2. Отобрать лук или ружье в рукопашной схватке. По словам Желтой Брови, воин мог украсить рубаху хвостами горностая, а по словам Серого Быка, – человеческими волосами. Кроме того, этот воин мог полностью выкрасить в черный цвет накидку или рубаху. (Два Леггина ставил этот подвиг на третье место.)
3. Увести лошадь, привязанную у типи врага. (Два Леггина ставил это деяние на второе место. По его словам, об этом подвиге свидетельствовала завязанная узлом веревка, свешивавшаяся с шеи скакуна, и его определенная раскраска.)
4. Быть предводителем в успешном набеге. По словам Желтой Брови, воин получал право украсить леггины бахромой из шкурок горностая или скальпов, а по словам Серого Быка – украсить волосами мокасины и рубаху. (Два Леггина не упомянул это деяние среди четырех высочайших подвигов.)
1. Человека, совершившего хотя бы одно из вышеперечисленных деяний, по данным Лоуи, называли «прославленными», и он мог претендовать на роль предводителя. В 1910 году в Лодж-Грассе жило всего два таких человека – Магическая Ворона и Серый Бык, а в Прайоре – несколько стариков, включая Колокольную Скалу и Много Подвигов. Самым «прославленным» среди кроу большинство индейцев считали друга вождя Много Подвигов – Колокольную Скалу. Он отобрал у врагов пять ружей, увел трех привязанных у типи лошадей, сделал шесть несомненных первых «ку» и был предводителем более чем в одиннадцати военных походах. Серый Бык, чья храбрость почиталась всеми, совершил не более трех деяний из каждой категории. Склон Холма не стал, вождем только потому, что враги отбили у него лошадь, украденную им от вражеской палатки. Некоторые кроу (например, Серый Бык) говорили, что, в принципе, все четыре типа деяния имели равную значимость, а Синяя Бусина отдал предпочтение предводительству и первому «ку». При этом Серый Бык считал заслуги Колокольной Скалы выше деяний Много Подвигов, несмотря на то что последний сделал семь «ку» (против шести) и увел четырех лошадей (против трех). Он объяснял это тем, что Колокольная Скаля на два раза больше предводительствовал в военных походах.
На одном враге могли посчитать «ку» четыре воина кроу. Люди, сделавшие второй и третий «ку», получали право выкрасить в черный цвет половину накидки или рубахи, а посчитавший четвертый «ку» – только рукава рубахи.
Лоуи указывал, что другие деяния, кроме указанных четырех, засчитывались как похвальные, и их тоже можно было перечислять на публике, рисовать на накидке и т. п. Но все они были второстепенными. Однако приведенные им же деяния кроу по имени Без Большеберцовой Кости показывают, что это утверждение не совсем верно. В 1907 году он перечислил свои подвиги в таком порядке:
1. Я захватил ружье.
2. Я захватил лук
3. Я вел военный отряд, который убил врага.
4. Я был подстрелен.
5. Я убил лошадь.
6. Я застрелил мужчину.
7. Я привел домой десять лошадей.
8. Я ходил в военные походы около 50 раз.
9. Сиу преследовали меня, и я застрелил одного из них.
Свое ранение, убийство врага и лошади противника он оценил выше, чем кражу лошадей. Несомненно, в данном случае большую роль сыграла ситуация, в которой был совершен тот или иной подвиг. Кроме того, Два Леггина определил четыре высочайших подвига несколько иначе:
1. Сделать первый «ку».
2. Увести лошадь от палатки врага.
3. В бою отобрать у врага оружие.
4. Сбить врага наземь своей лошадью.
По его словам, человек, совершивший все четыре подвига, мог украсить свою военную рубаху четырьмя полосами, вышитыми бисером или иглами дикобраза, – две вдоль рукавов и две вертикально на груди.
Из вышесказанного видно, что кроу, в отличие от большинства равнинных племен, не считали снятие скальпа делом, заслуживающим упоминания. С другой стороны, Эдвин Дениг сообщал, что величайшим знаком воинских заслуг бойца кроу была бизонья накидка, отороченная бахромой из вражеских скальпов, и носить ее мог только тот, кто убил множество врагов.
Рискованное деяние еще не было подвигом в строгом смысле слова. Только должное общественное признание превращало деяние в подвиг, иначе оно оставалось лишь достоянием личной памяти. До проведения определенных церемоний и общественного признания содеянного совершенный воином подвиг еще не принадлежал ему, и он не мог заявлять о нем. Пауни Гарланд Блейн вспоминал, что, если воин возвращался домой и говорил, что убил врага, кто-нибудь мог спросить: «Может, он отвернулся, а ты подкрался сзади и прикончил его?» Говорилось это с насмешкой и означало, что человек мог быть не настолько храбр, как ему хотелось, чтобы о нем думали. Иногда по этой причине воины даже отказывались от совершения рискованных действий. Опечаленный смертью своей сестры, брюле-сиу Маленькая Собака отправился в поход в одиночку, наткнулся на охотника пауни и погнался за ним, намереваясь посчитать «ку», но затем отказался от преследования – рядом не было никого, кто смог бы подтвердить его деяние. Ночью он пробрался в лагерь пауни и увел пять лошадей.
