1840 г. учреждается должность обер-священника в отдельном Кавказском корпусе, с подчинением священнику армии и флота[499].
В 1853 г. обер-священникам было предоставлено право назначать и увольнять священников и церковнослужителей военного ведомства без предварительного разрешения Синода, а также была дана известная дисциплинарная власть над военными священниками. В военное время в ведении обер-священника оказывалось «духовенство постоянных и временных госпиталей, находившихся в губернии и области, объявленной на военном положении <…> а также духовенство крепостей и других военных церквей тех мест, где находилась Главная квартира при движении армии»[500]. Расширялось и ведомство обер-священников путем присоединения к военному ведомству неподвижных церквей, прежде состоявших в ведении епархиального духовенства.
В 1858 г. обер-священники переименованы в главные священники[501]. Тогда же учреждена должность обер-священника Кавказской армии[502].
Следующий этап преобразований приходится на 1880-е гг. В 1883 г. должности главных священников армии и флота, гвардии и гренадер были объединены, а управление всем военным духовенством сосредоточено в ведении главного священника армии и флота.
В 1884 г. учреждается особая комиссия из представителей духовного и военного ведомства под председательством великого князя Владимира Александровича для разработки нового положения и решения вопроса об управлении военным духовенством.
В печати разворачивается кампания за преобразования в устройстве и организации военного духовенства. В этом плане выразителем общественных ожиданий стал преподаватель Киевской духовной семинарии В. Скворцов, в 1886 г. опубликовавший небольшую статью «Содействие полкового духовенства делу религиозного нравственного просвещения народа» в журнале «Сельский пастырь» (впоследствии статья вышла отдельным изданием). В ответ на полемику, развернувшуюся в светских и религиозных изданиях («Московские ведомости», «Южный край», «Сельский пастырь», «Церковный вестник» и т. д.), Скворцов, по сути дела, наметил основные тенденции грядущей реформы. Прежде всего, отмечая достаточно сложные и неприязненные отношения между епархиальным и военным духовенством, автор говорил о необходимости совместных действий в деле воспитания народа и армии как части народа в религиозно-нравственном духе. Особые сложности в работе военного священника, по мнению Скворцова, заключались в том, что «паства» слишком недолго находится под влиянием военного священника. «Отсюда понятно, что взаимное содействие полкового и приходского духовенства в деле народного духовного просвещения необходимо, неизбежно»[503]. Некоторые проблемы, по мнению Скворцова, носили чисто практический характер – один священник на 1500 человек не в состоянии был обеспечить нормальное отправление религиозных обрядов, на говение, исповедь и причастие отводились всего три дня, полковое богослужение проводилось в неудобных, «сырых и темных углах», выделяемых для этой цели епархиальным духовенством, или в церкви-палатке, одной на всю дивизию (до 8000 человек). Имущество полковой церкви было чрезвычайно скудно – не свыше 3 пудов (48 кг), – что не позволяло совершать богослужение в полном объеме. Кроме того, солдаты были свободны в своем праве посещать или не посещать богослужение. Это, по мнению автора, способствовало «религиозно-нравственной распущенности» армии, поощряемой начальством. Не соблюдался в армии пост, пренебрегалось молитвой (в том числе послеобеденной). Священникам не удавалось привлечь солдат к богослужению (в качестве чтецов и певчих). Солдатская жизнь имела свои особенности: в отрыве от семьи, в полку, солдаты нередко вели достаточно свободный образ жизни – пьянствовали, сквернословили, вступали в беспорядочные половые связи. По мнению автора, бороться с этим должен был именно полковой священник – и личным примером, и через внебогослужебные беседы, обходя солдатские казармы и квартиры. Образцы наиболее удачных внебогослужебных бесед необходимо было публиковать в периодической печати. Существующие опубликованные образцы (например, «Беседы к воинам о вере и нравственности протоиерея Кургановского») автор статьи находил безжизненными и далекими от армейского быта и ментальности нижних военных чинов. Кроме того, необходимо было создавать полковые библиотеки «полезного чтения» для солдат.
Другая проблема состояла в том, что офицеры и более высокие армейские начальники высокомерно, чвански и критически-отрицательно относились к пастырям Церкви. Священники, в свою очередь, должны были разрываться между солдатской массой и офицерами, с их особым армейским бытом. Если священники пытались участвовать в офицерской жизни, они неизбежно роняли свой авторитет в глазах солдат, если же наоборот – то офицеры их откровенно презирали[504] и способствовали негативизму в восприятии священников со стороны солдат. Не призывая священников полностью изолироваться от офицеров, автор статьи считал, что это общение должно вносить нравственность в офицерскую среду, побуждать полковое начальство к «исправлению» духа солдат. Другой путь нравственного воспитания солдат проходил через полковые учебные команды и эскадронные школы, где необходимо было расширить преподавание Закона Божьего и сблизить его с армейской жизнью.
