В данном контексте под агентом понимался тайный сотрудник высшей полиции, обязанность которого состояла «в поспешном и верном доставлении всех сведений по данным им поручениям, при исполнении коих должны они строжайше наблюдать скрытность и скромность». Агенты должны были допускаться «к исправлению поручений» только после приведения к присяге по прилагаемой к документу форме.
Высшая воинская полиция была подчинена начальнику Главного штаба. Руководил Высшей воинской полицией директор, у которого в подчинении было два помощника, сотрудники, начальники полиции при отдельных корпусах, а также окружные начальники. «Вся окружность армиею занимаемая» делилась на три округа — два фланга и центр — каждый из которых вверялся «самому надежному и испытанному чиновнику вышшей полиции».
Отдельный раздел «Образования вышшей воинской полиции при армии» назывался «Об агентах». В этом разделе говорилось, что агенты могут быть «суть трех родов»: «1-е в земле союзной; 2-е в земле неутральной; 3-е в земле неприятельской». При этом пояснялось следующее:
— «Агенты в земле союзной могут быть чиновники гражданские и военные той земли или от армии посланные»;
— «Агенты в земле неутральной могут быть неутральные подданные, имеющие знакомства и связи, и по оным, или за деньги, снабжаемые аттестатами, паспортами и маршрутами, для переездов нужными. Они могут быть равным образом бургомистры, инспекторы таможен и проч.»;
— Агенты в земле неприятельской могут быть лазутчики, в оную отправляемые и постоянно там остающиеся, или монахи, продавцы, публичные девки, лекари и писцы, или мелкие чиновники, в неприятельской службе находящиеся».
Из поставленных задач следовало, что на Высшую воинскую полицию возлагались не только контрразведывательные, но и разведывательные задачи. Классификация же агентов, перечень агентов и лазутчиков говорили о том, что в первую очередь Высшая воинская полиция должна была решать задачи по организации и ведению разведки в интересах действующей армии. В действительности так и произошло, хотя и в весьма ограниченных масштабах. Стратегическая разведка в функции Высшей воинской полиции не вошла. Не исключено, что демонтаж заграничной военной разведки Барклаем-де-Толли в какой-то степени был связан с созданием Высшей воинской полиции. По крайней мере, эти оба события были связаны по времени.
«Образование вышшей воинской полиции при армии» интересно тем, что в документе приводятся практические указания—«распоряжения»—по организации работы с лазутчиками и агентами. Эти распоряжения, безусловно, учитывали накопившийся опыт как отечественной, так и зарубежной разведки. Опыт, который будет учитываться и в последующие годы.
В частности, указывалось, что при оплате услуг лазутчиков должно было быть «принято правилом, не давать им слишком мало, пи слишком много; ибо в первом случае могут они сделаться двусторонними или неприятельскими шпионами; а во вторам, обогатясь слишком скоро, отстать неожиданно в самое лучшее время». И далее на этот счет: «Нужно платить им достаточно, но держать в ожидании большого» и «За важные известия должно платить щедро». Тем же агентам и лазутчикам, «кои, находясь в иностранной службе или в таком положении, которое препятствует принимать деньги или жалованье, доставляют известия по какому либо духу партий, по личной преданности или дружбе, должно давать подарки и доставлять выгоды под разными предлогами, дабы не могли подумать, что почитают их шпионами, служащими из корысти».
Говоря «о способах переписки и сообщений» «должно» было предпочесть следующие. Письмо могло быть спрятано в восковой свече, выточеннной изнутри трости, зашито «в платье». Письмо могло быть разрезано на полосы, им также могло быть заряжено охотничье ружье. С лазутчиками, «которые не довольно смелы» можно было договариваться «о приносе письменных известий в кору выгнившего дерева или под какой-либо камень». Посланный за этими письменными сообщениями «может брать их и приносить ответы, не зная вообще лазутчика». В данном случае речь шла об использовании тайников.
Каждый округ высшей полиции должен был иметь «разные ключи цыфирей, из главной квартиры получаемых». «Вместо цыфири, для большей поспешности» предлагалось употреблять «самые надежные симпатические чернила», которые должны были быть доставлены из Главной квартиры. В случае же сообщений словесных, особенно при посылке лазутчиков «к лицам, коим они не знакомы», предлагалось давать лазутчику «пароль», на который следовало отвечать известным лазутчику «отзывом». «Известные масонские знаки и взаимные на них ответы могут удобно в сих случаях быть употребляемы».
