Индейская семья на кочевье. Художник Ч. Рассел
Для многих лошадь стала не только ближайшим боевым соратником, но и другом, потеря которого зачастую вводила индейца в депрессию. Краснокожие могли отличить одну лошадь от другой так же легко, как мы отличаем одного человека от другого, а потому никто не удивлялся, когда индеец узнавал лошадь, угнанную у него несколько лет назад. Чем большим количеством лошадей владело племя, тем богаче и удачливее были его люди. На севере самыми большими табунами владели кроу и племена Скалистых гор, а на юге – команчи и кайовы. Капитан Мэрси писал, что самые удачливые воины команчей имели табуны от 50 до 200 голов. Сиу же считал себя богатым, если у него было 30–40 лошадей, тогда как среди кри и ассинибойнов часто встречались люди, которые вообще не имели их.
Лошадей с удовольствием выменивали белые люди из торговых постов, давая за них ружья, боеприпасы, табак, алкоголь и другие товары. Кроу при обмене на товары оценивали своих лошадей от 60 до 100 долларов каждую, а у черноногих торговцы могли получить их за товары на сумму от 20 до 60 долларов. Эдвин Дениг писал: «Огромную часть времени каждое племя тратит на охрану своих лошадей или попытки захватить их у врагов… Эти люди живут в постоянном страхе потерять всех лошадей, которые являются их единственным богатством… Без них индейцы не могут поддерживать семьи охотой. Их выбор невелик – либо иметь их, либо голодать». Оскар Льюис указывал, что важность лошадей для индейцев и их разностороннее использование проявлялось также в терминологии, применяемой индейцами для их описания. Среди черноногих он собрал более двадцати терминов, описывающих типы лошадей и их качества. Лошадей делили на пригодных для скачек, для травуа[25], военных действий и перевозки скарба, для переездов на большие расстояния, для поездок по глубокому снегу и т. п. На охоте хорошая лошадь давала индейцу возможность добыть больше дичи, а в военных походах – увезти большее количество добычи. Пеший воин, обремененный большим грузом, не смог бы ускользнуть от врага или достойно сражаться. Различные религиозные и светские ритуалы, передача магических связок и покупка членства в воинском обществе включали в себя оплату лошадьми. Таким образом, владение ими стало основным показателем социального статуса в индейском обществе.
Бывали случаи, когда враги угоняли всех лошадей общины, тем самым лишая ее возможности кочевать с места на место. Без лошадей охота на бизонов, нападение на врага, месть, преследование, а также бегство от врагов со всем скарбом были невозможны, что ставило под угрозу существование племени. Максимилиан в 1833 году писал, что покрышки типи сиу состояли из 14 шкур, а Дениг видел во второй половине XIX века огромные типи вождей сиу, сшитые из 36 шкур. Бедные лошадьми ассинибойны, встреченные Боллером около 1860 года, были вынуждены применять для транспортировки собак и ютились в палатках из 6—10 шкур. Правда, богатые лошадьми плоскоголовые во время бизоньих охот на равнинах тоже пользовались типи не более чем из 10 шкур, но связано это было со сложностью перехода через Скалистые горы. Помимо палаток, кочевникам было необходимо перевозить домашний скарб, одежду, сушеное мясо и т. п. Для примера можно привести приблизительный вес жилища черноногих.
1. Покрышка (12 или 14 шкур) – 41–48 кг.
2. Шесты (19 штук по 8,6 кг) – 172 кг.
3. Внутренняя облицовка (8 шкур по 3,4 кг) – 27 кг.
4. Колышки и шпильки – 14–18 кг.
Итого 254–265 кг.
Первые лошади были завезены в Америку испанскими конкистадорами. Спустя несколько лет Де Сото привез лошадей во Флориду, а Коронадо во время марша к Кивире в 1541 году представил новых животных индейцам Великих Равнин. Где бы впервые ни появлялись Мистические Собаки, как позднее назвали лошадей индейцы сиу, они вызывали у коренных американцев удивление и ужас. Среди пауни существует предание, что их предки приняли всадника на коне за единое животное о двух головах. К чести пауни, они быстро разобрались в ошибке, выбив всадника из седла выстрелом из лука.
Индейцы вскоре поняли, какие преимущества дает им новое животное, и стали превосходными наездниками. Первые шаги на этом поприще, однако, были весьма непростыми. Племена Плато, позднее ставшие одними из лучших коневодов на североамериканском континенте, первое время обучались верховой езде следующим образом. Один человек медленно вел коня на поводу, а другой, боясь свалиться наземь, восседал верхом, держа в обеих руках по длинному шесту, на которые опирался по ходу движения.
У каждого воина имелся боевой конь – самый быстрый из тех, что он смог заполучить. Он ценил его превыше любой другой собственности, не желая расставаться с ним ни за какую цену. Он никогда не ездил на нем, кроме как на войне, бизоньей охоте или племенных церемониях. Пауни говорили: «Заботься о скакуне, и когда-нибудь, благодаря своему хорошему состоянию, он, возможно, спасет тебе жизнь». Кроу по имени Много Подвигов вспоминал: «Пребывание наедине со своими военными лошадьми учило нас понимать их, а их – понимать нас. Моя лошадь сражалась вместе со мной и постилась вместе со мной, потому что если она несет меня в битве, она должна знать мое сердце, а я ее – иначе мы никогда не сможем стать единым целым. Мне говорили, что белый человек, который в чем-то почти бог, но при этом величайший глупец, не верит, что у лошади есть душа. Он ошибается. Я много раз видел душу в глазах моей лошади… я знал, что моя лошадь понимает меня. Я видел душу в ее глазах».
