Пешие обозные, выполнявшие вспомогательные функции, во время сражения находились в боевой линии, в частности около царя; как заметил Плутарх, пересказывая историю Ктесия, они «сопровождали войско царя ради низких услуг» (Plut. Artax., 11, 5). В битве при Кунаксе это были обозные из бедных жителей Кавна в Карии, один из которых убил своим дротиком Кира Младшего (Plut. Artax., 10, 3; 11, 5). Обязанности подобных обозных состояли в поднесении сражающимся питья, провизии и боеприпасов, оказании помощи раненым и выносе тел с поля боя (ср.: Niceph. Strat., 1, 14). Ведь известно, что во время битвы при Кунаксе один из кавнийцев принес царю воду в бурдюке (Plut. Artax., 12, 3). Вероятно, такие обозные находились и в основной линии войск. Естественно, это могло происходить в том случае, когда войско находилось в оборонительной позиции.
Терракотовая повозка, вероятно, с Кипра. Национальный археологический музей в Афинах. Воспроизведено по: Crouwel J. H. Chariots and Other Wheeled Vehicles in Iron Age Greece. Amsterdam, 1992. Pl. 35.2.
Обоз транспортировался на мулах, ослах и верблюдах. Мулы были как вьючными, так и гужевыми, в парной упряжке, которая везла четырехколесную повозку[201]. Упряжными были также ослы и быки (Xen. Anab., II, 1, 6). Отдельный командир руководил обозами, а другой — повозками с женщинами (Xen. Cyr., VI, 3, 8; 29–30). В армейском обозе, в частности, перевозился шанцевый инструмент (Xen. Cyr., VI, 2, 33–34), запас ремней (Xen. Cyr., VI, 2, 32). Воду транспортировали в бурдюках и в сосудах (Polyaen., VII, 12). Раненых и больных везли на повозках (Xen. Anab., II, 2, 14), оставляя в проходимых дружественных населенных пунктах для излечения (Hdt., VIII, 115; Xen. Cyr., V, 4, 17; Curt., V, 13, 6–7; Heliod., IX, 22).
В обозе находилось не только необходимое военное имущество и предметы обихода, но и масса вспомогательного персонала. Геродот (Hdt., VII, 187) считает типичными обозными в армии Ксеркса женщин-хлебопеков, наложниц и евнухов. Последние были приставлены к наложницам и женам знатных азиатов (Hdt., VII, 83; 187; Xen. Anab., VII, 8, 22; Xen. Cyr., IV, 2, 2; Chariton., VI, 9, 6). Знатные дамы ехали в крытых повозках (Diod., XI, 56, 7; Plut. Them., 26, 4; Chariton., V, 2, 9; 3, 8; 10), а женщины сопровождали их верхом (Curt., III, 3, 22). Чем знатнее была персона, тем значительнее был кортеж (Diod., XVII, 35, 3–4). Сами персы объясняли обычай возить с собой в поход семьи тем, что присутствие близких вдохновляло их на борьбу, ведь чтобы семьи не попали в рабство к неприятелю, они должны были сражаться храбрее (Xen. Cyr., IV, 3, 1–2; Curt., IV, 14, 11). У командиров также были крытые повозки для отдыха, которые Эсхил именует «шатрами на колесах» (Aesch. Pers., 1000; ср.: Aristoph. Acharn., 68–71).
Греческая грузовая повозка. Чернофигурный беотийский скифос из святилища Кабиров у Фив. Национальный археологический музей в Афинах, 10429. Воспроизведено по: Crouwel J. H. Chariots and Other Wheeled Vehicles in Iron Age Greece. Amsterdam, 1992. Pl. 27.3.
К войсковому обозу принадлежали и повозки с провизией, которых было достаточное количество. Общей практикой была выдача провизии воинам, находящимся на службе. Так, в одной табличке крепостной стены из Персеполя упоминается лучник, получавший в течение полугода по 2 л муки каждый день (PF, 1256)[202]. Согласно Ксенофонту (Cyr., I, 2, 11), на охоте — тренинге будущего похода — юноши питались хлебом с кардамоном, водой, к которым добавлялась дичь.
Если войском руководил царь, то с ним фактически перемещалась и столица империи вместе со службами и органами государственного управления, а сам монарший шатер являлся символом царской власти[203]. Царская часть обоза при этом была наиболее значительной. В повозках везли провизию для царя, воду из эламской реки Хоасп в серебряных (обладавших антибактериальным действием) сосудах, хлеб и даже гнали скот для еды и жертвоприношений (Hdt., I, 132; 188; Athen., II, 45a-b), также заготовляли мясо впрок (Ps.-Long. De sublim., 43, 2). По саркастическому описанию историка Феопомпа, в царском обозе имелась масса корзин, мешков, тюков, листов папируса и прочей утвари (Ps.-Long. De sublim., 43, 2).
Маг, едущий в колеснице, запряженной парой верблюдов. Ахеменидская халцедоновая цилиндрическая печать. Баденский земельный музей в Карлсруэ, 73/113. Воспроизведено по: Collon D. First Impressions: Cylinder Seals in the Ancient Near Orient. London, 1987. P. 160, № 735.
При сближении с врагом тяжелую часть обоза могли оставлять глубоко в тылу (Chariton., VII, 4, 12): например, основной обоз персидской армии, сражавшейся при Иссе, остался в Дамаске (Diod., XVII, 32, 3; Curt., III, 8, 12; Arr. Anab., II, 11, 9–10), тогда как при Гавгамелах — в Арбелах (Curt., IV, 9, 9; V, 1, 10). Для охраны обоза оставляли более пожилых воинов (Chariton., VII, 4, 12).
