Интересно отметить, что, по словам ютов, талисманы не принесли им удачи. Сначала в бою с шайенами погиб сын захватившего талисманы воина, а затем и он сам был убит молнией. Испугавшись «дурных талисманов», юты отдали их торговцу из Нью-Мексико.
Также внимательно индейцы следили, чтобы случайно не нарушить табу, связанные с собственными духами-покровителями и амулетами. Запреты были весьма разнообразны, и индеец всячески старался соблюдать их, опасаясь незамедлительного наказания Высших Сил. Любые свалившиеся на голову неприятности он, как правило, приписывал случайному нарушению одного из многочисленных табу. Декост Смит вспоминал, как однажды разделил еду с шошоном, который с удовольствием поужинал с ним, уплетая за обе щеки консервированных устриц. Перед этим индеец внимательно изучил изображения на банке и выслушал от него подробное описание содержимого. «На следующий день, – писал Смит, – он вошел ко мне в палатку с рассказом о бессонной ночи и устрицах, которые шептали ему в уши свои упреки. Я напомнил ему, что, помимо устриц, он еще выпил три кружки очень крепкого кофе, и именно это, вместе с его тревожными предчувствиями, не дало ему уснуть».
Глава 5Выступление военного отряда
Церемонии перед выступлением отряда зависели от цели похода. Если индейцы отправлялись мстить врагу, обязательно проводились военные пляски, название и ритуал которых у разных племен несколько отличались. Целью церемоний было повысить боевой дух и обеспечить помощь Высших Сил. При набеге за лошадьми общественных церемоний, как правило, не было.
Выступление из лагеря также зависело от цели экспедиции. Отправляющиеся в набег воины поодиночке выбирались из лагеря и собирались в заранее назначенном месте. Это делалось, чтобы предотвратить присоединение к отряду нежелательных людей – например, слишком молодых. Хидатсы обычно собирались в одном дне пути от своей деревни. Там предводитель отбирал Старых Волков — опытных воинов, которые в походе служили ему советниками, и Молодых Волков – остальных бойцов, которые делились на разведчиков, обычных воинов и людей, отвечающих за обеспечение лагеря (разведение костра, приготовление пищи, доставку воды и т. п.). Маленький отряд мог состоять только из тщательно отобранных Старых Волков. С другой стороны, крупные отряды мстителей выступали торжественно и открыто, парадом выезжая из лагеря в дневное время. Воины были одеты в лучшие одежды и головные уборы из орлиных перьев, держа в руках оружие. Впереди колонны ехали вожди, за ними наиболее влиятельные воины, а затем обычные бойцы, еще не успевшие проявить себя в схватках с врагами.
Те, у кого не было скакуна, шли позади остальных. Вокруг колонны ехали представители военных обществ, выполнявших «полицейские» функции. В их задачи входило следить за порядком и не допускать, чтобы амбициозные юнцы тайно покинули ряды и атаковали врагов самостоятельно – это могло сорвать планы лидеров отряда.
У команчей в ночь перед уходом проводили Пляску Мести. Начиналась она затемно и заканчивалась до рассвета, поскольку воины всегда уходили только ночью. Иногда пляска прерывалась рассказами стариков о своих былых деяниях, подтверждавших слова клятвой: «Отец-Солнце, ты свидетель. Мать-Земля, ты свидетель. Если слова мои лживы, сделайте так, чтобы я не дожил до следующего сезона». В конце предводитель говорил о необходимости военного похода и его цели, заканчивая речь призывами проявить храбрость, чтобы люди гордились воинами. Вскоре он молча и без каких-либо церемоний покидал сборище. Люди продолжали танцевать, время от времени кто-нибудь из воинов вместе с девушкой тихо ускользал в темноту – команчи не практиковали воздержания. Если одновременно уходило несколько отрядов, они устраивали пляски одну за другой. После пляски воины возвращались к своим палаткам, забирали лошадей и необходимое снаряжение, а затем тайно собирались в заранее назначенном месте вне лагеря.
Омахи перед уходом в набег исполняли Волчью Пляску. Воины просили волка наделить их его качествами: хищным характером, способностью бродить без устали и отсутствием тоски по дому. Пляска представляла собой ритмичные шаги и имитацию движений волка – его быстрый бег рысцой и настороженные остановки. Она сопровождалась песней, первая часть которой слов не имела, а вторая переводится так:
Волки не имеют страха, скитаясь по земле.
И я, подобно им, отправлюсь в путь бесстрашно
и нигде не буду чувствовать себя чужим.
Эта пляска была последним появлением воинов на публике. Лагерь они покидали тайно. Предводитель назначал время и место сбора, и все члены отряда собирались там.
