[148]; во Фракии армия Ксеркса двигалась тремя колоннами, центральной из которых, как и в бою, командовал сам царь (Hdt., VII, 121), а в Фокиде из основной армии, двигавшейся с Ксерксом на Афины, был выделен отдельный четырехтысячный корпус для разграбления Дельф (Hdt., VIII, 34–39; Diod., XI, 14, 2–3; Paus., X, 7, 1; Just., II, 12, 8).
Подчас число таких корпусов насчитывалось три, — вероятно, количество, соответствующее делению армии на поле боя. В 494 г. до н. э. персидское войско в Ионии было разделено именно на три корпуса, которые брали восставшие города (Hdt., V, 116–123). Ясно, что такое разделение было вызвано стремлением как можно быстрее подавить восстание и действовать на более широком фронте. После поражения в Греции армия Ксеркса в 479 г. до н. э. разделилась на три части: самая большая по численности отборная армия Мардония осталась для ведения военных действий в Греции, вторая, небольшая армия Артабаза, охраняла линии сухопутных коммуникаций на севере Эгеиды, а третья, армия Тиграна, выделенная из царского войска, должна была охранять и контролировать Ионию (Hdt., VIII, 113; 126; IX, 96; Diod., XI, 19, 6; 34–36)[149]. В 343 г. до н. э. для завоевания Египта Артаксеркс III выделил из своей армии для действий в разных направлениях три сухопутно-морских корпуса во главе с греческим стратегом и приставленным к нему персом, сам же царь с остальным войском оставался в тылу (Diod., XVI, 47, 1–5; ср.: Chariton., VIII, 2, 3).
Из стратегических приемов, применяемых царскими полководцами в ходе кампании, персы, в частности, использовали обход вражеской армии и выход в тыл противника, классический пример чему мы находим в битве при Фермопилах (Hdt., VII, 213–223; Front. Strat., II, 2, 13; Polyaen., VII, 15, 5). Если противник уже отошел, шли форсированным маршем за ним в стремлении навязать бой (Hdt., V, 102). С другой стороны, для избежания обхода сами персы выставляли в нужных местах охрану: так, в битве за Персидские ворота поочередно было выставлено три поста (Diod., XVII, 68, 7; Arr. Anab., III, 18, 6–7).
Использовались и военные хитрости. В качестве типичной стратегемы Полиэн приводит случай с переодеванием персов в скифскую одежду, в результате чего Дарий I разбил треть армии саков, принявших персов за своих (Polyaen., VII, 11, 6). Подобная стратегема не была уникальной — так иногда поступили полководцы, — например, афинский наварх Кимон перед сражением у Эвридемонта в 369 г. до н. э. (Diod., XI, 61, 1–2; Front. Strat., II, 9, 10; Polyaen., I, 34, 1).
Два перса в эламском платье, защищенные шлемами и панцирями (слева), сражаются с двумя скифами. Голубая халцедоновая печать. Национальная библиотека в Париже. Воспроизведено по: Ghirshman R. Perse: Protoiraniens, Medes, Achemenides. (L‘ univers des formes. T. 5). Paris, 1963. P. 269, fi g. 331.
При необходимости практиковалась посылка к противнику вестников для переговоров (Hdt., I, 206; Diod., XIV, 26, 3). Локальные переговоры с неприятелем иногда проводились на расстоянии слышимости голоса (Xen. Anab., II, 5, 38; III, 3, 1; IV, 4, 5). В 401 г. до н. э. во время переговоров Тиссаферна с греческими командирами в шатре сатрапа рядом с ним сидели его наложницы (Polyaen., VII, 18, 1; ср.: Xen. Anab., II, 5, 31–32; Diod., XIV, 26, 6–7). Обычно персидские женщины не участвовали в переговорах мужчин, однако подобное поведение сатрапа могло объясняться тем, что он желал внушить грекам доверие к себе. При стандартных же переговорах знатные персы восседали в креслах (Hdt., III, 144).
Если кампания была оборонительной — враг вторгся на территорию империи, — то все равно судьбу войны стремились решить в той же генеральной битве, уповая на милость богов. Сбор войска обычно требовал много времени и врага стремились задержать как можно дольше. Иногда планировалось даже собирать войска в дальних сатрапиях, вдалеке от противника, как это задумал Дарий III после поражений при Иссе (Curt., IV, 9, 1–2) и при Гавгамелах (Curt., V, 1, 3–9).
Для затруднения подхода армии Кира Младшего был выкопан ров длиной 66 км, шириной 9 м и глубиной 5,5 м (Xen. Anab., I, 7, 14–16; Plut. Artax., 7, 1). Для препятствия дальнейшему продвижению врага занимали горные проходы, возводили стену[150]. Оборонительная позиция в горных проходах могла усиливаться камнеметными машинами, как это было при обороне Персидских ворот в 330 г. до н. э. (Arr. Anab., III, 18, 3). В этой битве использовалось и естественное для обороны с гор скатывание валунов вниз на врага (Curt., V, 3, 18; Diod., XVII, 68, 2). Для затруднения переправ неприятеля на территории Месопотамии в каналы и рвы выпускали из запруд воду (Xen. Anab., II, 3, 10–13). Мосты разрушались (Xen. Anab., II, 4, 17; 19), лодки сжигались (Xen. Anab., I, 4, 18; Curt., VII, 4, 21), жители эвакуировались на возвышенности (Xen. Anab., III, 4, 9). На саму же вражескую армию планировалось нападать при переходе реки (Xen. Anab., II, 4, 24; 5, 18; Curt., IV, 9, 12; 23; Arr. Anab., III, 7, 4). Применялась и стратегия «выжженной земли», когда стремились вымотать силы врага на марше: уничтожали все, что мог использовать противник, даже траву — потенциальный фураж — сжигали[151].
