».
Рот на замок!
Спросите разрешение говорить. «Мама/папа, я рад, что у нас есть возможность поговорить, пусть даже по телефону. Я знаю, что ты переживаешь за меня, но, по правде говоря, мне и самому за себя страшно. Думаю, пора рассказать о том, через что мне пришлось пройти. Мне понадобится примерно 30 секунд. Но прошу, не перебивай; после этого – обещаю – отвечу на любые вопросы. Можно?» (Стоп – дождитесь ответа.)
Представьте вашего слона. «Мне стало трудно впускать в себя любые эмоции, поэтому тебе может показаться, что я оцепенел или ничего не чувствую. Но, честное слово, со мной все в порядке».
Признайте пережитое. «Ты помнишь, мой приятель убил себя в прошлом году. Мне было трудно вернуться к жизни после его самоубийства. Я больше не звоню тебе каждую неделю, как раньше, потому что хочу избавить тебя от переживаний. Хотя, наверное, это заставило тебя беспокоиться еще больше».
Прозрение. «Я поговорил с приятелями и решил, что пора получить помощь».
Просите помощи, управляя ожиданиями. «Я собираюсь обратиться за профессиональной помощью. И мне бы не помешало созваниваться с тобой каждую неделю. Понимаю, что это я сам перестал тебе звонить, и мне жаль, что я так поступил. На самом деле мне очень не хватает того, как мы общались с тобой каждую неделю».
Покажите любовь. «Я представить себе не могу, каково тебе было не получать от меня звонков, – мне так жаль. Я хочу, чтобы ты знал(а), что я люблю тебя и очень благодарен за то, что ты моя мама / мой папа».
Рот на замок!
Эти разговоры вести тяжело, но отсутствие социальной поддержки – несоизмеримо тяжелее. Да и вообще, что мы теряем? Ничего. Зато можем выиграть все, если установим или восстановим связь с людьми, которые нас любят.
Глава 10ПТСР и служба
Мы сами пишем историю о себе или тупо следим за сюжетом?
В предыдущей главе мы обсудили, как разговаривать с людьми, заслуживающими знать истинную историю про нас, – с теми, кто нас поддерживает и любит. Здесь мы поговорим о людях, которые таковыми не являются. Например, это могут быть сослуживцы[64].
Прежде чем вы обидитесь и накидаете мне в чат, скажу: я рада, если вы – исключение и на работе чувствуете себя в большой единой счастливой семье. Остальные живут в городе Реалитивилле – с дерьмовыми начальниками, сволочными коллегами и никудышным отделом кадров. Многие из нас до сих пор служат в армии либо находятся в резерве, и это тоже не сахар.
Правда жизни: если мы не из касты богатых и независимых, значит, как работали/служили до ПТСР – так и после лечения нам придется вернуться на работу/службу.
Как и наши близкие, все в офисе знают, что нам нужна помощь. Но, в отличие от наших близких, они дерьмовые, осуждающие, пассивно-агрессивные, малоразговорчивые придурки с одной извилиной в мозгу, которым очень даже в радость видеть наши неудачи.
Но мы отвлеклись от темы.
Вот итоговый тезис главы, который открываю вам заранее.
Либо мы сами напишем историю о себе, либо кто-то сделает это за нас.
Чтобы после лечения вернуться на рабочее место или чтобы получить социальную поддержку на месте работы, нам придется поговорить о своем ПТСР с начальством и коллегами. «С какой стати?! Это их не касается!» Я понимаю ваши чувства. Но жизнь есть жизнь. Так что лучше я расскажу вам, как управлять своей историей, получить поддержку на работе и как вернуться к тому, чтобы нас оставили в покое.
Еще раз повторяю: можете припасти для меня парочку проклятий – мне абсолютно наплевать, углядите ли вы и в этой главе какие-то манипуляции. Я занимаюсь терапией и не изобретаю велосипед. Если вы скептически относитесь к научным методам и хотите докопаться до истины самостоятельно – бога ради!
Вот наша история – а вот наш слон
Давайте проясним: в армии нет секретов. Да, да, знаю: и врачебная тайна, и соглашение о конфиденциальности – все должно работать. Мы можем долго себя убеждать, но давайте не будем – в армии (да и на гражданке тоже) этого всего по факту не существует. Когда у нас возникают проблемы, а уж особенно с психическим здоровьем, об этом узнаю́́т все. Не все, что людям известно, обязательно достоверно и точно, но они понимают: что-то не так. Когда мы принимаем решение не рассказывать о своем лечении (или необходимости лечения), тогда и возникает слон.
Скажу прямо: игнорировать наше ПТСР или избегать разговоров о нем на работе – нереально. Мы можем быть сто раз героем или гением, но все, что заботит наших коллег, – это «Неужели мы не обсудим, что он четыре недели пролежал в больнице?» или «Неужели мы так и будем делать вид, что у нее никогда не было приступа паники в душевой?»