В момент опасности индейцы часто обещали своим скакунам украсить их или даровать что-либо, если им удастся спастись. Сийяка, сиу, рассказывал, как в одном из боев он спешился, встал перед своим конем и сказал ему: «Мы в опасности. Будь проворен, дабы мы победили. Если тебе придется скакать, спасая наши жизни, приложи все силы, и, если мы доберемся домой, я дарую тебе лучшее орлиное перо, оберну твою шею куском красивейшей красной материи и раскрашу лучшей краской».
Индейские лошади мало походили на больших породистых лошадей, появившихся на Диком Западе с приходом американцев. Вислиценус так описывал их: «Они не отличаются большим ростом и редко бывают красивыми, но очень быстры и выносливы, поскольку не знают другой пищи, кроме травы. По этой причине индейские лошадки более приспособлены к длинным путешествиям, чем американские лошади, которые обычно худеют, питаясь обычной травой. Несмотря на это, индейцы и белые предпочитают американских лошадей – они крупнее и красивее, а когда привыкают к дикой жизни, значительно превосходят индейских». Полковник Де Тробрианд в 1867 году сообщал: «Индейская лошадь может без остановки покрыть расстояние от 60 до 80 миль за время от рассвета до заката, в то время как большинство наших лошадей устают после 30–40 миль пути».
У воинов каждого племени были свои предпочтения и суждения относительно того, каким должен быть боевой конь. По мнению индейцев, помимо всего прочего была очень важна масть лошади – она говорила о ее скоростных качествах, которым в условиях постоянных боевых действий отводилась первостепенная роль. Наиболее ценимой мастью у черноногих были «пинто». Мужчины очень гордились своими «двухцветными» скакунами. Пинто признавались лучшими практически во всех племенах – краснокожие полагали, что смешение мастей свидетельствовало о смешении в одном животном лучших характеристик всех лошадей. Полковник Додж отмечал, что команч «никогда не будет держать жеребца, если он не пинто». С другой стороны, Элис Мэрриот сообщала, что кайовы считали пинто женскими лошадьми. Неперсе предпочитали белых и крапчатых (аппалуса) животных и ценили их в два-три раза дороже всех остальных. Хикарийя-апачи считали, что вороные кони с белым пятнышком на лбу отличались умом, скоростью и силой и никогда не уставали в бою. Кайова-апач скорее бы выбрал в качестве боевого коня лошадь рыжей масти, чем вороной. Подобные суждения были свойственны не только индейцам Равнин, но и жителям других районов. Например, апачи Юго-Запада считали лошадей белой масти самыми медлительными, а вороных, напротив, быстрыми и самыми пригодными для войны. Кроме масти, при отборе учитывались и другие факторы. Сиу говорили, что наиболее выносливы кастрированные кони, довольно хороши бывают некоторые кобылы, а жеребцы таким качеством не обладают. Воин команчей лишь в крайнем случае ездил верхом на кобылице, а в битву отправлялся только на жеребце и ни при каких обстоятельствах не сделал бы этого на кобыле. Кроу Много Подвигов вспоминал, как, выйдя из вражеского лагеря, его соплеменник обнаружил, что выкрал, кобылу. «Он почувствовал отвращение и заявил, что собирается вернуться и увести другого скакуна».
Индейцы никогда не подковывали лошадей, но команчи укрепляли копыта боевых коней, медленно водя их вблизи жара и дыма костра. Также они обматывали копыта любимых лошадей мокрой сыромятной кожей, которая, высыхая, стягивала копыто. Сиу ежедневно опрыскивали скаковых холодной водой, считая, что это дает лошади дополнительную выносливость. Воин пауни после бешеной скачки некоторое время прохаживал лошадь на поводу, давая ей остыть и успокоиться, а потом чистил ее шкуру кочерыжкой кукурузного початка. Если во время длинного путешествия на скакуне ехали в течение нескольких дней, ему в пах втирали жир. В поход воин ехал на обычной лошади, ведя скаковую на поводу. Пересаживался он на нее только перед атакой.
Для управления лошадьми индейцы использовали команды, которые у разных племен отличались. Например, чтобы привести скакуна в движение, воин черноногих несколько раз произносил звук «ш», а чтобы замедлить его ход или остановить, несколько раз давал команду «ка». Команда «ка» применялась и во время военных действий, если требовалось, чтобы лошадь тихо стояла около спешившегося воина. Эти команды использовали блады, сиксики, пиеганы и гровантры. Старики вспоминали, что им приходилось переучивать лошадей, украденных у кроу, кри и плоскоголовых, поскольку те использовали другие команды. Оглалы, брюле и кайовы издавали цокающий звук, чтобы заставить лошадь тронуться, а командой «ху», повторенной несколько раз, замедляли или останавливали ее. По словам индейцев, их команды не несли никакого смыслового значения. Схожесть команд кайовов и сиу свидетельствует скорее о заимствовании, чем об их независимом возникновении. Лучших боевых коней приучали выполнять команды всадника по легкому смещению тела или давлению коленей, но обычных лошадей так не тренирова