Ещё в 1902 году Япоштя заблаговременно начала готовить благо-прнятную дипломатическую обстановку в Европе, чтобы обезопасить себя от неожиданного выступления третьей державы. С этой целью в Европу была направлена миссия маркиза Ито, которой было поручено или договориться с Россией о сотрудничестве и разграничении сфер влияния, чтобы предупредить опасность войны, или заключить с Англией договор о военном союзе. Русская дипломатия не поняла целей японской миссии и не разгадала, что Япония еще колеблется в выборе ориенгашш между Россией и Англией. Обращения маркиза Ито в Петербурге были встречены очень холодно, а переговоры о спорных вопросах отклонены[239].
Руководство русской военной разведки стремилось точно определить степень и характер угрозы на Дальнем Востоке и нацеливало свои зарубежные силы на решение именно этой задачи.
В октябре 1901 года генерал-квартирмейстер Генерального штаба генерал-майор Я.Г.Жилинский в письме, адресованном военному агенту в Японии Генерального штаба полковнику Б.П.Ванновскому, отмечал, что “в течение настоящего года Главным штабом от Вашего Высокоблагородия было получено всего четыре донесения, между тем своевременное получение возможно более полных сведений о деятельности в Японии во всех сферах, а особенно в военной и морской, по прежнему является чрезвычайно важным, тем более, что, судя по английским газетам, издающимся в Лондоне, Токио и Шанхае, деятельность эта и по ныне представляется очень энергичной”[240]. Ванновскому было предложено “ныне же... в возможно непродолжительном времени”сообщить в Главный штаб целый ряд интересующих его сведении.
Одновременно Главный штаб указал военному агенту в Корее Генерального штаба полковнику И.И. Стрельбнцкому, что за 1901 юд от него было получено “только одно донесение по второстепенному вопросу об астрономическом определении положения некоторых пунктов Северной Кореи”в то время, как “сведение о состоянии корейских войск... было получено через агентов нашего Министерства иностранных дет”[241]. Стрельбнцкому также вменили в обязанность безотлагательно предоставить информацию по целому ряду вопросов.
Указания эти “однако не повлияли на усиление деятельности полковников Стрельбицкого и Ванновского”. Более того, как подчеркивалось в докладной записке по Главному штабу, “полковник Ванновский до сего времени (первая половина 1902 г.—Примеч. авт.) не представил еще отчета о больших японских маневрах в 1901 году”, первые сведения о которых “Главный штаб помимо газетных сообщений получил от Министерства иностранных дел”[242]. “Столь ничтожное число донесений ставит Главный штаб в полную неосведомленность как о деятельности Вашего Высокоблагородия по должности военного агента, так и о состоянии вооруженных сил Кореи”, — констатировал в своем письме на имя полковника Стрельбицкого начальник Главного штаба Генерального штаба генерал-лейтенант Сахаров 15 (28) мая 1902 года.
В том же месяце Главный штаб потребовал от Ванновского и Стрельбицкого, “чтобы они ежемесячно представляли бы донесения о всем происходящем в Японии и Корее”[243].
Однако и эти призывы не были услышаны в Токио и Корее. В этой связи, 4(17) толя 1902 года полковникам Ванновскому и Стрельбицкому было направлено уведомление о снятии их с занимаемых должностей. Учитывая, однако, что до прибытия своих преемников они будут исполнять обязанности военных агентов, Ванновскому и Стрельбиц-кому от имени военного министра была поставлена задача в шестимесячный срок составить военно-статистическое описание Японии и Ко-реи[244]. При этом обращалось внимание на то, что “в зависимости от исполнения работы” будет дана “оценка прав... на дальнейшее служебное движение”. Но и это не смогло подстегнуть нерадивых. Поставленная задача так и не была выполнена.
Подобное отношение со стороны военных агентов в Японии и Корее к исполнению своих служебных обязанностей предопределило искаженную оценку вооруженных сил стран пребывания.
По возвращении в Россию Ванновский счел возможным написать в своем докладе, что “японская армия далеко еще не вышла из состояния внутреннего неустройства, которое неизбежно должна переживать всякая армия, организованная на совершенно чуждых ее народной культуре основаниях, усвоенных с чисто японской слепой аккуратностью и почти исключительно по форме, а отнюдь не по существу, как, впрочем, это замечается и во всех прочих отраслях современной японской жизни. Вот почему, если, с одной стороны, японская армия уже давно не азиатская орда, а аккуратно, педантично организованное по европейскому шаблону более или менее хорошо вооруженное войско, то с другой — это вовсе не настоящая европейская армия, создавшаяся исторически, согласно выработанным собственной культурой принципам.
