождению и нравственным качествам”