(Айрапетов Олег. Указ, соч. С. 303–321). Вместе с тем Россия не могла пойти на демобилизацию армии, не достигнув никаких результатов. Перед посланным в феврале в Европу ΙΊ.Π. Игнатьевым была поставлена задача организовать выступление держав в поддержку Константинопольской конференции. Принятый в конце марта 1878 г. Лондонский протокол подтверждал решения Константинопольской конференции. К протоколу прилагались две декларации. В первой декларации говорилось о том, что если Турция переведет свои войска на мирное положение и приступит к реформам, то Россия проведет «разоружение» — демобилизацию своих войск. Во второй декларации державы заявляли, что если соглашение о взаимном «разоружении» — демобилизации не будет достигнуто, Лондонский протокол «будет считаться лишенным силы».
Султан отверг текст протокола, не оставляя России выбора.
18 март а 1877 г. была подписана дополнительная к Будапештской конвенция, по которой подтверждалось право России на возвращение Южной Бессарабии, а Австро-Венгрии — на занятие Боснии и Герцеговины.
4 апреля 1877 г. советником посольства в Константинополе А.И. Нелидовым, тайно прибывшим в Бухарест, была заключена конвенция об условиях пребывания русских войск на румынской территории. Румыния, как вассал Турции, еще считалась турецкой территорией. Согласно конвенции, правительство Румынии обязывалось обеспечить русскую армию свободным проходом через свою территорию, оказать содействие в снабжении продовольствием и фуражом и предоставить возможность использования железных дорог, почт и телеграфа. Россия, со своей стороны, обязывалась «защищать нынешнюю целостность Румынии». Для укрепления вооружавшейся румынской армии ей было передано 32 тяжелых орудия, 4 вагона пороха и 25 тыс. винтовок. Через три дня после подписания этого документа, который признавал де-факто Румынию независимым государством, русские войска получили приказ вступить на территорию этой страны.
С ноября 1861 г. Военное министерство возглавлял генерал Д.А. Милютин, который провел ряд реформ, полностью изменивших систему укомплектования и управления армией. Финальным и самым известным эпизодом этой колоссальной работы было введение 1 января 1874 г. всесословной воинской повинности. Бе результаты, конечно, еще не могли проявиться, однако широкие преобразования в армии начались еще в 1862 г. Их естественной проверкой стала война.
Каковы же итоги 15-летнего пребывания Д.А. Милютина на посту военного министра? В своем всеподданнейшем докладе от 15 января 1862 г. он указывал в том числе как на «главнейшее затруднение» — на колоссальную цифру военной сметы, составлявшую тяжелейшее бремя для наших финансов, и ставил Военному министерству в непременную обязанность изыскивать все средства к облегчению этого бремени. И далее шли мероприятия, направленные на сокращение «бремени» (Военная энциклопедия. СПб., 1914. Т. XV. С. 294). Министр не озаботился о том, чтобы добиться экономии за счет проведения целого ряда предлагаемых им мероприятий, а высвобожденные деньги направить на «узкие» места, которых в армии было более чем предостаточно.
Постоянная экономия на нуждах армии привела к тому, что в 1877 г. она была вооружена винтовками нескольких образцов, не преобладая преимуществом вооружения. Из 48 пехотных дивизий русской армии только 16 имели на вооружении современные для того периода винтовки системы Бердана с прицельной дальностью стрельбы до 1200 шагов. В ходе перевооружения в течение 1877 г. новым оружием могли быть снабжены лишь войска, находившиеся в пределах империи и не участвовавшие в военных действиях, а также вновь формируемые войска. 5 дивизий на Кавказе имели игольчатые винтовки Карле с бумажным патроном, 27 дивизий — винтовки системы Крнка. Обе винтовки имели прицельную дальность стрельбы до 600 шагов в линейных ротах, до 1200 шагов у унтер-офицеров и у всех в стрелковых ротах.
Кавалерия к началу 1877 г. была перевооружена полностью. Перевооружение армии винтовками системы Бердан закончилось лишь в 1884 г.
В 1876 г., несмотря на тяжелейшее финансовое положение, Турция закупила для своей пехоты в США около 600 тыс. винтовок Пибоди-Мартини, превосходящих по дальности стрельбы винтовки Крнка и Карле, которыми были в основном вооружены воевавшие на Балканах и на Кавказе пехотинцы. Прицельная дальность стрельбы этого оружия доходила до 1800 шагов, скорострельность также существенно превосходила винтовки Крнка и Карле. Что касается турецкой кавалерии, то она была вооружена И- или 15-зарядными карабинами Винчестера, гораздо более скорострельными, чем оружие русской кавалерии. В ходе боевых действий обнаружилось значительное превосходство и новых стальных турецких орудий (немецкого и английского производства) над русскими бронзовыми пушками образца 1867 г. Таким образом, русская армия вступала в войну, имея устаревшее и явно уступавшее противнику по качеству оружие.
Несколько лучше обстояло дело с обученными резервами. Их было больше, чем у Турции, но все же явно недостаточно, чтобы принять вызов войны с коалицией.