10. Походная колонна. Персы выходили из лагеря после восхода солнца, т. е. в то время суток, когда господствовал бог света Ахура-Мазда[204]. На вражеской территории колонну вели местные проводники, родственники которых оставались заложниками (Hdt., V, 14; VII, 128; 130; 197; VIII, 31; IX, 15; Diod., XVI, 48, 3; Polyaen., VII, 12). В авангарде колонны на землях неприятеля двигались небольшие группы разведчиков (Xen. Cyr., VI, 4, 12). Впереди походной колонны шли инженерные части, которые прокладывали дорогу. Как сообщает Ксенофонт (Cyr., VI, 2, 34–36), в персидской армии существовали инженерные части, снабженные шанцевым инструментом, где служили непригодные к строевой службе. В сложных географических условиях на прокладку путей могли выделяться значительные силы из собственно армии: согласно Геродоту (VII, 131), в Пиерии (Македония) треть сил Ксеркса были выделены для прокладки дороги. О скорости движения походной колонны можно указать, что войско Кира Младшего двигалось по своей стране в Малой Азии в среднем по 27,5 км за дневной переход (Xen. Anab., I, 2, 10; 13; 4, 1; 4; 6), достигая при необходимости 38 км (Xen. Anab., I, 5, 1; 5), но в боевом построении воины прошли лишь 16,5 км (Xen. Anab., I, 7, 14). В целом же войско форсированным маршем шло в два раза скорее, чем обычным, проходя за три дня путь, обычно совершаемый за 6–7 дней (Xen. Cyr., V, 3, 28; 35).
Сохранились несколько описаний походно-парадных колонн армии царя царей, описывающих войско Кира II (Xen. Cyr., VIII, 3, 11–20), Ксеркса (Hdt., VII, 40–41; 55) и Дария III (Curt., III, 3, 9–25). Геродот так описывает колонну Ксеркса, идущего по проложенной дороге на своей территории: обоз размещался впереди, затем следовала половина племенных ополчений, через некоторый интервал — царь с гвардией, персидская конница и еще через два стадия (ок. 400 м) — остальное войско. Согласно наиболее подробному описанию Кв. Курция Руфа, продвигаясь к Иссу, Дарий III с обозом и гвардией двигался впереди колонны, как и в повествовании Ксенофонта, где представлено чисто парадное построение.
Античные историки подробно расписывают царскую часть колонны, в которой большую роль играла религиозная составляющая. Шествие Дария III возглавляли маги, несущие на серебряном алтаре священный огонь (Strab., XV, 3, 13–14). Затем шествовали «триста шестьдесят пять юношей, одетых в пурпурные плащи (amicula)», — по количеству дней в году (Curt., III, 3, 10). По мнению комментатора текста Дж. Аткинсона, число этих юношей было связано с сакральной сферой, а сами они были царскими «пажами»[205]. О том, что такое количество юношей было не случайным, свидетельствует подобное же число царских наложниц (360 или 365), сопровождавших царя в походе (Curt., III, 3, 24; VI, 6, 8; Diod., XVII, 77, 6; Plut. Artax., 27, 2; Athen., XIII, 557b).
В колонне Ксеркса после гвардейской конницы и пехоты, но впереди царя, шествовали десять нисейских коней. Затем в колонне Ксеркса следовала священная колесница бога, запряженная восьмью белыми конями, которой управлял пеший возница (Hdt., VII, 40; Curt., III, 3, 11). Тут, как считалось, по восточной традиции, с армией ехал в своей колеснице сам бог Ахура-Мазда, который должен был покровительствовать своим поклонникам. В колонне Дария III за колесницей еще шествовал конь солнца (Curt., III, 3, 11), на которого, очевидно, бог, как и царь, должен был пересаживаться с колесницы. Ведь на время активных боевых действий саму колесницу могли оставлять в тылу: Ксеркс оставил ее в Сирисе в Пеонии (Hdt., VIII, 136). В описании Ксенофонтом шествия Кира Великого за этой колесницей следовало еще две колесницы Гелиоса (Митры) и со священным огнем, которые в описании Курция превратились уже в десять повозок. Если свидетельство латинского историка корректно, то можно полагать, что в 333 г. до н. э. уже десять богов сопровождали персидскую армию. В целом у персов лошадь была посвящена богу солнца (Just., I, 10, 4–5), как считается Митре, которому и приносили в жертву белых коней[206]; а по поведению самого животного могли гадать (Hdt., III, 84–86; Polyaen., VII, 10; Just., I, 10, 3–10). За колесницами богов, согласно Курцию (III, 3, 12), «следовала конница двенадцати племен (gentium) с различным оружием и одеждой». Может быть, речь шла о представителях двенадцати персидских племен (Xen. Cyr., I, 2, 5), которые выступали в своем национальном платье и вооружении (ср.: Hdt., III, 35, 5).
Золотая модель колесницы длиной 18,8 см из Аму-Дарьинского клада (V–IV вв. до н. э.). Воспроизведено по: Dalton M. O. The Treasure of the Oxus with Other Examples of Early Oriental Metal-Work. London, 1964. Pl. IV, 7.
Сам царь в походной колонне ехал на колеснице, в которой можно было сидеть, и, когда он хотел, пересаживался в крытую повозку (Hdt., VII, 41; ср.: Xen. Anab., I, 2, 16; 7, 20; 8, 3). Видимо, подобную походную колесницу с сидящим ездоком представляют золотые модели из Аму-Дарьинского клада