Часто бывало, что в пылу сражения подвига не замечали, ему не доверяли или на него претендовали другие. После боя воины собирались вместе, и каждый заявлял право на совершенное им деяние. Человек, веривший, что имеет право претендовать на подвиг, должен был стойко бороться за его признание, рассчитывая на поддержку друзей и родственников. Другие свидетельствовали в его пользу или оспаривали его право. В суматохе и неразберихе сражения многие могли приписать себе достижения других, поэтому воин старался привлечь внимание к себе и своему поступку, чтобы потом было меньше вопросов. Команч, первым коснувшийся поверженного врага, издавал крик: «А-хе!» – «Я притязаю на это!» Шайен восклицал: «Ах-хай\» – «Я первый!» Следующий кричал: «Я второй!» и так далее. Сиу, посчитавший «ку», громко выкрикивал свое имя, добавляя: «Я победил этого врага!» Скиди-пауни, посчитавший первый «ку»: «Татики!» – «Я ударил его!» А посчитавший второй или третий: «Витару-хукитаса!» Кроу озвучивал любое свое действие в бою: «Я, Красный Ворон, сейчас убил врага и посчитал на нем первый «ку»\» или «Я, Медведь в Реке, посчитал второй «ку» и захватил ружье!» Именно из-за этого обычая белые очевидцы настойчиво утверждали, что каждый раз, когда воин убивал врага или сдирал с него скальп, он издавал боевой клич.
Иногда приходилось разбирать сложные варианты. В бою два молодых шайена помчались к павшему врагу, чтобы посчитать «ку». Их кони скакали бок о бок, но один, державший в руке саблю, оказался чуть впереди, а второй наклонился вперед, чтобы коснуться тела копьем. Сабля короче копья, и передовому воину мог достаться только второй «ку». Тогда он наклонился, перехватил копье соплеменника и немного подтолкнул его вперед. Так, вцепившись в копье вдвоем, они коснулись распростертого тела врага. Первый «ку» был засчитан воину с саблей, потому что во время прикосновения он держал руку на копье впереди руки его владельца.
Перечисляя боевые деяния, индейцы говорили правду. У арапахо считалось, что, если человек солжет, его обязательно вскоре убьют враги. Они даже отклоняли подвиги, которые по ошибке им приписывали другие люди. Такие же воззрения существовали и у других племен. Прежде чем подвиг был официально признан соплеменниками, воину необходимо было пройти через определенные ритуалы, во время которых он давал клятву. Шайены полагали, что если человек даст фальшивую клятву, вскоре несомненно умрет он или кто-то из его семьи. Они боялись этой клятвы, и, если человек сомневался, он просто не выходил вперед, когда произносили его имя. Ложное объявление подвига, по всеобщему убеждению команчей, также влекло за собой несчастье и смерть.
Шайены говорили, что в битвах, в которых участвовало много воинов, всегда случались споры, и клятвы по поводу совершенных деяний звучали достаточно часто. Иногда воин мог заявлять права на подвиг по ошибке. Клятвы давались несколькими способами. Воин мог провести рукой над трубкой или указать на Магические Стрелы (племенной талисман) и сказать: «Стрелы, вы слышите меня. Я совершил (или не совершил) это». Другая форма клятвы была более официальной. Бизоний череп раскрашивали следующим образом: красная полоска наносилась между рогами и спускалась до носа, вокруг глазниц рисовали красный круг, на правой щеке черное пятно, символизировавшее солнце, а на левой – красный полумесяц. Глазницы и ноздри набивали зеленой травой. Череп символизировал Магическую Палатку. К нему прислоняли ружье и четыре стрелы, представлявшие Магические Стрелы. Воины, дающие клятву, возлагали на них руки и делали заявления. Готовили маленькие палочки в 30 см длиной, числом, равным количеству убитых в бою врагов. Их клали рядом со стрелами и ружьем. Посмотреть церемонию собиралась огромная толпа мужчин и женщин. Вожди велели глашатаю созвать всех воинов, заявлявших права на совершенные подвиги, в порядке, в котором они считали «ку» – первый «ку», второй и так далее. Воин подходил к священным предметам и, стоя над ними, возносил руки к небесам и говорил: «Священные Силы, выслушайте меня». Затем, нагнувшись, клал на священные предметы руки и добавлял: «Я коснулся врага. Если я лгу, пусть меня пристрелят вдали от дома». Он подробно рассказывал о произошедшем, после чего вызывали других воинов, посчитавших «ку» на том же враге. Таким образом о своих деяниях рассказывали все, проявившие себя в конкретном бою. Если возникал спор, участники схватки могли сказать одному из них: «Мы не видели ясно твоих действий, но в том, что сделал он, мы уверены».
У команчей при первом же удобном случае после битвы предводитель созывал воинов. Сама процедура варьировалась в различных общинах и применительно к обстоятельствам. По одному из сообщений, воины рассаживались полукругом, перед которым расстилалась бизонья шкура. Некоторые индейцы плясали под бой барабанов. Воин въезжал, в круг, внезапно замирал на месте и вонзал копье в бизонью шкуру. Музыка и пляски стихали, и воин под присягой сообщал о своих деяниях и предъявлял претензии на подвиг. Закончив, он спешивался и присоединялся к товарищам в полукруге. Пляски и бой барабанов возобновлялись. Призывался второй воин и с тем же ритуалом излагал свою историю, после чего тоже садился в полукруге. Воины обсуждали услышанное и либо признавали подвиг, либо отвергали его.