«Красное Облако». По словам сиу, Джек плакал и просил пощады, а в ответ слышал лишь гиканье и смех кроу. Подобным образом часто поступали пауни. Когда они обнаруживали на своих землях группу неизвестных воинов, вместо того чтобы атаковать, они неожиданно влетали на лошадях в их ряды и избивали хлыстами. Считалось, что так они показывают врагам свою силу и отбивают у них охоту еще раз появляться на их территории. Кроме того, проскакать сквозь группу врагов, ударить кого-нибудь из них хлыстом, а затем повернуть коня и снова отхлестать кого-либо было более храбрым деянием, чем просто убить противника. «Убить врага легко, можно просто выстрелить в него сзади из засады, – говорили они. – Но это было далеко от того, что мы называли храбростью». Пауни рассказывали, что, когда сиу нападали на их деревни и терпели поражение, пауни преследовали их, и, если им удавалось убить всех, они оставляли жизнь одному из врагов, чтобы он вернулся к своим и рассказал о произошедшем.
Но если противник оказывал яростное сопротивление, индейцы быстро меняли свои планы и в бешенстве убивали его. Как-то раз шайены нагнали двух кроу, которые укрылись в небольшой пещере. Шайены развели перед входом костер и выкурили их оттуда. Одного они убили сразу, а второму удалось прорваться и вскочить на лошадь. На его беду, животное оказалось медлительным, и шайены быстро догнали его. Они не стали убивать его, а, желая унизить, начали избивать хлыстами. Храбрый воин не смог вынести позора. Он осадил коня, ножом вспорол грудь одного из преследователей. После этого участь его была предрешена. Взбешенные шайены накинулись на него и искромсали, отрезав ему ступни, руки и голову.
Иногда индейцы рассказывали, как, пораженные храбростью врага, предлагали ему уйти. Джозеф Мик вспоминал, как однажды крупный отряд трапперов столкнулся с огромным лагерем черноногих. Несколько человек, заметив у озера небольшую группу краснокожих и «посчитав, что представилась прекрасная возможность пострелять их ради спортивного интереса», обстреляли их. Но оказалось, что рядом расположился большой лагерь их соплеменников, и теперь уже белым «спортсменам» пришлось удирать к своему лагерю. Когда обе стороны убедились, что силы их равны, вождь черноногих выехал с трубкой мира. Навстречу ему отправился знаменитый Джим Бриджер вместе с индианкой этого племени, которая была женой находившегося с трапперами мексиканца Лоретто. Вождь, увидев соплеменницу, в свое время похищенную индейцами кроу, протянул к ней руки, но Бриджер ошибочно расценил это как враждебный жест и взвел курок. Едва раздался щелчок, могучий черноногий, опасаясь предательского выстрела, схватил ружье, вырвал его из рук траппера и ударом по голове сбил бледнолицего наземь. Трапперы и индейцы кинулись друг на друга, завязался жестокий бой, во время которого черноногие увезли соплеменницу с собой. Несчастный Лоретто, слыша причитания жены, вскочил на коня и взял на руки своего ребенка. Он ворвался в центр враждебного лагеря и передал малыша в руки бившейся в истерике матери. Вдвоем они умоляли вождя не разлучать их, рассказывая, как Лоретто спас их соплеменницу от кроу, но все напрасно. Пораженный храбростью молодого мексиканца, вождь позволил ему уехать, но индианку заставил остаться, сказав, что она принадлежит его народу. Лишь спустя несколько лет разлученной семье удалось воссоединиться.
Иногда индейцы сохраняли жизнь врагу из страха перед ним. Во время одного из сражений с отрядом шайенов кайовы и команчи никак не могли убить единственного оставшегося в живых воина по имени Мышиная Тропа. В конце концов, потеряв нескольких людей, они знаками показали ему: «Забирай захваченную тобой лошадь. Мы дадим тебе седло. Возвращайся в свое селение и расскажи, что произошло». Шайен отказался, показав знаками, что его братья убиты и они должны убить и его. По словам кайовов, Мышиная Тропа был храбрейшим человеком из всех, кого они когда-либо видели, – он двигался быстрее лошади, был ловчее пантеры и сильнее медведя – человек, против которого оружие казалось бесполезным. Враги, которых было более ста, бросились прочь, а Мышиная Тропа поскакал, за ними. Два только что подъехавших кайова с ружьями спешились, подождали, когда шайен приблизится. Одна из пуль сломала шайену бедро, и он упал с лошади. Он сел и приготовился защищаться копьем, но вторая пуля сразила его. Кайовы и команчи бросилась вперед и отрезали ему голову, но после этого Мышиная Тропа приподнялся и сел. Это были конвульсии, но враги в страхе вскочили на лошадей и помчались в свой лагерь, где рассказали, что убили великого шамана, который снова ожил и собирается напасть на них. Женщины быстро собрали пожитки, и весь лагерь постарался поскорее убраться прочь, бросив палатки. Летом 1846 года огромный отряд кри и ассинибойнов атаковал маленький отряд черноногих. Им удалось перебить всех, кроме предводителя – человека, известного окрестным племенам своей мощной магической силой. Как и в первом случае, ему было предложено уйти, но он ответил: «Нет, я не уйду. Вы должны помнить, что сражаетесь со мной, Низким Рогом – тем, кто причинил много вреда вашему народу. Я рад, что нахожусь здесь… Вы убили всех моих людей. Я здесь один, но вам не сразить меня».
