лали добраться до его скальпа, как соплеменники спасти его, и стороны сходились в бою. Основная часть боя проходила на близкой дистанции, а потому воины мало пользовались луками и копьями и дрались томагавками, военными дубинками и били друг друга шестами для подсчета «ку». Многие получали раны и ссадины, но убитых, как правило, было мало. Если воин, вокруг которого разгоралась битва, лишался скальпа, его товарищи сразу отступали, оставляя тело в руках врага, поскольку оно уже не представляло для них интереса. Если же удавалось защитить его или его тело от скальпирования, стороны разделялись и отходили на прежние позиции. После некоторой передышки уже от другой стороны отделялся всадник, и все повторялось по новой. Иногда вместо того, чтобы скакать вдоль шеренги, смельчак бросался во вражеские ряды, намереваясь посчитать «ку» или убить кого-нибудь. Враги сразу окружали его и старались убить, хотя часто ему удавалось спастись. Соплеменники спешили ему на выручку, и бой закипал с особой яростью. Если храбреца убивали, то скальпировали, а тело разрубали на мелкие куски. В такой манере бой мог продолжаться большую часть дня, пока стороны не уставали и не разъезжались.
Во время нападения на поселения полуоседлых племен воины-защитники, выехавшие навстречу врагам, оказывали яростное сопротивление, сражаясь насмерть. Они не смели бежать, потому что в случае поражения теряли все имущество, а поселение враги могли уничтожить полностью. Кочевники приезжали проявить свою доблесть, удовлетворялись несколькими скальпами и уезжали. Но если силы были неравными и врагам удавалось пробиться в селение, защитники отбивались, укрывшись в земляных домах. Джордж Гриннел, встречавшийся со многими участниками таких боев, утверждал, что при нападениях врагов на постоянные поселения пауни последние всегда оказывались победителями.
Земляные дома оседлых племен представляли своего рода крепости, проникнуть в которые было сложно. Вход в земляной дом арикаров представлял собой выступ около 3,5 м длиной, закрытый со всех сторон, образующий узкий проход, который было легко защищать. Такие же проходы в земляные дома были у понков, омахов, хидатсов, канзов и манданов. Как и в типи кочевников, места внутри дома были четко распределены. В доме омахов место молодых юношей находилось сразу справа от входа, чтобы они первыми бросались на защиту родичей в случае неожиданного вторжения врагов. Загоняя жителей в земляные дома, враги взбирались на них и стреляли внутрь через отверстия дымоходов. Обитатели домов стреляли по ним в ответ. Пауни прорубали в стенах бойницы и стреляли через них по врагам. Если удавалось выгнать уцелевших обитателей или перебить их, сиу врывались в дом и грабили его, после чего поджигали. В июне 1843 года несколько белых людей стали свидетелями нападения огромного отряда сиу на деревню пауни. Расположившись на вершине ближайшего холма, лидеры сиу посылали вниз отряд за отрядом. Всадники, распевая победные песни и оглашая округу пронзительными звуками свистков, врывались в деревню, открывали загоны с лошадьми, поджигали пару домов, после чего медленно уезжали на холм, гоня перед собой захваченных лошадей. Затем на деревню налетала другая группа всадников. Яростный бой продолжался в такой манере несколько часов. Все это время часть сиу находилась в деревне, стреляя и грабя. Когда одна группа возвращалась на холм, чтобы передохнуть, другая мчалась по склону в деревню. Пауни перебегали из дома в дом, отчаянно сражаясь, но враги превосходили их в численности. Сиу больше всего интересовали лошади, но загоны были сооружены между домами, из которых стреляли пауни. Сиу уехали только после того, как из другой деревни скид и, расположенной в трех милях от этой, прибыло подкрепление. Сиу угнали около 200 лошадей и сожгли 20 домов из 41. Деревня была завалена трупами мужчин, женщин и детей – 67 было убито и 26 ранено.
Хуже всего приходилось жителям деревень, когда основная часть племени уезжала на бизонью охоту. Жюль Де Мун описывал людей, оставшихся в деревне осейджей, когда племя отправилось на ежегодную бизонью охоту, как «ходячие трупы, большинство из которых слепы на один глаз или почти слепы и настолько убоги и жалки, насколько это только возможно». Они часто становились жертвами врагов, хотя известны случаи, когда оставшиеся осейджские женщины отбивались от небольших вражеских отрядов. Им приходилось оставаться в незащищенной деревне долгое время. Например, пауни проводили по меньшей мере восемь месяцев в году, скитаясь по равнинам в поисках бизоньих стад. Их деревни в это время стояли практически опустевшими, но именно их они считали своим домом и исполняли в них все важные племенные церемонии. К 1867 году скиди-пауни, вынужденные оставаться дома, перебирались в окрестности города Колумбус, где под защитой американцев ждали возвращения племени с охоты.
Воины пауни. 1880–1890 гг.
