ющий вооруженными силами, предположил, что лодка могла скрыться. 12 октября, обнаружив признаки вероятной подводной лодки в бухте Хоре, находившейся еще южнее, шведские ВМС установили там мощную мину. В официальных документах, которые цитирует Оле Тунандер, говорится, однако, что в ночь с 11 на 12 октября донная система гидроакустических датчиков в Мёльстене зарегистрировала металлические звуки, относящиеся, очевидно, к слесарным работам, выполняемым на, предположительно, поврежденной лодке. На следующий день магнитофоны шведских ВМС записали шумы «какой-то лодки», которая, оставив за собой шведские датчики, держала курс в открытое море.
Но самые волнительные события произошли вечером 13 октября. Сначала начальник штаба вооруженных сил страны вице-адмирал Б. Стефенсон приказал подполковнику С.-О. Квиману, начальнику района Мёльстен, ввести в действие пятичасовое «прекращение огня». После этого атака на подводную лодку, которую выполняли три патрульных катера и вертолет, была прервана приказом от военно-морской базы, который ограничил число сбрасываемых глубинных бомб до двух. Подполковник Квиман был очень расстроен этим приказом, так как наложенные ограничения давали лодке возможность скрыться. Как объясняли контр-адмирал Э. Свеннсон и кэптен Э. Соннерстедт, данное решение было направлено на защиту жизней невинных граждан и матросов, которые могли оказаться в этом районе в темное время. Однако эти ограничения действовали только на один-единственный вечер 13 октября, по не па вечер предыдущего или последующего дней. Наконец, 27 октября, через год после инцидента с советской подводной лодкой класса «Виски», шведские ВМС прекратили трехнедельные поиски.
Рассерженное шведское правительство, поставленное в неудобное положение, как оно полагало, непрекращающимися вторжениями в шведские территориальные воды иностранных подводных лодок, приказало своим вооруженным силам изменить тактику и унизить вероятного нарушителя, захватив его в плен. А шведским ВМС пообещали новое противолодочное оружие.
Последовало шестимесячное расследование и заключение официальной шведской комиссии, в котором говорилось, что в наглом вторжении в воды вблизи шведской секретной подземной базы в Мускё участвовало до шеста подводных лодок стран Варшавского договора, из которых три были подводными лодками класса «Виски» и три — советскими сверхмалыми подводными лодками. На дне моря остались следы по меньшей мере одной советской сверхмалой лодки, похожие на отпечатки танковых гусениц. Эти следы напоминали следы, оставленные советской научно-исследовательской подводной лодкой, которая активно действовала в районе Азорских островов, якобы разыскивая там «потерянный континент Атлантиды», и попутно исследовала расположенные поблизости датчики американской системы СОСУС. Эта сверхмалая подводная лодка, сообщалось в заключительном докладе, «могла проползти пятьдесят миль на север до входа в подземный канал, ведущий к центру Стокгольма». Комиссия сделала вывод, что «нарушения в Харсфьярдене, как и другие нарушения 1980—1982 гг., были совершены подводными лодками, принадлежавшими флотам стран Варшавского договора». Исследователь Оле Тунандер пишет:
«В своей работе комиссия использовала Доклад штаба министерства обороны от 18.04.1983 г. В Докладе говорилось, во-первых, что визуальные наблюдения были засчитаны как подводные лодки Варшавского договора, во-вторых, были сделаны два акустических наблюдения, и по обоим случаям был сделан вывод, что они относятся к подводным лодкам Варшавского договора. В-третьих, данные радиоразведки нельзя выносить на публику по соображениям безопасности, но они определенно говорят в пользу подводных лодок Варшавского договора. В-четвертых, наличие следов сверхмалой подводной лодки свидетельствует о том, что за этими вторжениями стоит Варшавский договор, поскольку, согласно Докладу штаба министерства обороны, «подобные системы почти невозможно сохранить в тайне на Западе».
Эксперты предположили, что Советский Союз мог заниматься сбором разведывательной информации в плане подготовки возможного в случае войны нападения на Швецию и Норвегию для последующего контроля за жизненно важными коммуникациями в северной Атлантике. Улоф Пальме, новый премьер-министр страны, которого подозревали в особых симпатиях к Москве, пришел, как сообщалось, в ярость и возложил всю ответственность на Советский Союз. Он заявил о «стрельбе на поражение», т.е. о новом порядке поведения в случае столкновения с подобными фактами: «Будущие нарушители могут положиться на правительство Швеции, которое прикажет своим вооруженным силам немедленно потопить нарушителя»
ПЕРИСКОПЫ И МЕРТВЫЙ ВОДОЛАЗ
В ноябре 1982 г., всего лишь через месяц после инцидента в Харсфьярдене, в северной части Мисигена были обнаружены новые следы на дне. К этому времени противолодочное вооружение ВМС Швеции было в состоянии полного упадка. Последний шведский эсминец, «Таиланд», оснащенный погружным сонаром (гидроакустический приемопередатчик, буксируемый за кораблем на длинном кабеле передачи информации), был только что выведен из боевого состава флота. Корветы и минные тральщики, оснащенные современным оборудованием, на вооружение флота еще не поступили. А в апреле и мае следующего года, совпав по времени с яростными протестами Москвы, число вторжений даже неожиданно возросло.
