[366]. Как бы не щадил Прокопий самолюбие и репутацию Велизария на начальном этапе его карьеры[367], тем не менее отчетливо в рассказе Прокопия просматриваются на фоне умелого руководства Гермогена военные промахи Велизария, вплоть до ссор с командирами и неумения навести дисциплину в армии (ВР. I. 14–18). Показательно в этом плане, что в присутствии Гермогена была одержана победа при Даре, и, наоборот, когда он отсутствовал, Велизарий был разгромлен у Евфрата. Примечательно, однако, что Юстиниан фактически не поверил донесению Гермогена о личной виновности Велизария за поражение римских войск. Из столицы для перепроверки направляется специальная комиссия Константиола, и только после подтверждения ею сведений Гермогена Велизарий смещается с восточного магистерия (Malala. 465). Сравнение этого эпизода с безоговорочными смещениями Ипатия с той же должности при первом же подозрении свидетельствует не только о том, что значительное доверие Юстиниана к Велизарию переросло в переоценку способностей последнего. В известной мере эта переоценка явилась следствием принципов кадровой политики, в которой доминировал фактор личной преданности императору, а со стороны последнего большее, нежели при предыдущих правлениях, авторитарно-монархическое[368] отношение к высшим армейским должностям. Профессиональным военным старшего поколения, заслужившим известность до интронизации Юстиниана, отводилась второстепенная роль советников молодых офицеров юстиниановой “команды”. В самом деле, на фоне того, что прежде офицеры достигали армейских магистериев путем долгого, “правильного” cursus honorum, служа нередко магистрами при разных императорах (Аспар, Ардабур, Иоанн Скиф, даже Зенон), а нетрадиционные карьеры (прямое назначение магистрами войск без длительной предварительной службы) были характерны для членов правящих фамилий (Василиск, Ипатий), “старт” всей первой генерации юстиниановой военной элиты являет собой значительное отступление от сложившихся традиций чинопроизводства. Велизарий и Ситта совершили просто головокружительную карьеру, превратившись из дорифоров Юстиниана в. региональных магистров. Факт, что Велизарий некоторое время был дуксом Месопотамии, лишь подтверждает это, поскольку в подавляющей массе офицеры пограничной и походной армии могли выслужиться только в одной из категорий войск.
Карьера Ситты представляет собой наиболее яркий образец юстиниановой кадровой политики. Молодой дорифор вскоре после интронизации Юстиниана[369] был назначен сразу командующим нового регионального магистерия, включавшего в себя Первую и Вторую Армению, Полемониакский Понт, Анзитену, Ингилену, Софену и Софанену (CJ. I, 29. 5; Malala. 429), т. е. ему фактически была поручена организация новой крупной военно-административной единицы, поводом к чему послужило начало крупного конфликта с персами на фоне слабости оборонной системы региона (Proc. De aed. III. 1. 14–16). Очевидно, он хорошо с этим справился, поскольку еще до начала военных действий против цаннов в 530 г. его назначили презентальным магистром (ВР. I. 15. 3). В свое время Д. Бьюри, пытаясь прокомментировать не вполне ясное место Прокопия, предположил, что Ситта одновременно обладал двумя магистериями — армянским и презентальным[370]. По Н. Адонцу, Ситте “как главнокомандующему всей армией вполне подходит титул magister militum per Armeniam et Pontum Polemoniacum et gentes. Дорофей же был, вероятно, никто иной, как дук Армении”[371]. На наш взгляд, если это место (Proc. ВР. I. 15. 3: “Стратегом Армении был тогда Дорофей, муж благоразумный и опытный во многих войнах. Ситта же имел должность стратега в Византии и был поставлен над всем войском в Армениях”) сравнить с фразой Малалы о том, что Юстиниан приказал письменно Ситте, презентальному стратилату, бывшему тогда в Армении, отправиться на Восток προς συμμαχίαν (Malala. 465), то представляется возможной и другая интерпретация. Ситта назначался региональным стратегом-автократором; магистр Армении Дорофей был ему подчинен. После отозвания Велизария в столицу в 531 г., согласно Прокопию, по приказу Ситта ώς φυλάζων τήν έώαν ενταύθα ήλθε (ΒΡ. I, 21. 3–4). Коль скоро речь не идет о ранге магистра Востока, и из Малалы известно, что преемником Велизарию в качестве стратилата Юстиниан назначил Мунда (Malala. 466), то можно говорить о региональном расширении функций Ситты как стратега-автократора. В. Энслин, сопоставляя данные Прокопия и Малалы и отдавая явное предпочтение первому автору, заметил, что, видимо, Малалой ошибочно намерение Юстиниана назначить Мунда магистром Востока принято за действительность, поскольку несколько месяцев спустя, в январе 532 г., Мунд подавлял восстание Ника в столице[372]. Не исключено, однако, что Мунд, двинувшись на Восток, был возвращен, как только в Константинополе осенью 531 г. была получена весть о смерти Кавада, и Юстиниан рассчитывал на скорейшее заключение мира. Восточный же магистерий был заменен Мунду на иллирийский (Proc. ВР. I. 24. 43). Ситта же, обладая чрезвычайными полномочиями, остался на Востоке до заключения “Вечного” мира, после чего вызванная войной необходимость в его функциях стратега-автократора отпала.
Когда именно Ситта вернулся в столицу, не ясно, известно лишь, что презентальный ранг за ним был сохранен, причем не исключено, что только почетный. Во всяком случае, в перечне лиц, которым для ознакомления была направлена новелла о браках 536 г., названы три презентальных магистра: Герман, Ситта, Максентиан (Nov. Just. XXII. epil.). Учитывая, что Ситта был родственником Юстиниана, женатым на его свояченице Комито (Malala. 429), трудно предположить, чтобы презентальный ранг оставался у практически неизвестного по другим источникам Максентиана, если бы он не был командующим одной из презентальных армий; второй, видимо, после интронизации Юстиниана, командовал Герман (или, правильнее для 527 г., — единственной презентальной армией, во главе которой до провозглашения императором был сам Юстиниан).
