Начнем
При ПТСР в наших личных отношениях происходят ужасные вещи. Стойкие негативные суждения о себе, других и всем мире бьют по нашим личным отношениям как из пушки. Даже по тем людям, которые нам дороги и которые заботятся о нас, будь то боевые товарищи, родители, супруги, дети или верные друзья. Мы можем даже не подозревать о наличии у себя ПТСР, а наши отношения уже начинают ухудшаться.
Давайте поговорим и о самом отвратительном: мы можем не знать, что у нас ПТСР, а лишь подозревать, что как-то все не так. Можем постоянно чувствовать, что и нам не по себе, и мы сами не в себе. Становится ясно: что-то в нас изменилось, причем совсем не в лучшую сторону.
И наши близкие тоже видят, что творится нечто неладное. Они могут не понимать, что именно творится, но они ясно видят: что-то не так.
И мы знаем, что они знают: что-то не так.
И они знают, что мы знаем, что они знают…
Наше ПТСР превращается в того самого метафорического слона в комнате.
Как мы уже говорили, это сравнение означает, что в комнате есть что-то, про что все знают: оно там есть, но никто не решается об этом сказать, поскольку слишком уж неудобно.
Наше ПТСР столь же очевидное, мучительное и неуклюжее, как огромный слон в маленькой комнате. Мы знаем, что наши близкие волнуются за нас, а они знают, что мы знаем. Возможно, близкие не хотят нас расстраивать или доводить разговорами о наших симптомах до мыслей о самоубийстве; они могут не знать, что у нас ПТСР, а возможно, они искренне боятся нарушить хрупкое равновесие, начав говорить. А мы в свою очередь не поднимаем эту тему, поскольку знаем, что наше состояние их волнует; мы знаем, что они напуганы и не знают, что сказать. Если бы мы знали, как поступить, мы бы уже сделали это.
Вместо того чтобы говорить о своем ПТСР с теми, кого больше всего любим, мы предпочитаем избегать их и снова возвращаемся к тому, что было: Критерий С вновь поднимает уродливую голову – мы запросто впадаем в состояние избегания. Все начинается с добрых намерений: мы всего лишь пытаемся избавить близких от того, чтобы они любовались на наши симптомы, и беспокоимся об их безопасности. И вот возникают непреднамеренные последствия второго порядка: нас, как в воронку, засасывает чувство стыда, и мы изолируемся от тех, кто любит нас и мог бы сильно поддержать. Возможно, общаясь с другими людьми, мы злимся, расстраиваемся или теряем самообладание. И можем прийти к выводам, которые не имеют ничего общего с действительностью, – например, что без нас всем будет лучше.
Любовь упряма: она так просто не сдается.
Иногда наши близкие тоже делают ложные выводы. Ведь при недостатке информации наш мозг выдает всякое дерьмо, чтобы объяснить, почему все пошло наперекосяк. Например, мы не встречаемся с другом в баре, поскольку нас бесит толпа, а друг считает, что мы на него за что-то обиделись. Или мы перестали заниматься сексом, потому что ПТСР плохо влияет на наше либидо, при этом супруге кажется, что это, должно быть, из-за ее лишнего веса и что она нас больше не привлекает. Мы не идем на школьный спектакль, потому что боимся, что приступ панической атаки случится прямо на публике, а наш ребенок думает, что это из-за того, что ему не досталась большая роль. Мы не читаем ребенку сказку на ночь, не желая плакать при нем, а ребенок приходит к выводу: «Папа мне больше не читает, потому что я плохой мальчик».
Знаю, что это все больно слышать, поэтому говорю вам со всей любовью:
Если объяснения не поступают с нашей стороны, наши близкие сделают выводы самостоятельно. Наверняка выводы будут ошибочными, и это станет еще одним большим уродливым, пакостным, неуклюжим слоном в комнате – слоном, которого мы все предпочитаем не обсуждать.
Я осознаю, что, возможно, мы добрались до этих строк уже после того, как окончательно оформлен развод, или после того, как мы заявили кому-то, что общаться с ним больше не хотим, или после того, как дети уехали учиться в другой город. Я также понимаю, что ПТСР уже могло нанести удар кувалдой по нашим отношениям, но хочу, чтобы мы обсудили, как вернуть эти отношения обратно.
Лифт-спич[60]
Термин «лифт-спич» мы взяли из мира бизнеса. У нас есть лишь 30 секунд (время, необходимое для того, чтобы проехать в лифте от первого этажа до последнего), чтобы четко и лаконично изложить нашу цель.
Лифт-спич состоит из семи отдельных частей
1. Спросите, готов ли ваш близкий вас выслушать, и, дождавшись разрешения говорить, попросите не перебивать.
2. Представьте вашего слона: слишком нервничаете либо, наоборот, находитесь в ступоре; дайте понять, что, тем не менее, с вами все в порядке.
3. Признайте пережитое; придерживайтесь сути; говорите внятно, спокойно, открыто.
4. Опишите поворотный момент – момент прозрения.
5. Попросите поддержки; управляйте ожиданиями близких.