В ночь перед выходом конокрады черноногих собирались вместе, били по невыделанной бизоньей шкуре, как по барабану, и пели военные песни. Услышав их, юноши лагеря, желавшие отправиться в набег вместе с ними, присоединялись к пению. Певцы проходили по лагерю, и их родственники и друзья дарили им пищу и мокасины для предстоящего похода. Члены отряда могли разойтись, а затем встретиться ночью в назначенном месте за лагерем либо могли дождаться утра. По словам Голодного Волка, члены военного отряда перед выступлением обычно встречались перед типи предводителя и пели. Опытный предводитель черноногих выступал с наступлением ночи, вел отряд до рассвета, а затем отдыхал с воинами в течение дня в укрытиях, сооруженных у подножья скал или холмов.
Военная пляска сиу
Равнинные кри исполняли Пляску Священного Чубука Трубки, призванную принести воинам удачу[35]. Воздвигалась длинная палатка, и на поддерживающие ее шесты вешали украшенный чубук. Затем перед чубуком ставилась наполненная миска. Хранитель трубки, стоя перед алтарем, молился на четыре стороны света, а затем клал чашку трубки на груду пожертвований, лежавшую у алтаря. Он брал чубук, молился и, воздев трубку к небесам, пел особую песнь. При этом он поворачивался на все четыре стороны света. Все присоединялись к пению, а хранитель начинал танцевать, раскачивая трубку над головой. После церемонии трубка раскуривалась и передавалась старшим мужчинам. Они, в действительности, не курили ее, а выпустив немного дыма, проводили по чубуку руками. По окончании ритуала трубка аккуратно завязывалась в ее священную связку и возвращалась на отведенную для нее треногу.
Прежде чем выступить в поход, шайены и представители некоторых других племен иногда отправлялись в палатку потения вместе с шаманом, который обещал помочь необходимыми церемониями, давал в поход какой-нибудь особый военный талисман (головной убор, щит, копье) и учил их соответствующим молитвам. Во время этой церемонии молодые воины срезали кусочки кожи со своих рук или ног и приносили их в жертву в палатке потения или клали под бизоний череп, который находился на кучке земли перед палаткой потения. Такое пожертвование должно было помочь привлечь спиритические силы. Перед выходом воины собирали немного еды, проверяли оружие и готовили дополнительные мокасины. Иногда в ночь перед выступлением воины маршировали вокруг лагерного круга, останавливались перед палатками и распевали «Волчьи песни». Порой вместе с ними шли женщины – в основном родственницы воинов. Люди из палаток, перед которыми они пели, давали им мокасины, табак, стрелы, небольшие мешочки пороха, немного пуль и капсюлей. В назначенный день предводитель (в одиночку или с одним-двумя друзьями) пешим уходил из лагеря.
Потом в разное время в течение дня уходили остальные. До наступления темноты все они собирались и проводили ночь вне лагеря.
Предводитель пауни вечером сидел перед своим алтарем с полученными от жреца регалиями и покуривал маленькую трубку. В его дом входили воины и рассаживались в зависимости от ранга. Также приходило много любопытных и людей, желающих присоединиться к отряду, – некоторых принимали, некоторых отвергали. Затем предводитель спрашивал, готовы ли они выступить в путь, и все отвечали утвердительно. Воины расходились за оружием и вещами. Каждый брал три-четыре пары мокасин, набитых пеммиканом и толченым маисом. Часть ночи они сидели вместе, рассказывая военные истории, заодно выясняя выносливость воинов – те, кто засыпал, были вынуждены оставаться дома. Перед рассветом, когда воины уже были готовы выступить, предводитель надевал регалии и, держа в левой руке священную трубку, выходил из земляного дома. За ним, в зависимости от ранга, цепочкой шли другие индейцы. К рассвету они уже были далеко от родного селения. Привал, устраивали только после полудня, когда добирались до густого леса. Там они садились в круг – предводитель усаживался на западной стороне, положив перед собой воинские регалии. Акапакиш рассказал о выходе отряда пауни несколько иначе: «Когда все мы были готовы, нас встретил шаман, исполнявший для нас церемонии. Он принес священную связку, которую мы должны были взять с собой. Ночью, когда стало тихо и все улеглись спать, были исполнены церемонии. Мы покурили, выразили почтение востоку и западу, северу и югу, а затем помолились об успехе нашего предприятия. Той же ночью мы выступили в путь и ушли так далеко, как только могли. На следующий день, ближе к вечеру, мы остановились».
Кроу перед выходом собирались и пели песни следующего содержания: «Я собираюсь привести лошадей. Я наверняка приведу нескольких». После чего оглашали округу криками. Отряд отправлялся в путь после захода солнца, а иногда в полной темноте. Сиу, согласно Томасу Майлзу, отправляясь в рейд, исполняли церемониальную «медвежью охоту». Члены отряда определенным образом преследовали медведя – члена медвежьего культа сиу. Считалось, что воин, первым дотронувшийся до медведя, убьет врага. У арапахов перед выступлением конного отряда воины, по обычаю, дважды объезжали лагерь.