Пройдут десятки, может быть сотни лет, пока японская армия усвоит себе нравственные основания, на которых зиждется устройство всякого европейского войска, и ей станет по плечу тягаться па равных основаниях хотя бы с одной из самых слабых европейских держав. И это. конечно, в том случае, если страна выдержит тот внутренний разлад, который происходит от слишком быстрого наплыва -чуждых ее культуре исторической жизни идей”...
Куропаткнн на докладе Ванновского начертал: “Читал. Увлечений наших бывших военных агентов японской армией уже нет. Взгляд трезвый”[245].
Далеко не все военные агенты на Дальнем Востоке в этот период работали столь неэффективно в части добывания разведывательной информации. Так, “деятельность наших военных агентов в Китае за пять месяцев настоящего года выразилась в присылке следующего числа донесений:
— генерал-лейтенантом Вогаком — 17 рапортов и 81 депеша (из них 45 шифрованных);
— полковником Десино — 23 рапорта и 8 шифрованных депеш... Важнейшие сведения доставлены... о некоторых укрепленных пунктах в Южном Китае и об обороне нижнего течения реки Янцзыцзяна...”[246].
В начале 1903 года полковники Б.П. Ванновский и И.И. Стрель-бицкий были заменены Генерального штаба подполковниками В.К. Самойловым и Л .Р. фон-Раабеном, которые стали работать значительно активнее. Фон-Раабен в кратчайшие сроки — с февраля по июнь 1903 года — даже создал негласную агентурную есть из числа иностранцев. “В последнее время удалось организовать сбор сведений о Корее.
— отмечалось в докладе по Главному штабу, от 12 (25) июня 1903 года
— Наняты переводчики и имеются сотрудники европейцы из находящихся на корейской службе. Постоянные агенты из корейцев содержаться по одному в Генсане, Цинампо и Фузане и два в И-чжю.”[247].
В качестве источников информации о вооруженных силах Кореи и Япотши, размещенных на территории страны, у фон-Раабсиа выступали и высокопоставлышые военнослужащие. Так, “сведения о корейских войсках, о японском гарнизоне, о деятельности японцев вообще и прочие,
— подчеркивалось в Докладе, — получаются также от дворцового адъютанта.., от начальника юнкерского училища (единственного сколько-нибудь образованного корейского генерала) и от начальника военной канцелярии Императора”. Отдельные сведения получались военным агентом в Корее “из конторы русского лесопромышленного товарищества, от командированного в Корею кабинетом Его Императорского Величества горного инженера и от находящегося на корейской службе учителя русского языка” бывшего офицера, состоящего “агентом нашего министерства финансов”[248].
Извлечения из донесений “нашего военного агента в Корее Генерального штаба подполковника фон-Раабена... о деятельности японцев в Корее и о корейских войсках” регулярно “всеподданнейше представлялись Его Императорскому Величеству”. Так. замена одного человека другим на должности военного агента коренным образом изменила характер поступающей информации из Кореи.
Однако дни пребывания фон-Раабена на посту военного агента в Корее были сочтены. В июле 1903 года у него сост оялась дуэль с “чрезвычайным посланником и полномочным министром” в Корее А.И. Павловым (личность незаурядная и много сделавшая в последующем в части сбора разведывательной информации о Японии и се вооруженных силах, о чем будет сказано дальше — Примеч. авт.). Обстоятельства, приведшие к дуэта, неизвестны и не суть важны. Когда о происшедшем стало известно в Санкт-Петербурге, военный министр принял решение отстранить фон-Раабена от занимаемой должности. Для временного исполнения должности в Корею был командирован Гвардии капитан Н.М.Потапов. Первое время фон-Раабен отказывался признать полномочия Потапова, мотивируя это тем, что подобное смещение уже не входит в компетенцию военного министра[249]. Формально фон-Раабсн был прав, но его протест не был услышан. Официально Потапов приступил к временному исполнению должности военного агента с ноября 1903 года.
План воины японского командования носил активный характер и опирался на неподготовленность России к воине и недостаточность наличия русских сил на Дальнем Востоке к началу войны. Япония исходила из превосходства своего флота, что давало ей возможность уже с началом боевых действий путем уничтожения русской Тихоокеанской эскадры или изоляции ее в Порт-Артурской гавани захватить господство на море и тем самым обеспечить беспрепятственную переброску войск на азиатский материк. По расчетам японцев, господство