5. Диспозиция. Перед боем полководец мог собирать войско и произносить воодушевляющую речь. Так, перед битвой при Микале командиры сообщили воинам о том, что к ним на помощь движется царь с армией (Diod., XI, 35, 4). Присутствие же царя воодушевляло воинов на борьбу, ведь бойцы ожидали награды и, наоборот, боялись наказания со стороны монарха (Hdt., VIII, 10).
Сам царь или полководец размещался в центре строя, откуда было сподручнее обозревать поле боя и отдавать приказы[152]. Для удобства передвижения и обозрения царь по обычаю находился в своей командной колеснице-квадриге (Curt., III, 11, 7; IV, 14, 26; Plut. Alex., 33, 3), с которой он мог при необходимости стрелять из лука и метать дротики (Diod., XVII, 60, 2). Колесницей управлял возница, представлявший знатную персону (Hdt., VII, 40; Xen. Cyr., VIII, 3, 14; Chariton., VI, 4, 10). Обычай запрещал самому царю брать в руки вожжи упряжных лошадей колесницы (Diod., XVII, 34, 6). Для мобильных действий командующий пересаживался на коня (Heliod., IX, 19). Для этой цели у Дария III были недавно ожеребившиеся кобылы (Ael. Nat. anim., VI, 48). В определенных обстоятельствах царь мог отходить от традиции и сражаться верхом, как это сделал Кир II в сражении с дербиками (Phot. Bibl., 72a, 37, 7) или Артаксеркс II в битве при Кунаксе (Plut. Artax., 10, 1–2; 11, 2); последние можно объяснить неуверенностью монарха в своей победе и стремлением иметь свободу маневра. Если судить по рассказу Гелиодора (Heliod., IX, 14) и по росписи из Татарлы в древней Фригии (первая треть V в. до н. э.), то в колеснице мог находиться и военачальник, который также пускал стрелы во врага[153]. Полководца в строю защищала его гвардия, а царя — конные «родственники» и пешие «бессмертные» и «мелофоры».
Персидская колесница с возницей из праздничной процессии. Рельеф Ападаны в Персеполе (начало V в. до н. э.). Воспроизведено по: Walser G. Die Völkerschaften auf den Reliefs von Persepolis. Berlin, 1966. Taf. 85.
Верховой военачальник во время построения армии мог выезжать вперед и обозревать свое и вражеское войско, отдавая необходимые в данной ситуации приказы (Xen. Anab., I, 8, 14). В частности, если перед битвой какой-то этнический отряд подозревался в измене, его разоружали, а оружие передавали надежным частям, как это было сделано с самосцами при Микале (Hdt., IX, 99; Diod., XI, 35, 4). Для получения приказов командиры (в первую очередь десятитысячники-мириархи) подъезжали к царю, а затем передавали приказанное стоящим впереди строя офицерам, которые, в свою очередь, отдавали распоряжения своим воинам (Xen. Cyr., IV, 2, 27; VI, 3, 21; VIII, 1, 14). Если сам полководец предполагал, что он будет находиться в крайней опасности при натиске врагов, он мог одеть в свое снаряжение другого человека, как это сделал сатрап Датам в бою у Аспенда (Polyaen., VII, 21, 4).
Реконструкция росписи центральной батальной сцены восточной стены деревянной гробницы у Татарлы (Фригия, ок. 470 г. до н. э.): персидский царь в парадной одежде, сражающийся со скифами или саками, позади — колесница с двумя персами в тиарах и панцирях — лучником и возницей. Изображение сопоставляется с последней битвой Кира (Manning S. Armed Force in the Teispid-Achaemenid Empire: Past Approaches, Future Projects. Sttutgart, 2021. P. 302). Воспроизведено по изданию: Summerer L. Die persische Armee in Kelainai // Kelenai-Apameia Kibotos: Développement urbain dans le contexte anatolien. Bordeaux, 2011. Abb. 4.
Царь мог руководить сражением, сидя в подходящем месте на троне в окружении гвардейцев и придворных, как это делал Ксеркс в битвах при Фермопилах и Саламине, сидя под золотым балдахином (Aesch. Pers., 465–471; Hdt., VII, 212; VIII, 88; 90; Diod., XI, 18, 3; Plut. Them., 16, 2; Just., II, 12, 22). Вероятно, это был еще мидийский обычай — по крайней мере в повествовании Николая Дамасского такую позицию в сухопутном сражении занимал еще последний царь Мидии Астиаг (Nic. Damas. Frg., 66 (FHG. T. III. P. 404; FGrH, 90, frg. 66, 34)).
Войско на поле боя делилось на три части: центр и два фланга; первый находился под командованием царя, когда он возглавлял экспедицию, а вторыми руководили еще два командира[154]. Армия строилась на поле боя в глубокие племенные отряды (Xen. Anab., I, 8, 9). В VI–V вв. до н. э. в середине типичного боевого порядка располагалась пехота, а по флангам и в самом центре — конница (Xen. Cyr., IV, 2, 17; Polyaen., VII, 21, 7) или же конница и легковооруженные были размещены лишь по флангам (Front. Strat., II, 3, 6). Если время и численность позволяли, то в IV в. до н. э. войско развертывалось в две линии, как это было в битве при Иссе: в первой линии находились греческие гоплиты и персидские кардаки, фланкированные справа персидской конницей, во второй — азиатские ополчения