Одна из наиболее примечательных битв произошла 27 августа 1862 года. Основная часть пауни отправилась на юг на ежегодную летнюю бизонью охоту, а в деревне остались лишь больные, старики и несколько мальчиков, женщин и маленьких детей. В селении находилось не более десятка полноценных воинов, да и те не уехали на охоту, потому что болели. Среди них был Скадикс – Кривая Рука (ок. 1828–1873), скиди-пауни, считавшийся одним из храбрейших бойцов племени. Сиу, знавшие об отсутствии воинов, намеревались перебить оставшихся обитателей и уничтожить поселение. На рассвете на холмах к северо-востоку от деревни появилось около шестисот воинов сиу (брюле и янктонов). Они не нападали – спешить им было некуда. Они хотели продлить агонию несчастных пауни, чьи скальпы уже практически были у них в руках.
Когда больной Скадикс услышал новости, он вскочил с постели и начал организовывать защитников. Немощные старики, которым тяжело даже натянуть лук, брали свое давно не использовавшееся оружие и с трудом забирались на лошадей. Мальчишки, ни разу не бывавшие на тропе войны, хватали свое оружие, с которым охотились на кроликов, прыгали на лошадей и присоединялись к старикам. Даже старухи и женщины брали в руки топоры и мотыги, садились на лошадей. Всего набралось около двухсот защитников, то есть в три раза меньше, чем врагов – могучих, умелых воинов сиу.
Селение окружала высокая земляная насыпь, и некоторые пауни хотели отбиваться от сиу именно за ней, но Скадикс запретил. «Мы сможем победить», – сказал он соплеменникам и вывел их на равнину, где пауни уже много раз отражали нападения сиу. Когда враги увидели силы защитников, они начали смеяться. Одной атаки на этот сброд будет достаточно!
Завязался бой. К удивлению сиу, они никак не могли разогнать слабых соперников, а спустя некоторое время пауни начали теснить врагов. Затем произошло невероятное. Сиу обратились в паническое бегство! По словам пауни, много сиу было убито во время их бегства. Среди пауни погибло всего 16 человек. Многие старики в тот день вновь посчитали «ку». Мальчишки, никогда не убивавшие существа больше прерийной курочки, добыли первые скальпы. Даже старухи в тот день совершили воинские подвиги, а когда племя вернулось с охоты, рассказали о них и сменили имена на воинские.
Скадикс в той битве потерял трех коней и убил шестерых сиу. Когда после боя он въехал в селение, все его тело покрывала кровь, а в горле торчала стрела, металлический наконечник которой пробил шею насквозь и вышел наружу сзади, но он радовался и смеялся – ему удалось сделать невозможное и спасти селение.
Чтобы было легче противостоять нападениям врагов, некоторые племена укрепляли поселения насыпями и частоколами. До 1780 года, имея мощную группу поселений манданов к югу от себя, отделявшую их от враждебных сиу и арикаров, хидатсы никак не укрепляли свои, они даже не выбирали для них места, где было бы легче защищаться. Манданы, с другой стороны, серьезно укрепляли свои поселения с 1500-х годов. До конца XIX века манданы не оставляли этой привычки, поскольку находились под серьезным давлением живших ниже по реке арикаров и кочевых групп, в частности сиу и шайенов.
После оспы 1837 года объединившиеся хидатсы и манданы укрепили свое поселение «Подобное Рыболовному Крючку» новым частоколом и установили в нем огромный колокол, в который били каждый день, когда утром открывали ворота и люди выпускали на пастбища лошадей, шли на поля и за хворостом, а также вечером, предупреждая о скором закрытии ворот и необходимости поспешить внутрь. После закрытия ворот все части поселения охранялись от проникновения врагов и незнакомцев, и зайти в деревню разрешали лишь тем, кого узнавали. На случай длительной осады воду хранили в мочевых пузырях бизонов. Брэдбери сообщал в 1811 году, что племена р. Миссури (манданы, хидатсы и арикары) постоянно опасались нападений и грабежей кочевых сиу, поэтому прятали значительное количество собранного урожая маиса и бобов в вырытых в земле ямах, которые искусно маскировали. Эти запасы можно было использовать в случае осады.
Брекенридж видел селение арикаров, «огороженное частоколом из кедровых бревен, но в очень плохом состоянии». Джон Брэдбери уточнял, что его окружал ров, а частокол был высотой в два с половиной метра. Расположение земляных домов не предполагало какого-либо порядка.
Берландье писал, что из техасских племен фортификация известна только племенам союза вичитов – тавехашам и тавакони. Каждую зиму им приходилось отбиваться от постоянных вторжений осейджей. Еще в середине XVIII века крупная испанская военная экспедиция под командованием Паррильи, атаковавшая «форт тавехашей», была разгромлена индейцами и позорно бежала, бросив все припасы и две пушки. Для защиты своих поселений и окрестностей тавехаши строили небольшие форты в теснинах и ущельях, которые вели к ним. Они состояли из квадратных или круглых ям, окруженных насыпями, за которыми укрывались воины. В центре поселения, в безопасности от врагов, прятались женщины, дети и старики. Ямы покрывали крыши из дерева, достаточно прочного для того, чтобы выдержать ружейный огонь, а амбразуры в стене давали возможность вести ответный огонь по врагу. По тревоге старики, дети и женщины бежали в эти форты, а мужчины встречали врагов вне их стен, отступая под защиту укрепления только если противники были очень сильны. Также сообщалось о наличии небольших насыпей и траншей внутри поселений тавехашей и «двойном кольце фортификаций» у тавакони.