Тем не менее в ответ на действия англичан русская Главная квартира Действующей армии была перенесена в Сан-Стефано — дачный пригород Константинополя, находившийся всего в 12 км от турецкой столицы. Там и начались переговоры об условиях будущего мирного договора.
Главным уполномоченным с русской стороны на переговорах в Сан-Стефано был бывший посол России в Константинополе граф Н.П. Игнатьев, сторонник решительной политики в регионе. Его ближайшим сотрудником был начальник дипломатической канцелярии главнокомандующего армией Дунайской армии А.И. Нелидов, разработавший предварительные условия мира в ноябре 1877 г.
По условиям мирного договора Турция обязывалась выплатить 1410 млрд контрибуции, из которых 1,1 млрд погашались территориальными уступками — Ардагана, Карса, Батума, Баязета в Азии; Добруджи, островов дельты Дуная и Змеиного острова в Европе. В качестве вознаграждения за возвращаемую России южную часть Бессарабии территории, уступаемые турками в Европе, за исключением Змеиного острова, переходили к Румынии. Образовывалось автономное княжество Болгария от Дуная до Эгейского моря и от Черного моря до Охридского озера. Границы «Сан-Стефанской» Болгарии в целом соответствовали этнографическим знаниям того времени. Босния и Герцеговина должны были образовывать автономную область, признавалась независимость Румынии, Сербии и Черногории, их территории увеличивались. Через много лет на мраморном саркофаге на могиле Н.П. Игнатьева (с. Крупнодерницы Киевской губ.) не случайно будут высечены две даты: «Пекин 14 ноября 1860 г.» и «Сан-Стефано 19 февраля 1878 г.».
Отто фон Бисмарк, говоря о русской политике на Балканах, заметил, что «освобожденные народы не благодарны, а требовательны…», и реакция в Сербии, Румынии, Греции и даже в самой Болгарии на Сан-Стефано была явным тому доказательством. С удовлетворением условия договора были восприняты только в Черногории.
Резкое противодействие русско-турецкому мирному договору последовало в первую очередь со стороны Англии и Австро-Венгрии. На поддержку Германии рассчитывать не приходилось.
Оказавшись в изоляции, Александр II вынужден был признать Сан-Стефанский договор прелиминарным (предварительным) и пойти на его пересмотр на Берлинском конгрессе (13 июня — 13 июля 1878 г.), в котором приняли участие Англия, Франция, Германия, Австро-Венгрия, Италия, Россия и Турция. Россию представляли князь А.М. Горчаков, граф П.А. Шувалов и граф П.П. Убри. По требованию западных держав Н.П. Игнатьев был исключен из числа русских представителей. Германский кайзер Вильгельм I советовал Бисамарку шепнуть, где необходимо, что ему лично было бы неприятно видеть там (на Берлинском конгрессе) Игнатьева, «и это входит в интересы будущих решений конгресса» (Канева Калина. Указ. соч. С. 84).
Результатом Берлинского конгресса стали значительные уступки со стороны России. Она отказывалась от Баязета и Алашкертской долины и приобретала лишь Ардаган, Карс и Батум, в котором обязалась ввести режим порто-франко (порт свободной торговли). Возвращение России Южной Бессарабии и переход к Румынии Добруджи не оспаривались. Устанавливалась свобода судоходства по Дунаю, от Черного моря до Железных Ворот. Признавалась независимость Румынии, Черногории и Сербии, Территориальные приращения последних двух стран, предусмотренные Сан-Стефанским договором, были уменьшены. Исправление греко-турецкой границы было предоставлено переговорам этих двух стран. Наибольшие изменения имелись по болгарскому вопросу. «Сан-Стефанская» Болгария была урезана почти втрое. Австро-Венгрия получила право на оккупацию Боснии и Герцеговины, а также право на ввод гарнизонов в Ново-Базарский санджак, между Сербией и Черногорией.
В своих записках Н.П. Игнатьев с горечью отмечал: «На конгрессе в Берите, а также на предварительных переговорах в Лондоне и Вене, при возвращении территорий, передаваемых России Турцией, согласно Сан-Стефанскому договору, было забыто, что территориальные уступки заменяли признанное в принципе денежное вознаграждение и что справедливость требовала не только не уменьшать 300 миллионов денежной контрибуции, но и увеличить сумму в соответствии с уменьшением территориального вознаграждения. Вообще, не только основная идея Сан-Стефанского договора была искажена, но и полностью нарушена его целостность: выгодные для России положения вычеркнуты или урезаны, а невыгодные оставлены, увеличены и сделаны новые дополнения открыто во вред русским интересам. Остались лишь обломки здания, выстроенного в Сан-Стефано… изменение границ Болгарии и наши уступки были нужны Австрии и Англии, прежде всего, чтобы уничтожить наше господствующее влияние на Балканском полуострове…» (Игнатьев Н.П. Записки (1875–1878). С. 800). К решениям Берлинского конгресса Игнатьев отнесся крайне негативно, как и подавляющая часть русского общества. Он считал, что конгресс уничтожил преобладание России на Балканах, и основную вину за это возлагал на российский МИД и русских представителей в Берлине. Однако в России нашлись критики и позиции Н.П. Игнатьева. Они, в частности, упрекали графа Игнатьева в том, что он пренебрегал интересами России, создавая «Великую Болгарию». Следовало же разделить Болгарию между уже существовавшими Сербией, Румынией и Грецией и получить в их лице верных союзников. Еще его упрекали в максимализме, который якобы напугал западные державы и заставил их пересмотреть договор. А в Болгарии его критиковали за то, что он уступил часть Добруджи Румынии. Осталось напомнить еще раз слова Бисмарка насчет неблагодарности освобожденных народов.