Весной 1877 г. турецкая регулярная армия насчитывала 276 тыс. человек, из которых 186 тыс. были направлены на Балканы фронтом к линии Дуная и 90 тыс. расположены на русско-турецкой границе в Закавказье. Турецкие сухопутные войска были разделены на 7 армий: 1-я гвардейская занимала позиции у столицы; 2-я находилась на Дунае; 3-я — на границе с Сербией и в Македонии; 4-я в Закавказье и Малой Азии; 5-я — в Сирии; 6-я — в Месопотамии, 7-я — на Аравийском полуострове и в Йемене. Лучшие силы были собраны в 1 — й и 2-й армиях (Айрапетов Олег. Указ. соч. С. 322–324).
12 апреля 1877 г. в Кишиневе Александр И подписал манифест об объявлении войны Турции. Война вызвала огромный патриотический подъем и полную поддержку со стороны практически всех слоев общества. Из великих держав наиболее негативно на начало Русско-турецкой войны отреагировала Великобритания. К этому времени военным агентом в Лондоне являлся генерал-майор А.П. Горлов[123], сменивший на этом посту в 1873 г. полковника гр. П.И. Кутайсова[124]. Горлов был назначен на эту должность переводом из Северо-Американских
Соединенных Штатов, где с 1868 по 1873 г. «состоял военным агентом» (он был первым военным агентом в САСШ и после его отъезда должность военного агента долгое время оставалась вакантной).
Об умонастроениях в Великобритании после объявления Россией войны Турции А.П. Горлов докладывал в Санкт-Петербург следующее: «Ненависть к России и недоверие к ее правительству развиты до крайности во всей стране. Несмотря па протестации против поступков Турции, протестации чисто гуманной, не имеющей политического значения. Ненависть к России остается прежней. Хотя поведение турок делает для Англии более затруднительной поддержку этого государства — тем не менее, они будут его поддерживать, объявляя, что они имеют в виду не турецкие, а чисто английские интересы. В армии желание войны с Россией всеобще» (РГВИА. Ф. ВУА. Д. 7622. Л. 17806.). Английский премьер-министр Б. Дизраэли опасался, что русские войска смогут достигнуть Константинополя через 9 недель, а за это время Лондон сумеет перебросить к проливам силы, способные лишь закрепиться на Дарданеллах. Поэтому он предложил немедленно направить флот и морскую пехоту для занятия Галлипольского полуострова. Это предложение было отвергнуто — большинство членов правительства не захотело связывать себя союзом с Турцией и снова участвовать в войне против России.
В это же время Горлов доносил, что, будучи на вечере у Ротшильда, беседовал с одним штабным офицером-аристократом, не англичанином. На вопрос, как Англия, изъявляя о своем горячем желании помочь Турции в поражении России, собирается действовать, штабной офицер пояснил, что собственно из Англии можно будет направить от 50 до 60 тыс. человек, «но с трудом». «Начать полную отправку войск едва ли возможно ранее двух недель со дня отдания приказа; перевозка главной массы займет 5 или б недель, но и по истечении этого срока армия не будет еще готова вступить в бой. Армия имеет надобность в громадном обозе, которого сбор, перевозка, выгрузка и организация в Турции есть дело длинное и трудное, так что можно сказать, что по высадке всех войск пройдет еще не менее 5 или 6 недель, прежде чем армия в полном своем составе будет в состоянии выступить в поле». И далее: «Англия едва ли будет иметь право отдать приказ к отправке своего десантного отряда, ранее того времени, когда русские, заняв Адрианополь, двинутся к Царьграду. Но, вероятно, что русские пойдут на Константинополь только, если будет достаточная надежда на скорое его взятие. В таком случае, английский десант, требующий 2+6+6=14 недель или 3½ месяцев прежде вступления в бой, может появиться на театре действий слишком поздно»(РГВИА. Ф. ВУА. Д. 7622. Л. 194–195).
Так что отказ кабинета Дизраэли поддержать своего премьер-министра был продиктован не миролюбием, а отсутствием возможностей. Была, правда, и англо-индийская армия, но ее мобилизационные возможности были невелики. В 1877 г. англичане смогли перебросить на Мальту из Индии только 5 тыс. пехотинцев. Следует оговориться, что в части информирования Военного министерства о позиции страны пребывания в отношении событий на Балканах военный агент в Лондоне генерал-майор А.П. Горлов в лучшую сторону отличался от своих коллег в Париже (полковник Л.А. Фредерикса)[125], Берлине (полковник А.А. Даллера)[126], Риме (генерал-майор Н.А. Новицкий) и Вене (полковник Ф.А. Фельдман)[127].
В ходе Русско-турецкой войны должна была пройти «обкатку» существовавшая с 1863 г. (и менявшая свои названия) система центральных органов военной разведки. Суть проверки недавно созданной системы военной разведки, действовавшей на постоянной основе (в мирное и в военное время) и включавшей в себя центральные и зарубежные органы (военные агенты, личный состав военно-ученых экспедиций, направляемые в командировки с разведывательными целями отдельные офицеры) состояла в том, чтобы ответить на вопрос, способна ли молодая военная разведка обойтись без помощи, поддержки и подсказки российских дипломатических представителей за рубежом? Способна ли военная разведка самостоятельно решать, стоявшие перед ней в мирное и военное время задачи? А если не способна, то почему? И в зависимости от этого сделать соответствовавшие выводы (нехватка опыта, зарубежных сил, особенно негласных военных агентов).