«Лучшим знаком доверенности» к отправляемому за известием лазутчику могли служить «вырезанные карточки», вернее половинки карточек. «Известное число их под номерами» предварительно передавалось тому, с кем «учреждалась» связь. К тайному агенту посылался лазутчик с половинкой одной из занумерованных карточек. Тайный агент складывал свою половинку карточки с таким же номером, чем подтверждалась надежность лазутчика. Несколько половинок карточек с разными номерами, переданных ранее агенту, предполагали, что на связи с ним могут состоять несколько лазутчиков.
В «Образовании вышшей воинской полиции при армии» говорилось также и о «принужденном шпионстве» и о «вооруженном шпионстве». В случае «совершенной невозможности иметь известие о неприятеле в важных и решительных обстоятельствах» допускалось «иметь прибежище к принужденному шпионству». Оно состояло «в склонении обещанием наград, и даже угрозами местных жителей к проходу через места неприятелем занимаемые». «Вооруженное шпионство» заключалось в том, что командующий передовыми войсками отряжал в расположение неприятеля «разные партии казаков», командование над которыми поручалось «самым отважным офицерам». Таким партиям выделялся «расторопный лазутчик», который бы знал местность. Эти партии под покровом темноты и используя леса, должны были прорываться в расположение неприятеля для сбора разведывательных сведений. Причем лазутчик должен был узнавать «все обстоятельства и подробности». В данном случае речь шла о войсковой разведке.
«Инструкция Директору вышшей воинской полиции» и «Инструкция Начальнику Главного Штаба по управлению вышшей воинской полиции», а также «Образование вышшей воинской полиции при армии» представляли собой первые специальные инструкции по руководству агентами и лазутчиками,
Высшая воинская полиция как структурная часть Полевого управления войск в военное время была сформирована в апреле 1812 г., еще до образования Главного полевого штаба действующей армии и, соответственно, до назначения его Начальника (главнокомандующий Большой действующей армией и, соответственно, Начальник Главного полевого штаба были назначены только в августе месяце). В этой связи Высшая воинская полиция сформировалась при военном министре Барклае-де-Толли. А так как последний одновременно являлся и главнокомандующим 1-й Западной армией, то Высшая воинская полиция при военном министре совмещала в себе и функции таковой в 1-й Западной армии.
На пост директора Высшей воинской полиции при военном министре (Высшей воинской полиции 1 — й армии) 17 апреля 1812 г. был назначен Я.И. де Санглен[35]. Возглавлявший до этого Особенную канцелярию Министерства полиции, занимавшуюся производством политического сыска на всей территории Российской империи, Санглен являлся ее фактическим создателем и руководителем. Именно существование Особенной канцелярии дало основание министру внутренних дел В.П. Кочубею назвать впоследствии Министерство полиции этого периода «Министерством шпионства». «Город закипел шпионами всякого рода: тут были и иностранные, и русские шпионы, состоявшие на жалованье, шпионы добровольные; практиковались постоянные переодевания полицейских офицеров; уверяют даже, что сам министр прибегал к переодеванию», — писал В.ГІ. Кочубей в Записке на высочайшее имя (Деятели и участники в падении Сперанского // Русская старина СПб., 1902. Т. 109. С. 487–488). Широко образованный и владевший несколькими иностранными языками, Санглен не был далек и от военных проблем: в 1804–1807 гг. он читал лекции в Московском университете, в том числе и по военным наукам, а с 1807 по 1809 г. сопровождал генерал-майора П.М. Волконского во Францию с целью сбора сведений о французской армии и французском Генштабе.
Сразу же после назначения Санглен смог себе «вытребовать» из Министерства полиции коллежского асессора барона П.Ф. Розена[36], надворного советника П.А. Шлыкова[37], отставного поручика И.А. Лешковского[38]. Это далось нелегко — министр полиции А.Д. Балашов ни за что не хотел их отдавать. Лешковского Санглен тут же отослал в Гродно, так как последний был более самостоятелен, а Розена и Шлыкова оставил пока при себе, в Вильне.
«Совсем не безуспешно» стало налаживаться сотрудничество с полицмейстерами городов Вильно и Ковно — А. Вейсом[39] и майором Э.Л. Бистромом[40].
Первоначально вся канцелярия состояла из одного сотрудника — губернского секретаря Протопопова[41], человека «дельного» и, плавное, такого, которому можно было безраздельно доверять, так как через его руки должны были проходить бумаги государственной важности». По мере расширения секретного делопроизводства в помощь Протопопову поступили коллежский секретарь К.И. Валуа[42]