Русско-турецкая война явилась последней крупной войной XIX в. Она показала в сравнении с предшествовавшей Крымской войной дальнейшее изменение характера и масштаба вооруженной борьбы, происшедшее под влиянием возросшей численности войск, непосредственно действующих на театрах войны (к концу войны Россия имела на Европейском и Азиатском театрах более 600 тыс. человек), усовершенствования оружия и различных материальных средств борьбы. Усложнились стратегическое руководство, формы и способы стратегических действий. Выделение главного и вспомогательного ударов, распределение сил и средств между самостоятельно действовавшими на нескольких направлениях крупными войсковыми отрядами и координации их действий свидетельствовали об увеличении объема стратегии и усложнении стратегического руководства.
Усовершенствование и увеличение материальных средств борьбы усилили подвижность и маневренность войск. Для стратегического развертывания и получения подкреплений из внутренних районов России широко использовались железные дороги. Для управления войсками в ходе самого сражения применялся полевой телеграф. При преодолении войсками крупных естественных преград (Дунай) использовались новые инженерные средства.
Благодаря усовершенствованию оружия и вооружению армии нарезными ружьями и пушками значительно усилился огонь в бою. Роль огневого боя по сравнению с рукопашным значительно возросла. Борьба за огневое превосходство, за обеспечение атаки огнем все более расширялась. Исход сражения все в большей степени стал зависеть от взаимодействия огня и движения, согласованных действий пехоты и артиллерии.
Под влиянием возросшей скорострельности, дальнобойности и меткости оружия способы ведения боя усложнились, изменилась напряженность боя, увеличилась его продолжительность и устойчивость. Внедряется практика ведения ночных боев.
Русско-турецкая война обогатила военное искусство опытом преодоления водных и горных преград, опытом ведения позиционной борьбы, впервые появившейся под Севастополем. Война показала возросшее значение полевых земляных укреплений, применения к местности, маскировки, самоокапывания.
Русско-турецкая война была первой войной, где Россия применяла нарезную артиллерию. Война выявила необходимость создать более мощную артиллерию гаубичного типа, которая могла бы разрушать прочные земляные укрепления.
В Русско-турецкой войне в результате появившихся массовых армий, комплектуемых на основе всеобщей воинской повинности, использования железных дорог, телеграфа, нарезного оружия и других технических средств борьбы происходят изменения в характере развертывания армии; наступление осуществляется самостоятельно действующими крупными войсковыми группами; увеличиваются трудности при прорыве фронта противника в связи с усилением огня; применяются охваты, обходы и окружение противника.
Русско-турецкая война 1877–1878 гг. явилась реальным испытанием действенности сложившейся к тому времени структуры разведывательных органов. Она выявила несовершенство устройства как центрального аппарата разведки военного ведомства, так и разведывательной струюуры (штаб-офицера над вожатыми и его немногочисленных подчиненных) Полевого штаба Действующей армии.
Русско-турецкая война показала, что созданная система военной разведки (ее центральные и зарубежные органы) в целом неэффективна. По-прежнему упор делался на негласную агентуру сотрудников российских миссий за рубежом. Существовавшего ограниченного количества военных агентов было явно недостаточно, чтобы заменить собой отлаженный столетиями работавший аппарат Министерства иностранных дел. Но даже при специфике войны — она проходила «в идеальных условиях» — на территории угнетенного турками народа, который видел в России своего освободителя. Вряд ли война с другим противником могла вестись при условиях столь благоприятных, как война с Турцией за освобождение славян. Болгары рвались помогать русским всем, чем могли, и в то же время вполне бескорыстно. Можно было бы иметь гораздо больше сведений, чем было в наличии, можно было бы набрать целый полк проводников, переводчиков и других лиц, вполне благонадежных, разных специальностей, разных степеней развития и способностей, но надо было работать энергично, не скупиться и иметь широкие полномочия, чего у руководителей разведки не было.
Возникли трудности с подбором агентов в штабах и государственных структурах Турции. Таковых просто не было. Вообще даже мысли не допускалось о привлечении к сотрудничеству мусульман, с том числе турок, черкесов. То же относилось и к благожелательным иностранцам в Турции — англичанам. Ни одной попытки привлечь к сотрудничеству граждан этой национальности не было осуществлено. Да и сотрудники МИДа не предусматривали возможность создания агентуры на военное время. Впервые была сделана попытка организации сбора разведывательной информации через третьи страны — через военного агента в Вене Фельдмана. Чтобы структура военной разведки была жизненна, не отказываясь от возможной помощи сотрудников российских зарубежных миссий, необходимо было ставить на повестку дня вопрос о создании «крышевых» должностей прикрытия для офицеров военной разведки. Что же касается должности штаб-офицера над вожатыми, то она была вызвана спецификой именно этой войны, именно на этом театре военных действий, и должна была стать последней в этом веке, так как надобность в подобной должности отпадала. Попытки создать на местах постоянную агентуру закончились безрезультатно по целому ряду причин, и основным агентом в Русско-турецкую войну 1877–1878 гг. был агент-ходок.