Мы должны разобраться с этим. Да, это несправедливо – смиритесь. К счастью, есть много хороших исследований, и они нам помогут, так что давайте начнем.
Наука
Начнем с профессора Гарвардского университета Роберта Розенталя. В 1964 году он провел эксперимент в начальной школе недалеко от Сан-Франциско. Он раздал всем ученикам стандартный тест на IQ, но приложил к нему новый титульный лист, назвав его «Гарвардский тест на новую форму познания». Чтоб вы понимали, это была ложь – внутри был стандартный тест на IQ, но Розенталь создал у всех впечатление, что перед ними нечто прогрессивное.
Розенталь рассказал учителям, что этот усложненный Гарвардский тест способен спрогнозировать, у каких детей произойдет скачок IQ – так выявятся особые дети, которые вот-вот резко поумнеют. Звучит впечатляюще, да? Точно! А мы помним: все вранье.
После того как дети прошли тест, Розенталь выбрал нескольких учеников совершенно случайным образом и сообщил их преподавателям, что результаты теста позволяют предугадать, что вот эти дети находятся на пороге интенсивного интеллектуального расцвета. Он сообщил об этом учителям, но не самим ученикам. Команда Розенталя следила за детьми в течение следующих двух лет, и в конце исследования все ученики вновь прошли тот же самый тест на IQ, которым начиналось исследование. Произошло нечто невероятное: результаты детей, которых Розенталь назвал интеллектуально развитыми, действительно стали сильно лучше.
Но вот какая штука: дети были выбраны случайно. Каким же образом у них произошло улучшение IQ? Розенталь наблюдал за ходом занятий и обнаружил, что это ожидания учителей существенно повлияли на учеников. Взаимодействие учителей с детьми, от которых они ожидали улучшений, отличалось от работы с теми, кого они считали «обычными». Учителя уделяли больше индивидуального внимания тем ученикам, от которых они ожидали успеха, им давалось больше времени для ответов на вопросы, было больше одобрения и поддержки. «Это не магия и не ментальная телепатия», – сказал Розенталь. «Наверное, дело в том, какой метод из тысячи существующих мы выбираем каждый божий день для взаимодействия с тем или иным человеком».
Не способности детей обеспечили статистически значимое повышение IQ, а история, в которую поверили их учителя.
(Хочу заметить, никто не нападал на Розенталя, мол, его методы манипулятивны.)
Литература
Давайте вспомним истории, которые нас вдохновляют. Неважно, говорим ли мы о художественных или документальных произведениях, но изучение литературы показывает, что вдохновляющие сюжеты имеют схожую структуру. Мы можем построить график. Назовем ось x – «время», а ось y – «степень счастья/успеха».
Проследите за цифрами на графике и позвольте мне показать вам основную структуру вдохновляющей истории.
1. Итак, черт возьми, я был там, делал что положено и обломался.
2. Я пахал изо всех сил, чтобы выкарабкаться, и, казалось, дело пошло на лад.
3. И вот все – снова провал. Я пытался снова и снова, но становилось все хуже.
4. Наконец я достиг самого дна – дерьмовее некуда. Но там, на дне, случилось нечто удивительное: у меня вдруг открылись глаза! Я узнал то, чего раньше не знал, встретил того, кого раньше не видел, сделал то, чего никогда не делал. Я учился и совершенствовался!
5. Жизнь есть жизнь. Были и взлеты, и падения, но в общем и целом моя жизнь пошла в гору, и с тех пор я живу долго и счастливо.
Как правило, истории людей, которые нас вдохновляют, построены по такому принципу. Это знают романисты, например на этом строится каждая книга из серии «Куриный бульон для души»[65], и мы чувствуем вдохновение, когда узнаем о людях, чья жизнь тоже вписывается в знакомый шаблон. Рокки Бальбоа, Опра, Илон Маск – все любят наблюдать за теми, кто падал и поднимался вновь.
Истории вдохновляют нас и захватывают наше воображение. Создавая свою собственную историю, было бы глупо не использовать этот элемент человеческой психики.
Психология
Рассмотрим целую школу терапии, ориентированную на нарратив (составление собственной истории), которая называется логотерапией. Она была разработана Виктором Франклом – неврологом, психиатром, человеком, выжившим в Освенциме. Франкл обнаружил, что личный опыт трансформируется в личные истории, которые наделяются смыслом и помогают сформировать идентичность человека.
Франкл понимал, что в нашей жизни есть много вещей, которые мы не можем выбирать. Мы не выбираем семью, в которой родились, или место, где мы растем; у детей вообще очень мало самостоятельности. Взрослые тоже не всегда имеют право выбора; сам Франкл, конечно же, не выбирал концлагерь.
Но Франкл понял, что человек «способен сопротивляться и проявлять храбрость даже в наихудших условиях», и, следуя этому, мы тоже можем отстраниться от ситуации и от самого себя. Нарративная терапия, авторы которой