Согласно словарю, разведывать, разведать — «чрез разные способы стараться узнать то, что неизвестно; доискиваться, допытыватъея, допрашиваться», разведывание — «старание узнать о чем-либо» (Словарь Академии Российской, по азбучному порядку расположенный. Ч. V. СПб., 1822. С. 818), что подтверждается вышеприведенной цитатой.
Багратион изначально не собирался ограничиваться организацией тактической разведки, опираясь в основном на лазутчиков. Еще в конце 1810 г., 26 ноября, он запросил разрешения военного министра на организацию постоянной агентуры в Австрии, в самой Вене. Для этого нужно было «иметь сношения в Вене с нашим министром Штакельбергом». Барклай такого разрешения не дал, так как на Штакельберга уже замыкалась целая сеть агентов. Но все это Багратиону не объяснялось, видимо, по причине секретности. Последний нервничал, его письма к военному министру были полны раздражения и почти не скрываемой обиды.
Особенностью организации разведки в предвоенный период и с началом боевых действий являлось использование в качестве лазутчиков местных жителей и в первую очередь евреев, плотно заселявших как приграничные западные области России, так и сопредельные с ней территории. Занимаясь торговлей и имея родственников за границей, они могли совершать частые легендированные переезды из одного населенного пункта в другой. «…Получено нижеследующее от посланного за границу еврея Янкеля Иоселевича, приехавшего из герцогства Варшавского в Пруссию…» — докладывал генерал-лейтенант Багговут военному министру 3 июня 1812 г.
Известны единичные случаи, когда в качестве лазутчиков использовались военные. «…Полученные мною заграничные известия оставленного в Полангене полковником Ареншильдом инж.-капитана Кетрица при сем имею честь препроводить к вашему высокопревосходительству, из которых усмотреть изволите, что неприятель приступает к постройке мостов на Немане…» — докладывал генерал-лейтенант Витгенштейн военному министру 5 июня 1812 г. (Отечественная война 1812 г. Материалы ВУА.Т. XIII. СПб., 1909. С. 43). Накануне войны в качестве лазутчика за границу был послан в партикулярном платье капитан Черниговского мушкетерского полка А.И. Нейдгарт[31]. Поскольку о его поездке узнала полиция герцогства Варшавского и она закончилась провалом, Барклай запретил использовать офицеров для подобных целей. Иногда в качестве лазутчиков выступали отставные офицеры и подданные других государств.
Организация сбора разведывательных сведений на сопредельных территориях имела свою специфику. Перед отправкой лазутчиков за границу на непродолжительный срок на таможнях заводились специально разрезанные на две части карточки с текстовыми данными на него. Одна из них вручалась лазутчику, другая оставалась на таможне, через которую разведчик должен был возвращаться в Россию. Таким образом, устанавливалась принадлежность человека к русской разведке после выполнения задания. 2 мая 1812 г. майор Каташев докладывал генерал-лейтенанту Витгенштейну: «По сношению Юрбургской пограничной таможни от 23-го числа апреля месяца за № 26, проезжающий заграницу по секретному купону юрбургский еврей Меер Морковский сего числа из Пруссии возвратился, и по надлежащем осмотре чрез Посвентскую рогатку в Россию пропущен».
Если лазутчик убывал на длительный срок, то сообщение с ним поддерживалось через связников—«разнощиков писем», или же почтовой корреспонденцией. Причем в последнем случае сообщение зашифровывалось или вписывалось между строк бытового текста специальными чернилами, видимыми только на свет. Если лазутчик жил вблизи русской границы, то практиковались также встречи с ним на границе или его переход на русскую сторону для передачи собранных сведений и получения новых инструкций.
Данные, поступавшие от таких лазутчиков, основывались на увиденном ими или же опирались на собранные слухи. В подавляющем большинстве случаев лазутчиками были случайные люди, в военном отношении не компетентные. Поэтому не приходится говорить о большой достоверности собранных ими сведений. Хотя иногда удавалось получать и верную информацию. Так, полковник И.И. Турский, состоявший на русской военной службе польский дворянин, представил точные сведения об организации и численности армии Герцогства Варшавского. Вербовались лазутчики и из числа жителей сопредельных с Россией территорий.
Деятельность тактической разведки имела особое значение в последние дни перед войной, когда усилия стратегической разведки в значительной степени были затруднены французскими спецслужбами. Кроме того, даже полученная агентами в Европе информация не могла из-за больших расстояний оперативно попадать в русские штабы. В этот период тактическая разведка значительно активизировала свои действия. По свидетельству генерала от кавалерии׳ Л.Л. Беннигсена, состоявшего при Александре I, император почти ежедневно получал в Вильно «известия и рапорты о движениях различных неприятельских корпусов; паши эмиссары повсюду встречали содействия и пособия при своих расследованиях. Дело паше было правое, и каждый благомыслящий человек, имевший возможность сообщить сведения о движении неприятеля, спешил нам га доставить» (Безотосный В.М. Указ. соч. С. 55–57). Такое положение в целом сохранилось и в предвоенные июньские дни, несмотря на то, что Наполеон для того, чтобы скрыть свои замыслы, распорядился организовать блокаду границ России. Почта перестала пропускаться через границу как в одну, так и в другую сторону, значительно был ограничен пропуск людей через границу.