Обращает на себя внимание очередность (соответственно, и реальное место в правящей элите) подписей под указанной новеллой о браках, данной на имя префекта Востока. Открывает перечень высших чиновников империи в ранге gloriosissimi префект Константинополя, за ним следует магистр оффиций, комит священных щедрот, квестор дворца, три презентальных магистра и комит священных (= частных по терминологии Notitia Dignitatum) дел. По иерархии иллюстриев в Notitia (Or. I. 4–13), презентальные магистры следуют сразу за префектом Константинополя, затем — региональные магистры, и лишь потом идут прочие гражданские чиновники. Это перемещение презентальных магистров на несколько ступеней вниз в иерархии 536 г. не случайно: оно отражает снижение их реального значения в государстве и военной организации.
Представляется, что начало процесса падения их значимости как военачальников и на базе этого — их политической роли прямо связано с расширением практики региональных стратегий-автократий, в свою очередь вызванной административными реформами и завоеваниями Юстиниана. На наш взгляд, верно говорить именно о более частом, становящемся систематическим, применении стратегий-автократий при Юстиниане, но не о создании их, в качестве совершенно нового ранга, как полагает Д. Бьюри. Его тезис основывается на том, что Велизарий, назначенный стратегом-автократором в вандальской экспедиции 533 г. (Proc. BV. I. 11. 18), не имел никакого другого военного ранга, и, следовательно, Юстиниан “ввел новый и чрезвычайный пост”[373]. Данные источников все же противоречат этому положению. Прежде всего, приведем фразу Прокопия полностью: “Император над всеми поставил стратегом-автократом Велизария, который вновь командовал каталогами Востока” (Ibidem. Ср. ВР. I. 26. 1. “Тогда вновь император назначил стратегом Востока Велизария и послал в Ливию…”). В пространной конституции 534 г., детально рисующей юстинианову схему управления Африкой, Велизарий назван просто магистром войск Востока. Причем последние ее формулировки убеждают в том, что Велизарий на момент ее издания находился в Африке: “Итак, да припишет слава твоя, чтобы то, которое наша вечность установила этой прагматической санкцией, манципировалось и соблюдалось для проведения в жизнь” (CJ. I. 27. 2. 36). Таким образом, Велизарий, будучи стратегом-автократором, все же обладал одним из официальных магистериев, как это было и в случае с Ситтой в 530–(?)532 гг. и с Германом в (?)519–(?)527 гг.
Сущность автократии при стратеге (— магистре армии; imperium magistri militum или magister militum cum imperio)[374], если перефразировать термин, состояла, по Προкопию, в возможности отдавать такие распоряжения, словно бы их сделал сам император, что юридически было оформлено специальными письменными полномочиями (Proc. BV. I. 11. 20). Однако совершенно не ясно из текста, функций какой именно власти касались эти распоряжения. К экспедиционной армии в качестве префекта воинского снабжения и советника был придан императором Архелай-патрикий и бывший префект Константинополя и Иллирика (BV. I. 11. 17). Т. е. ситуация напоминает и прежние африканские, походы V в., и персидскую войну 502–506 гг. Тот же Прокопий отметил, что префект воинского снабжения Апион был объявлен в 503 г. Анастасием I в письменных полномочиях “соучастником императорской власти” (ВР. I. 8. 5. κοινωνός της βασιλείας (=consors imperii); ср. Lyd. De mag. III. 17),т. е. он тоже был своего рода “автократором”, но при этом никакого вмешательства Апиона в деятельность военного командования не прослеживается, он был, прежде всего, χορηγός της του στρατοπέδου δαπάνης. Итоги конфликта с персами Прокопий оценивает невысоко, отметив, что, вследствие отсутствия “автократора войны”, стратеги не желали соединяться и действовали независимо друг от друга (В. Р. I. 8. 20). Описывая экспедицию Василиска 469 г., Прокопий называет его “автократором войны” (BV. I. 6. 2),т. е. можно полагать, что функции гражданской власти у него отсутствовали. Итак, данные Прокопия показывают, что в тандемах “магистр армии — префект воинского снабжения”, начиная со второй половины V в., различались две модели стратегии-автократии: с превалированием гражданского или военного элементов. Обе модели практиковались и при Юстиниане, каждая сообразно конкретной ситуации. Сущность военного типа стратегии-автократии при Юстиниане до начала административных реформ состояла в усилении принципа единоначалия командующего в экспедиции, призванной решить крупную стратегическую задачу, но только на период боевых действий. После достижения желаемого результата “автократия” (= imperium) уступала место действию старого принципа разделения властей, как это видно из конституции об административном обустройстве Африки: Архелаю, назначенному префектом Африки, переходили, согласно плану императора, все дела гражданской сферы управления; Велизарию — только военной (CJ. I. 27. 1–2). Отсюда командующий не утрачивал своего прежнего официального ранга, а “автократором” объявлялся в силу того, что в его экспедиционной армии были соединены войска разных магистериев. Это было тем более необходимо, если в такой армии было несколько региональных магистров (в африканской кампании. 533 г. вместе с магистром Востока Велизарием участвовал и магистр Армении Дорофей — Proc. BV. I. 11. 5), т. е. высших потестариев равного ранга. Учитывая, что magisterium potestas была высшей ступенью potestas в сфере военного управления, введение внутренней иерархии между такими потестариями, чт