На основании сведений этого агента, русское министерство иностранных дел выразило протест перед министерством иностранных дел Германии- В дело вмешался сам Вильгельм, стараясь доказать Николаю Романову, что Германия помогает только России. В письме от 6 (20) февраля 1905 года он писал следующее:
“...Расследование, произведенное в конторах гамбургско-американской пароходной кампании, показывает, равным образом, что слухи о том. будто бы она на своих пароходах перевозила пушки и снаряды для Японии, совершенно неосновательны; ни оружия, никаких других военных материалов она в Японию не перевозила и для Японии не брала. Видимо, тучи французских и английских агентов, осаждающих адмиралтейство и военное министерство, рассерженные на наши фирмы, которые снабжают твое правительство хорошо и лучше, чем это делают французские и английские фирмы, распускают бесчисленное количество разных уток. Я посоветовал бы поменьше верить им и сверх того дать или пинка, чтобы они слетели в Неву...”[359].
Как говори гея, комментарии излишни. Известно, что протест Россией больше не возобновлялся.
I (14) декабря 1904 года военный агент России в Стокгольме Генерального штаба полковник А.М. Алексеев доложил о закупках Японией военной техники в Швеции. “...Для Японии спешно изготовляются гильзы для скорострельной артиллерии на Бофорском заводе в Швеции и что зти гильзы грузятся в Гетеборге”[360].
Оперативная ценность таких сведений непосредственно для ведения Россией боевых действий в Маньчжурии не могла быть высокой, но все же работа разведки в Европе способствовала формированию более объективной общей картины военно-поштпескон и военно-стратеги-ческой обстановки в мире в связи с войной.
Позиции военных агентов в Париже и Берлине использовались для передачи в Главный штаб и штаб Маньчжурской армии информации от негласной агентуры на Дальнем Восгоке.
В августе 1904 года из штаба Маньчжурской армии на имя Управляющего Канцелярией Военно-ученого комитета Генерального штаба генерал-майора В.П Целебровского была получена шифр телеграмма, раскрывающая механизм поступления такой информации: “Корреспондент французской газеты Жильблаз Превиньо изъявил согласие быть нашим тайным агентом в Китае и Корее. Превиньо будет телеграфировать по внешнему виду малоинтересные телеграммы по адресу Брюжер, в которых будут иметь значение разные буквы, слова, число букв и слогов. Не откажите просить военного агента в Париже получать точные копии телеграмм от родственника Превиньо господина Брюжер, проживающего на улице Бернье, в доме 24 и передавать телеграммы в штаб армии”[361].
Невзирая на все оговоренные условия, негласные (тайные) агенты предпочитали отправлять по известным им адресам не телеграммы, написанные условным языком, а письма, которые переводились военными агентами и направлялись в Главный штаб. Так, во второй половине ноября военным агентом во Франции Генерального штаба полковником В.П. Лазаревым было представлено “письмо агента, проживающего в Токио от 24 сентября (7 октября) 1904 года”[362]. Несмотря на всю незначительность, содержащейся в письме информации, из него, в результате кропотливой работы, были сделаны следующие “извлечения “О положении дел под Порт-Артуром”, “О японской полевой артиллерии”, “О плане японцев продления срока пребывания в запасе армии” а доложены “Его Величеству 27 ноября (10 декабря) 1904 года”.[363]
Характер, передаваемой негласной агентурой на Дальнем Востоке информации, и сроки ее поступления следуют из донесения военного агента в Берлине от 18 февраля (13 марта) 1905 года “Мною па этих днях получено донесение от Ботхера, отправленное им из Тянь-Дзина в последних числах декабря 1904 года — докладывал Шебеко. — Он сообщает , что в последних числах ноября он объездил по нейтральной зоне вдоль позиции обеих воюющих сторон...”[364]. “Общий вывод Ботхера, — писал военный агент, — сводится к тому, что собственно опасности от хунхузов нет; на самом театр войны японцы очень мало пользуются китайцами; гораздо важнее поддерживаемое японцами брожение в массах народных против русских и всяких иностранцев... “Донесение Ботхера было передано по телеграфу штабу Главнокомандующего 2(15) марта 1905 года и “доложено Его Величеству 5 (18) марта 1905 года”.
Военный агент во Франции полковник Лазарев докладывал в Санкт-Петербург и получаемую им от французского Главного штаба информацию о “вероятной группировке японцев”.
Военным агентам в европейских странах на ведение разведки Японии были выделены следующие суммы:
Военному агенту в Берлине......10 000 руб.
в Лондоне..... 15 000 руб.
в Париже......10 000 руб.