Лица, предоставлявшие услуги разведке, требовали денег, и порой немалых. 21 октября 1811 г. Багратион докладывал военному министру Барклаю-де-Толли: «…Крайне трудно сыскивать верных людей, ибо таковые требуют весьма важную сумму. Естественно, рискуя быть повешенным в случае падшего на него подозрения, он может откупиться, имея большие деньги… У меня есть в виду надежные люди, достойные всякого доверия, но все они жалуются на скупость платежа и никто не соглашается за какие-нибудь 200 червонцев собою рисковать» (Отечественная война 1812 г. Материалы ВУА.Т. VII. С. 151).
Организовывали и направляли тактическую разведку офицеры: майоры М.-Л. де Лейзер (Лезер), А. Врангель и И.В. Вульферт — в Прибалтике; полковники И.И. Турский[32] и К.П. Шиц — в Белостоке; полковник В.А. Анохин — в Бресте; полковник И.О. де Витт — во 2-й Западной армии.
Особую активность в сборе информации о противнике на австрийской границе проявили братья Гирсы — Константин[33] и Карл[34], один — капитан Московского пехотного полка, в 1812 г. был назначен военным полицмейстером Радзивиллова, другой — почтмейстер в этом же городе. Во время войны именно через Радзивиллов поступали агентурные сообщения из Европы. 1 мая 1812 г. капитан Гире докладывал командиру 6-го корпуса генералу от инфантерии Дохтурову:«… Войска Австрийского в Галиции не более 40000, но полки не комплектны, равно отставки офицерам поныне продолжаются, а находящиеся в отпуску военные чины еще к полкам не прибыли. Хотя всем военным чинам к жалованию прибавлена часть денег и дана кроме того не в счет треть жалования, но зато не получают полную про-порцию провианта и фуража, а от артиллерийских и подъемных лошадей отнята половинная дача фуража впередь до повеления, почему лошади весьма изнурены…Помещик из Подгорцев уверяет, что в княжестве Варшавском не только люди, но и лошади кавалерийские питаются корой…Я вчерашнего дня говорил с одним купцом на грантов, который шесть дней из Дрездена, который и был в Лейпциге и почти всю армию французскую видел… Император французский по выезде сего купца из Дрездена еще туда не прибыл» (Отечественная война 1812 г. Материалы ВУА.Т. XIII. СПб., 1909. С. 28).
5 мая 1812 г. на сей раз пограничный почтмейстер Карл Гире направил депешу генералу от инфантерии Багратиону: «Полученное с заграничной Бродской почтой письмо на имя капитана Крусинского в Житомире, в коем усмотри я донесение о движениях и количествах армии французской и прочей, равно и другие известия, касающиеся воинских обстоятельств, при сем в оригинале по порочной эстафете к вашему сиятельству на благорассмотрение представить честь имею».
Нс последнюю роль в получении данных о передислокации войск Великой армии играла перлюстрация писем. Литовский почтмейстер А. Бухарский докладывал Барклаю-де-Толли: «Вследствие секретного повеления вашего высокопревосходительства от 29-го мая № 98 честь имею донести, что в пограничных почтовых конторах Гродненской, Белостокской, Брестской и Радзивиловской производится всегда надлежащий надзор за иностранной корреспонденцией. Я ныне предписал чиновникам, занимающим там сию обязанность, выписки из подозрительных им чуждых обыкновенной переписке писем доставлять без замедления времени к главнокомандующим армиями, которые к ним ближе будут находиться…»
Для сбора разведывательных сведений использовались командировки офицеров в авангард русских войск. «…Накануне отъезда моего из Гродно, — доносил Барклаю генерал-адъютант граф Шувалов 4 июня 1812 г., — отправил я адъютанта моего капитана Штакельберга на границу по дистанции моего авангарда для получения некоторых известий с той стороны. Сей расторопный и деятельный офицер доставил мне… сведения…» (там же. С. 34).
Источником информации выступали также высылавшиеся разъезды, выставляемые посты, кордоны и пикеты. Генерал-лейтенант Багговут докладывал военному министру 6 июня из Чебишки: «…примечены ныне кордонною стражею вверенного мне корпуса на противоположной стороне [высылаемые] польскими войсками разъезды… Хорунжий Могилев донес, что близ поста его кордона, называемого "Станевского", от Ковны вверх по реке к Румишкам примечено, что четыре улана с мужиком ездили противу брода и уповательно рассматривали глубину реки, против коего места нашею кордонною стражею поставлен секретный пикет…»