обы заставить прочих подчиняться одному, потребовало, не нарушая при этом общеимперский ordo dignitatum, временного предоставления imperium (= автократии). В свою очередь, это свидетельствует и о живучести магистратских основ полномочий армейских магистров.
Все сказанное относится, однако, к ориентированным на завоевание Запада стратегиям-автократиям. Почему же стратегии-автократии, являвшиеся, по сути, экстраординарными, неконституционными структурами, использовались и на территории Византии? Одна из главных причин состоит в независимости и неподконтрольности друг другу командования походной и пограничной армии, заложенных в качестве конституционного принципа еще Константином I и неукоснительно соблюдавшихся его преемниками. В мирное время существование параллельных командных систем являлось одной из гарантий политической стабильности в регионах, но в период боевых действий становилось помехой в управлении разными категориями войск. Эта проблема всегда остро стояла именно в восточных провинциях, где серьезным противником была сасанидская держава с ее арабскими сателлитами. Возникновение любого крупного конфликта с персами автоматически требовало экстраординарной командной структуры, которой подчинялись бы походные и пограничные силы. На протяжении всего периода войн с Ираном в IV в. роль главнокомандующих были вынуждены брать на себя императоры: Констанций II, Юлиан, Иовиан, Валент. Выступив в поход в период очередного столкновения с персами в 441–442 гг., был вынужден стать главнокомандующим даже Феодосий II, что следует из сообщения Комита Марцеллина: “Феодосий император вернулся в город ех expeditione Asiana” (Marc. Com. a. 443). И, наоборот, личное неучастие императоров в экспедициях падает на мирный период на восточной границе во второй половине V в. Персидская война 502–506 гг. вновь потребовала экстраординарных командований, и тогда, впервые на Востоке, появляется “соучастник императорской власти”, которому письменно делегировались полномочия заместителя императора.
Другой причиной становящегося все более систематическим применения стратегий-автократий стали все более обостряющиеся трудности с набором армии и процесс неуклонного падения численности войск на Востоке и на Балканах, ставший при Юстиниане хроническим[375]. Походная группировка одного регионального или презентального магистерия была уже не в состоянии самостоятельно решить крупную военную задачу. Отсюда уже во второй половине V в. правительство прибегло к такому средству, как составление экспедиционных сил разных магистериев в одну армию, командующий которой, по Малале, получил ранг презентального стратилата (Malala, 378; 398; Zach. VII. 4). Стратег-автократор являлся рангом высшей экстраординарной командной структуры в силу того, что под ее началом объединялись войска разных (презентальных, восточных, балканских) магистериев, дукатов и федератов.
В какой-то мере ситуация с военной администрацией при Юстиниане напоминает аналогичные процессы кризисной эпохи III в., когда армейские группировки целых регионов объединялись под единым командованием, экстраординарным по своему характеру. Фактически региональные стратегии-автократии в балканских и восточных провинциях при Юстиниане до известной степени были возрождением той практики в новых условиях. Разница же состояла не только в более жестком сохранении принципа разделения властей до начала административных реформ IV в., но и в том, что процесс “административной революции” Юстиниана был в меньшей степени стихийным, но в большей мере продуманной и управляемой системой новаций. Это отразилось, например, в том, что при Юстиниане не возродился цезарат, бывший в III в. одним из наиболее точных индикаторов кризисов власти в разных регионах. Общим же было то, что экстраординарность новых структур командования при Юстиниане, как и в ходе кризиса III в., с неизбежностью влекла за собой деформацию существующих магистратур.
Активная внешняя политика Юстиниана повлекла за собой неизбежную перегруппировку войск империи. Уже из закона об организации армянского магистерия видно, что к имевшимся в провинции этого региона частям были добавлены подразделения “не только те новые, которые мы учредили в настоящее время, но также выделенные из презентальных, восточных и других войск, не уменьшив, однако, величину тех войск (CJ. I. 29. 5). Это практически единственное прямое, с точным обозначением всех переброшенных войск, свидетельство об оттягивании части презентальных армий на военные нужды других регионов. Разумеется, высока степень вероятности, что презентальные части выделялись и для африканских и италийских экспедиций. Перечисляя стратиотов, федератов и варваров-симмахов, входивших в состав армии Велизария в 533 г., Прокопий выделяет среди них две тысячи ’Βυζάντιοι (BV. I. 11. 16). Вернулись ли они к началу 535 г. в Константинополь неизвестно; очень вероятно, что они остались с Соломоном в Африке, как какая-то часть экскувитов (BV. II. 14. 17). Все это позволяет говорить, что численность презентальных войск близ столицы при Юстиниане уже в 530-х гг. стала меньшей, чем при его предшественниках. Это сокращение презентальных армий вкупе с пристальным интересом императора к обустройству завоеванных территорий постепенно привело к переоценке им реальной значимости презентальных магистров и, соответственно, к тому, что эти должности обретали все более титулярный характер и теряли влияние в государственном аппарате и консистории.