С 1 по 10 мая 1983 г. в Сундсвалле были замечены две подводные лодки и одна или больше сверхмалых лодок. Представитель шведских ВМС заявил, что вертолеты не смогли обнаружить сверхмалую лодку. «Но это не означает, что она не лежит на дне», — добавил он. В конце концов пришли к мнению, что нарушители ускользнули под днищем советского или финского танкера или паромов, проходивших через этот район. А в это время из Осло пришло сообщение о том, нарушитель замечен в норвежском Хардангерфьорде. Норвежские ВМС также оказались бессильны. Карл Бильдг, молодой специалист по военным делам от консервативной оппозиции и будущий премьер-министр страны, заметил тогда, что «норвежские ВМС с их фрегатами, подводными лодками немецкой постройки, с поставленными из Соединенных Штатов самолетами Р-3 «Орион», а также с доступом к информации от системы СОСУ С, отнюдь не достигли больших успехов в борьбе с этой новой и очень сложной угрозой, чем рассчитывающие только на свои силы их коллеги из нейтральной Швеции».
1 июля стали действовать новые правила, которые расширили возможности ВМС Швеции по использованию оружия против подводных лодок-нарушителей. Новые правила были встречены шуткой: перископ возможной подводной лодки, замеченный у северо-восточного побережья Швеции, оказался канализационной трубой, которую воткнули в воду какие-то хохмачи. «Это не очень смешно», отреагировал на прикол представитель шведских ВМС. Не было смешно и советской прессе, бывшей в ярости от шведских обвинений в адрес Москвы. Статья в газете «Известия» от 3 июня вопрошала: «Имеют ли участники этого розыгрыша хоть малейшее представление о том, где проходит граница между реальностью и фантазией?»
Но со шведской стороны это не было фантазией. В августе и сентябре ВМС опять сбрасывали глубинные бомбы по тому, что, как полагали, являлось иностранной подводной лодкой, высматривающей, как проходят маневры шведских ВМС возле базы Карлскруна. В целом же в 1982 г. было отмечено более сорока вторжений иностранных подводных лодок, все они принадлежали странам Советского блока; в 1983 г. было отмечено двадцать пять явных и тридцать восемь возможных нарушений, совершенных подводными лодками.
В конце апреля 1983 г. посол Швеции в ООН А. Ферм передал в Нью-Йорке М. Мильштейну, отставному генерал-лейтенанту ГРУ, и Г. Арбатову, директору советского Института США и Канады, ноту с требованием уважать границы Швеции, уважать нейтралитет Швеции и прекратить намеренные нарушения шведских территориальных вод советскими подводными лодками. В мае Улоф Пальме направил аналогичную ноту в Москву через посла СССР в Стокгольме и временно отозвал посла Швеции из Москвы. Он также объявил, что официальные визиты между двумя странами будут резко сокращены.
Советское телеграфное агентство ТАСС рьяно опровергало обвинения в том, что советские подводные лодки вторгались в шведские воды: «Необходимо категорически подчеркнуть полную беспочвенность этих измышлений». Потом, 6 мая, в своем официальном ответе Москва опять отвергла формальный протест Стокгольма: «Согласно точной и тщательно проверенной информации от соответствующих советских органов, советские подводные лодки не находились в территориальных водах Швеции в указанное в ноте время. Ни одной подводной лодки не находилось и в двадцатимильной зоне от этих вод. Именно по этой причине они не могли заниматься деятельностью, описанной в ноте шведского правительства».
Год 1984-й начался со шквала новых инцидентов, в которых были замешаны подводные лодки и водолазы. Военно-морская база Карлскруна в период с 9 февраля до начала марта вновь стала сценой для бесплодной погони. Установленные на дне детекторы магнитной аномалии засекли три подводных лодки и сверхмалую подводную лодку, а также оснащенные двигателем устройства для передвижения под водой. Шведские военные подорвали одну мину, двадцать две глубинных бомбы и двадцать восемь сигнальных зарядов пониженной мощности. Очень странно, однако, что приказы, отданные верховным командованием Швеции, не требовали уничтожить нарушителей. Район был закрыт наглухо, однако совершенно неожиданно вице-адмирал Б. Стефенсон опять приказал убрать заграждения для прохода торгового судна. Многие посчитали тогда, что сам главнокомандующий уже во второй раз позволил нарушителю скрыться.
Советская военная газета «Красная звезда» последовательно отвергала повторяющиеся обвинения: «За «перископной болезнью» скрывается желание правых сил Швеции увидеть чужие подводные лодки у берегов Швеции. Эти силы заинтересованы в наращивании вооруженных сил, тесных связях с НАТО и разжигании недоверия к внешней политике СССР. Они стремятся испортить традиционные отношения добрососедства между СССР и Швецией и с этой целью поощряют галлюцинации по поводу советских подводных лодок».