При внимательном изучении двух вышеприведенных и других схожих ситуаций обращают на себя внимание следующие факты. Убийство противника такого ранга высоко ценилось индейцами Равнин и значительно повышало статус победителя. В каждом случае вражеский воин успевал нанести серьезный урон нападавшим, что индейцы всегда приписывали наличию у человека большой магической силы. В понимании краснокожего было неразумно и слишком опасно атаковать бойца, которого духи охраняли лучше, чем его самого. Из индейских рассказов ясно видно, что к тому времени, как от нападавшей стороны поступало предложение уйти, они уже боялись атаковать, опасаясь потерь, и говорить о благородных жестах с их стороны не приходится. Известно много случаев, когда индейцы поворачивали коней и бежали, спасаясь от двух-трех воинов противника, хотя и превосходили их по численности в несколько раз. Однако не стоит приписывать подобные ситуации трусости – они были храбрыми воинами, но, в их понимании, тягаться с высшими, неподвластными им силами было глупо. Фрэнк Линдермэн писал.: «Для того, кто знаком с индейцами… (в этом. —Авт.) нет ничего невероятного. Уважение к большой магической силе и амулетам среди равнинных племен хорошо известно. Первые белые трапперы… не упускали возможности, сражаясь с индейцами, убедить своих противников, что магическая сила белого человека гораздо сильнее. Именно успех в этом часто служил причиной победы над более многочисленным противником. Но позвольте индейцу увидеть ЗНАК, почувствовать опасность, которая равна его собственной магической силе, и он не остановится ни перед чем… Старые воины из всех знакомых мне племен рассказывают подобные истории о тех днях, когда их магическая сила давала им победу над врагами, и все они постоянно приписывают свой успех в большей мере именно этой силе, чем своей удали».
Все белые современники отмечали, что раненый индейский воин, подобно медведю гризли, становился наиболее опасным противником. Если путь к отступлению был отрезан, он отстреливался или отбивался ножом, стараясь нанести врагу наибольший урон и погибнуть с честью. Ричард Додж писал: «Будучи раненым, индеец становится особенно опасным. Покуда не задет, он всегда променяет шанс убить кого-нибудь на шанс выйти сухим из воды. Но, получив серьезное ранение, он всегда становится чрезвычайно безрассудным и направляет все оставшиеся силы на месть. Он сражается с яростью волка… до тех пор, пока его глаз может отличить врага или его палец нажимает на спусковой крючок». Во время боя с отрядом техасцев и липанов команчи попытались спасти раненого товарища, но были отбиты. «Индеец лежал на спине и стрелял из лука вверх так, чтобы стрелы падали прямо на нас, – вспоминал очевидец, – пока молодой Флакко (сын вождя липанов. —Авт.) не подбежал, к нему под дождем стрел и не прикончил копьем. Он захватил его щит, но команчи атаковали столь яростно, что ему пришлось отступить, так и не сняв скальпа». В одной из схваток сиу со скаутами пауни полукровка пауни Бэт Бэйхилл преследовал пешего воина сиу. Стрела Бэта воткнулась сиу в туловище. Храбрый воин схватил стрелу двумя руками, продавил сквозь тело и, вытащив ее, наложил на свой лук и выпустил в Бэта, ранив полукровку его же собственной стрелой. Затем сиу сделал несколько шагов и упал замертво.
Позже выяснилось, что он был братом великого вождя брюле-сиу Пятнистый Хвост. Участником другой истории стал кроу Два Леггина: «Когда они (пиеганы. – Авт.) отступили, чтобы перезарядить ружья, я с боевым кличем выскочил вперед. Один из них приотстал, и я выстрелил ему в спину, попав в плечо. Он дотянулся до стрелы рукой, вырвал ее, сломал и бросил наземь, а затем выхватил нож и побежал ко мне. Отскочив в сторону, я выстрелил ему в грудь. Пиеган снова вырвал стрелу, сломал ее и выкинул. Я пытался держаться подальше от него и выпустил третью стрелу, попав ему в живот. Он зарычал, но, сломав и эту стрелу, сделал мне знак, чтобы я уходил. Я знаками показал, что собираюсь убить его. Тогда противник предложил мне подойти ближе, чтобы он мог драться со мной ножом, но я ответил отказом. Пиеган уже был полуживым, и опасаться его причин не было… Он попытался увернуться от моей следующей стрелы, но она вонзилась в его грудь так, что наконечник вышел из спины. Кровь хлестала из его рта и носа, пока он шел по направлению к своим. Я выстрелил еще раз, пиеган споткнулся, упал и через мгновение умер. Я скальпировал его и привязал волосы к своему луку». Позже к Двум Леггинам присоединились остальные воины кроу. Они содрали с головы мертвого пиегана остатки скальпа и усеяли его труп стрелами. Данный случай интересен еще и тем, что потом кроу обернули тело в бизонью накидку и водрузили его на скалу – так они выразили свое восхищение храбростью врага.