На новых землях, и прежде всего в Африке, Юстиниан, руководствуясь интересами более прочной централизации империи, впервые приступил к административным экспериментам, совмещая в руках наместников функции военной и гражданской власти. Однако не следует переоценивать темпы и сущность отступлений Юстиниана от конституционных принципов Диоклетиана и Константина: совмещение обеих властей производилось далеко не везде и не по одному образцу. Император учитывал сложившиеся в разных регионах реальные факторы геополитики и во многом руководствовался этими обстоятельствами при проведении своих реформ. Так, Соломон, преемник Архелая и Велизария, в официальных документах назван только префектом претория Африки (Nov. Just. 36; 37), при том, что все оккупационные войска, особенно в первое время, после отбытия Велизария в Константинополь, были фактически подчинены ему. Современные исследователи, корректируя тезис Ш. Диля о единовременном создании префектуры и магистерия Африки[376], подчеркивают, что постоянного командующего войсками Африки не было до 570 г.; упомянутый же в надписях magister militum Africae в правовом отношении не был равен коллегам по традиционным византийским магистериям. По мнению Ж. Дюрлиа, в Африке до 570 г. “в случае особых трудностей император посылал генерала, облеченного чрезвычайными и временными полномочиями, или доверял префекту претория командование того же рода. Но этот главнокомандующий не обладал какими-либо собственными войсками, кроме редких подкреплений, которые посылались ему при возникновении особой трудной войны, и командовал солдатами, ответственность за которых несли дуксы”[377].
В последовавшей вслед за африканским экспериментом целой серии административных новаций всем чиновникам, исполнявшим одновременно функции военной и гражданской власти, была определена только гражданская титулатура (Nov. Just. 24–31; 102–103; Ed. 13)[378]. С чисто внешней стороны административные реформы сдвинули баланс власти в сторону гражданской бюрократии. Передача функций командования над войсками и их снабжение комиту Фригии Пакатианы, Галатии, Востока (Nov. Just. 8, сар. 2; 2; 5; 12. 1) означали изъятие у магистров определенной части армии, поскольку нигде в юстиниановых новеллах нет речи о праве командования магистрами теми подразделениями, которые были переданы новым гражданским структурам. Теоретически как бы узаконивалось создание новой категории войск, ставшей постоянными гарнизонами вновь образованных провинций и не подотчетных армейскому командованию. Думается, что прежде всего в эту категорию вошли подразделения pseudocomitatenses, которые были учреждены после мирного договора с персами 363 г., чьим следствием стало выведение римских войск из транстигританских областей и расквартирование внутри восточных провинций[379]. На момент составления Notitia Dignitatum эти воинские части находились под командованием магистра Востока (Or. VII. 49–58). Уже начиная с Анастасия, как полагают, начался процесс постоянного размещения comitatenses в городах пограничных провинций в качестве поддержки limitanei[380]. Он явно усилился при Юстиниане. В 527 г., например, император приказал комиту Востока (но не магистру Востока) расквартировать на лимесе, в Пальмире, подразделение стратиотов вместе с лимитанами (Malala. 426). Иными словами, административные реформы узаконили передачу части comitatenses гражданским властям провинций и городам. При отсутствии прямых данных из юстиниановой эпохи, в нашем распоряжении имеется любопытное свидетельство, относящееся к концу VI в. Феофилакт Симокатта, повествуя об экспедиции против аваров в 595 г., рассказывает о том, как Петр, брат императора Маврикия, прибыв в город Асим, попытался включить в свою армию городской гарнизон и натолкнулся при этом на ожесточенное сопротивление граждан и епископа. Их неподчинение имело законный характер в их глазах, постольку горожане ссылались на указ Юстина (очевидно, Юстина II), согласно которому гарнизон подчинялся только городским властям (Theoph. Sim. VII. 3. 1–4).
Результатом административных реформ Юстиниана, видимо, стало сокращение территорий, ранее подконтрольных в военном отношении магистрам армии и дуксам. Но в тех восточных провинциях, которые были пограничными, гражданским чиновникам передавались лишь часть войск в качестве гарнизонов городов и четко определялось количество армейских подразделений, командовать которыми надлежало дуксам и магистрам. Например, при создании проконсулата Палестины и передаче ему функций контроля над частью войск, магистрам и дуксам запрещалось выводить эти войска из городов (Nov. Just. 103. сар. 3. 1). Наместнику Финикии Ливанской было передано подразделение Тертиодалматов (Ed. Just. IV. сар. praef.), которое, согласно Notitia (Or. VII. 27), некогда было в группировке магистра Востока, причем правительство обязалось предоставить новый легион в случае, если этот оно переведет в другое место (Ibid. сар. 2. 2). Дуксу Аравии запрещалось поддерживать связи с подразделениями, специально выделенными модератору, а также вмешиваться в гражданские дела (Nov. Just. 102. сар. 2). Дуксам и филархам лимеса Финикии Ливанской был адресован запрет того же рода (Ed. Just. IV. сар. 2. 2). То есть в приграничных восточных, в отличие от малоазийских, провинциях принцип разделения властей, главным образом на уровне magistratus medii, все же сохранялся.