Киевский автор оказался не просто «своевременным» писателем. Его взгляды были не столько оригинальными, сколько обусловливались жизненным опытом и общественными ожиданиями. К практическим проблемам добавлялись взаимная изоляция, малая информированность «о планах и предначертаниях своего начальства»[505] отдельных священников.
Однако от осознания проблемы до ее решения прошло довольно много времени. Болезнь и смерть протопресвитера В. Б. Баженова, а затем плохое самочувствие П. Е. Покровского замедлили решение вопроса.
Реформа уже юридически существующего института военного духовенства, уточнение направлений работы военного священника, определение его взаимоотношений с офицерством связаны с деятельностью А. А. Желобовского.
Александр Алексеевич Желобовский родился 28 августа 1834 г. в семье псаломщика Новгородской губернии. Получил образование в духовном училище, Новгородской духовной семинарии и Санкт-Петербургской духовной академии, которую окончил со степенью магистра богословия. 17 сентября 1859 г. рукоположен в сан священника.
Молодой человек, перед которым открывалась блестящая перспектива получить почетное звание профессора семинарии, неожиданно обращается к протопресвитеру Василию Борисовичу Баженову с просьбой о назначении полковым священником, и в том же году назначается священником 14-го Митавского гусарского полка. В то время полк был расположен в одном из уездных городов Тверской губернии. Через короткое время полк переводится в Привислинский край. С этого момента начинается для Желобовского время странствий – полк переводился почти непрерывно (в Старицкий уезд, затем в Ковенскую и Минскую губернии).
Между тем жизнь брала свое. Женившись на дочери протоиерея Кавалергардского полка Наталье Ивановне Скроботовой, Александр Алексеевич уже вскоре радовался появлению наследника. Сын Владимир родился 16 ноября 1860 г. Переезды за полком с маленьким ребенком были тяжелы. Ощутимы были и материальные затруднения. Тогдашнее содержание армейского священника вместе с «квартирными» было чуть больше 200 рублей. Однако Желобовский не изменил своему решению.
Уже тогда стали очевидными не только рвение молодого священника, но и его несомненный проповеднический талант и незаурядные литературные способности. Его усердие было оценено по достоинству. В 1861–1866 гг. Желобовский был благочинным 7-й кавалерийской дивизии, а с 1866 г. переведен священником лейб-гвардии Кирасирского его величества полка в Петербург. В 1868 г. он переводится в лейб-гвардии Конный полк, а в 1869 г. – в Кавалергардский полк. Перевод в Петербург, конечно, был некоторым продвижением по службе, однако материальное положение семьи Желобовского оставалось более чем скромным. Тогдашнее содержание его составляло 299 руб. жалованья и 99 руб. столовых в год.
В 1871 г. протопресвитером военного духовенства назначается уже немолодой Петр Евдокимович Покровский (род. в 1802 г.). 31 марта 1873 г. А. А. Желобовский был возведен в сан протоиерея, а в 1874 г. назначен членом Комиссии при Военном министерстве для разработки вопроса о присоединении духовенства военносухопутного ведомства к эмеритальной кассе. 17 марта 1875 г. он назначен членом Санкт-Петербургского епархиального историкостатистического комитета. С 1877 г. священник состоял членом-учредителем Общества вспомоществования недостаточным студентам Санкт-Петербургской духовной академии.
С 1877 по 1880 гг. А. А. Желобовский был законоучителем во Владимирской городской воскресной школе в Петербурге. 26 января 1880 г. он назначается благочинным гвардейского духовенства. В 1882 г. был поставлен настоятелем Сергиевского всей артиллерии собора. С 5 мая по 1 июня 1883 г. исправлял должность главного священника гвардии и гренадеров во время поездки его в Москву для священного коронования их величеств[506]. В это время А. А. Желобовский переживал тяжелую драму. Видимо, в 1882–1883 гг. (точная дата не установлена) он похоронил сына, а позже – овдовел. Тяжелая потеря и личные переживания лишь укрепили А. А. Желобовского в его стремлении целиком посвятить себя пастырской деятельности.
К этому времени авторитет его уже не вызывает сомнений, и дальнейшие назначения лишь подтверждают это. 20 марта 1884 г. А. А. Желобовский становится членом Совета Общества распространения христианского учения в духе православной церкви. В том же 1884 г. назначается членом Комитета по решению вопроса об управлении военным духовенством. В 1885 г. был избран председателем Комиссии по составлению сборника внебогослужебных бесед для сельских пастырей, состоявшей при Братстве Пресвятой Богородицы в Санкт-Петербурге.