в Брюсселе..... 10 000 руб.
в Вене........5 000 руб.
в Риме........ 5 000 руб.
в Вашингтоне ... 10 000 руб.
Таким образом, всего было отпущено 65 000 рублей, а израсходовано лишь 32 000 рублей. Из этого следует, что средств у военных агентов было вполне достаточно, но они не нашли им применения[365].
Помимо сбора сведений о планах и намерениях японцев с военных агентов на Западе не снималась задача отслеживания деятельности вооруженных сил стран пребывания. По-прежнему активно, опираясь на имеющуюся у него негласную агентуру из числа иностранцев, работал военный агент в Австро-Венгрии Генерального штаба полковник В.А. Рооп.
“Представляю при сем Вашему Превосходительству в подлиннике нижеследующие секретные сведения по артиллерийской части, приобретенные из вполне надежного источника, — докладывал Рооп начальнику военно-статистического отдела 26 февраля (11 марта) 1905 года — 1. Секретный приказ с приложением сведений по мобилизации осадного гаубичного дивизиона; 2. Новая ведомость наличных запасов патронов на случай мобилизации в 1905 года...”[366].
Спустя несколько месяцев — 2 (15) июня 1905 года — Рооп представил в Главный штаб “копии с журнала секретного совещания австро-венгерской комиссии под председательством начальника Генерального штаба по выработке проекта укрепления страны на предстоящее десятилетие (1905—1914 гг.) и с секретной резолюцией австро-венгерского военного министерства по этому вопросу, имеющихся в моем распоряжении самое непродолжительное время”[367].
Направляя копии секретных документов, Рооп обратился с просьбой к вышестоящему руководству “не отказать в распоряжении о сохранении представляемых сведений в глубокой тайне, так как таковые, будучи крайне секретными, известны в Австро-Венгрии только ограниченному числу лиц и огласка их могла бы повести за собой крайне нежелательные последствия”.
Наряду с руководством деятельностью военной разведки 7-е отделение ГУГШ готовило и направляло в действующую армию справочные материалы по противнику. Так, только в 1904 году было издано до 145 тысяч экземпляров брошюр, имеющих непосредственное отношение к японским вооруженным силам и Дальневосточному театру и разосланы “исключительно в штабы и части войск Маньчжурских армий”. Среди этих брошюр были “Формы обмундирования японских сухопутных войск”, “Разведчики в Корее (русско-корейский словарь)”, “Полевая книжка для офицеров Маньчжурских армий”[368].
Разведывательное взаимодействие Военного и Морского министерств. Взаимодействие между Военным и Морским министерствами в области разведки в ходе русско-японской войны сводилось в основном к добыванию и передаче первым информации о погрузке на суда в западноевропейских портах японских военных заказов — “японской контрабанды”, согласно официальной переписке, — сроках выхода в море и предполагаемый маршрут следования этих судов. Предполагалось, что подобная упреждающая информация может быть использована флотом для организации перехвата военными кораблями России судов с японскими военными заказами.
Все сведения от военных агентов в Европе “об отходящих из вод судах, нагруженных японской контрабандой... безотлагательно сообщались в Главный Морской штаб для принятия сим последним мер для захвата означенной контрабанды”, — писал на имя начальника Главного штаба заведующий Канцелярией ВУК генерал-майор Целебровскин[369]. Однако в силу ограниченности сил и средств была предпринята только единственная попытка перехвата вышедшего 25 ноября (8 декабря) 1904 года из Гамбургского порта парохода “Самбия” с японским грузом на борту.
“В виду того же, что при уходе “Самбии” суда наши находились и находятся в настоящее время в Средиземном и Красном море и у западных и южных берегов Африки, что хорошо известно за границей, — информировал 5 (18) декабря 1904 года управляющий Морским министерством начальника Главного штаба, — то по всем вероятиям пароход “Самбия” изберет путь Магеллановым проливом...”[370]. В этой связи, одному из вспомогательных крейсеров, находившемуся близ Дакара, “было дано приказание уклониться от назначенного ранее пути и по времени предполагаемого прохода парохода “Самбия” крейсировать у островов Зеленого мыса”.
Однако все расчеты, построенные на учете “вероятий” не оправдались. “Самбия” прошел не Магеллановым проливом, а Суэцким каналом и не был перехвачен. “Адмирал Фелькерзам, имевший указания о желательности захвата этого парохода со столь ценным грузом, вынужден был преследуя главную цель — скорейшее соединение с главными силами эскадры генерал-адъютанта Рожественского уйти из Джибути со своим отрядом без всякого промедления”