6. Любите его.
7. Не говорите ничего.
1. Разрешение говорить. Прежде чем начать ваш лифт-спич, необходимо предупредить близкого, что вы хотите поговорить о чем-то важном и для этого понадобится около 30 секунд. Никаких вопросов, никаких звуков – только 30 секунд, и пусть он слушает с открытым сердцем.
Важно понимать, что не все наши близкие полностью согласятся на такое – и это нормально. В отношениях участвуют двое, и крайне важно уважать границы других людей, ведь уважение чужих границ – способ проявить свою любовь и уважение к людям как к личностям.
Мы просим (буквально просим) разрешения на разговор. Это может быть так: «Дорогая, хорошо, что мы остались вдвоем, потому что есть кое-что важное, о чем я хотел бы поговорить с тобой. Если ты не против, я хотел бы сказать все и прямо сейчас. И обещаю, что это займет не больше 30 секунд. Прошу, пока я буду говорить – все сразу, – не задавай вопросов». Затем дождитесь устного согласия и только после этого начинайте.
Допустим, наш любимый человек из тех, кто обычно перебивает. Ничего. Если он и сейчас не удержится, просто спросите еще раз: «Ты не будешь возражать, если я договорю? Обещаю, я отвечу на любые вопросы – примерно через 30 секунд».
А что делать, если человек скажет «нет»? Такое случается, и это нормально. Мы просто дадим понять, что если он или она передумает, то мы тут, рядом. Заверим человека, что заботимся о нем и уважаем его границы. Это может звучать примерно так: «Я все понимаю и уважаю твои границы. Если передумаешь, то знай, я буду рад поговорить с тобой». Затем оставьте все как есть. Человек сам вернется к разговору, когда будет готов.
2. Представление слона. Я считаю, что если в комнате есть слон, то будет разумным и других с ним познакомить. Скорее всего, мы испытаем кучу неприятных эмоций, решившись на разговор с любимым человеком, – разнервничаемся, застесняемся, можем растеряться. Но также мы можем, наоборот, впасть в ступор – так, что слово выдавить из себя будет трудно.
Все это нормально – надо лишь сообщить собеседнику о своем состоянии и дать понять, что в общем-то все в порядке. Слова могут быть такими: «Признаюсь честно, я сейчас очень нервничаю, разговаривая с тобой. Я чуток заикаюсь – меня и вправду всего трясет, но все будет хорошо». Или это может звучать так: «Я понимаю, что выгляжу так, будто ничего не чувствую. Мне трудно говорить с тобой, но, честное слово, я хочу этого».
3. Признание пережитого. Здесь – возможность признать свое поведение в прошлом и не оправдываться. Помните, что это лифт-спич, поэтому надо быть лаконичными. Призываю быть как можно проще. Тут не требуется заглаживать вину, это не разговор с психотерапевтом, поэтому будем краткими и не будем отвлекаться от главного. У нас еще будет время разложить все по полочкам – не сейчас, когда у нас тут лифт-спич. Говорю вам: если мы потратили больше 60 секунд, значит построили разговор неправильно.
Это может звучать так: «Я знаю, что с тех пор как я вернулся “из-за ленточки”, все пошло наперекосяк. Я слишком много пью и провожу много времени в одиночестве». Или, может быть, так: «Последняя пара лет выдалась хреновой. Мой приятель покончил с собой, я был раздавлен и боролся с этим. Понимаю, что это повлияло и на тебя».
Ничто из сказанного нами не является откровением; мы просто называем еще одного слона в комнате. Говорим близкому человеку о том, что нам было тяжело и что мы понимаем: он тоже это видит. Нам не нужно вдаваться в подробности, потому что все и так все знают.
Важно подчеркнуть, что сейчас не время сообщать что-либо новое. Не надо говорить: «Последние несколько лет мне было очень тяжело… поэтому у меня роман с твоей сестрой». Опрометчивое слово может ранить; не поступайте так. Когда придет время «сбросить бомбу», сделайте это в присутствии дипломированного семейного психолога. А если вы спите со своей невесткой, завязывайте с этим.
4. Прозрение. Прозрение – это момент, когда: «А-а-га!» Мы вдруг узнали то, о чем раньше понятия не имели; увидели то, чего раньше не замечали, или осознали что-то, что раньше до нас не доходило, – и, благодаря этому, все изменилось. У нас произошел «сдвиг парадигмы» и наши базовые установки и убеждения изменились – или мы впервые захотели, чтобы они изменились. Это трансформировалась наша «Большая двойка»: теперь мы либо верим, что изменения возможны, либо уже хотим измениться и готовы сделать следующий шаг.
Может показаться, что я говорю несерьезно, но это вовсе не ерунда. Прозрения приходят – большие и незначительные, – но влияние любых из них огромно. Что заставило нас захотеть измениться? Для этого могут подойти такие слова: «После последней попытки самоубийства я понял, что хочу жить» или «Я решил, что хочу стать самым лучшим папой, каким только могу быть».
5. Просьба о поддержке, управление ожиданиями близких.