[1018], мелкая корысть или неумение наладить предприятия, но из всех предприятий военного духовенства самым удачным был свечной завод. Важной причиной неудач был личностный фактор. Налаживание предприятия, как, впрочем, и многие другие инициативы, требовало настойчивости и последовательности.
Гораздо проще свое желание помочь нуждающимся можно было удовлетворить путем единовременных пожертвований. Практически каждое собрание завершалось сбором пожертвований на Покровский приют. В некоторых случаях собирали на конкретные нужды – на оформление паспортов[1019], на организацию празднования Пасхи[1020]. В остальных случая пожертвования собирались «по обычаю»[1021]. В среднем собирали рублей по 25–30, реже – до 50 рублей.
Еще одним важным направлением благотворительности была помощь в обучении детей военного духовенства.
Издержки на обучение сыновей военного духовенства в духовно-учебных заведениях покрывались отчислениями от военных церквей. Однако взносы поступали нерегулярно, постоянно образовывались недоимки – к 1891 г. они составили 2500 рублей. Покрывать их приходилось за счет усиленных единовременных взносов от богатых церквей (колпинской, егерской, кронштадтской Богоявленской и др.) в 400 и 500 рублей. В результате размер недоимок сократился до 1200 руб., однако было очевидно, что ситуация требует решения на перспективу.
Вопрос об этом обсуждался на братском собрании 10 октября 1891 г. Было принято решение «образовать особую комиссию с возложением на нее следующих обязанностей: а) выяснить причины недостаточности доселешних денежных поступлений от военных церквей, б) определить размер суммы, необходимой для воспитания сыновей военного духовенства, и в) на основании документов о хранящихся при церквах капиталах сделать новую разверстку денежных поступлений от каждой церкви, соответственно ее доходности.
Председателем этой комиссии протопресвитером был назначен протоиерей Александр (Соколов), членами – протоиереи Максим (Яновский) и Сергей (Богоявленский) и делопроизводителем – диакон Александр (Ставропольский)[1022]. Комиссия некоторое время собирала материал, и на собрании 28 апреля 1892 г. о. Александр (Соколов) ознакомил присутствующих с собранными материалами, предложив раскладку денежных взносов от церквей поставить в зависимость от их доходности. Собрание с предложениями о. Александра (Соколова) согласилось. Приняли решение возложить исполнение решения на духовное правление[1023]. В целом, видимо, новый расклад оказался более успешным. Во всяком случае, вопрос о недоимках взносов по этой статье на собраниях больше не поднимался.
Гораздо чаще обсуждался вопрос о воспитании дочерей военного духовенства.
Девочек устраивали в епархиальные училища, внося за них плату или учреждая стипендии. Стипендии эти образовывались в основном за счет пожертвований. Так, священник 84-го пехотного Ширванского полка Феодор (Смородский) пожертвовал 5000 рублей[1024] на стипендию в женском училище. Деньги были помещены в банк, и на проценты от них в 1895 г. учреждены две стипендии: одна при Минском женском училище духовного ведомства имени жертвователя и другая – при Царскосельском женском училище того же ведомства имени умершей жены жертвователя Екатерины Смородской[1025]. На братском собрании 19 мая 1898 г. всеми присутствующими было принято решение отчислять два процента из добавочного (за десять лет службы в военном ведомстве) жалованья на воспитание и образование сирот дочерей священно – и церковнослужителей. Собранные средства благочинные и настоятели соборов ежегодно в декабре месяце должны были доставлять в духовное правление, которое и будет вносить эти деньги в особо заведенную книгу и давать им надлежащее назначение[1026].
Через год собранных средств уже хватило на воспитание трех сирот[1027], хотя вначале рассчитывали, что денег хватит на четырех девочек[1028].
Справедливости ради надо отметить, что этот взнос понравился не всем. «Прошло два года, а взносов поступило до 800 руб., и в списке жертвователей значатся небогатые, бедные иереи, внесшие по 25 рублей. Тем досаднее было читать рапорт благочинного 14-й пехотного дивизии прот. Александра (Орлова) о двух священниках, проживающих в губернском городе, людях малосемейных – у одного из них в семье только дочь, – и которые отказались от взноса в пользу дела столь симпатичного, мотивируя свой отказ тем соображением, что постановления братского собрания обязательны единственно для лиц, присутствовавших на нем и изъявивших согласие на принятые в нем решения»[1029]. Сообщив собравшимся об этом досадном рапорте, протопресвитер внес из собственных средств недоплаченные иереями взносы.
Еще одна инициатива, высказанная на братском собрании, – об устройстве собственного училища для девочек. Впервые внес это предложение прот. Лавр (Конопацкий)[1030]. Средства к этому, по мнению о. Лавра (Конопацкого), могли бы образоваться из доходов свечного завода, обязательных взносов со всех военных и морских церквей и вычетов из годичного содержания всего военного духовенства. Для начала о. Лавр (Конопацкий) прислал 125 рублей. Обсуждая его предложение, на собрании предложили устроить училище в г. Кременце. Однако участок с домом, как уже упоминалось, был сдан, и договор аренды расторгать не стали[1031]. К этому вопросу возвращались неоднократно[1032], предположение было милостиво одобрено августейшей покровительницей Общества попечения о бедных военного духовенства императрицей Марией Федоровной при представлении председателем Совета отчета за 1898 г.[1033] Однако дело почему-то затягивалось. В 1905 г. о. Лавр (Конопацкий) вновь обратился к протопресвитеру с письмом об открытии училища, однако момент был признан неблагоприятным[1034].
Таким образом, вопрос об образовании дочерей и сирот военных священников решен был лишь отчасти.
Вместе с тем именно в этом вопросе проявилась общая проблема отношения к благотворительности в среде военного духовенства. Помощь вдовам и сиротам строилась на добровольных началах, и если взносы в Общество попечения о бедных военного духовенства взымались централизованно и фактически безальтернативно, то здесь многое зависело от личного желания. Поэтому призывы к пожертвованиям – например, во время собрания, – не требовавшие длительного и настойчивого усилия, вызывали больше сочувствия, чем отчисления, которые предполагались как постоянные.
Еще одним «животрепещущим» вопросом, вызвавшим далеко не однозначную реакцию, стало учреждение похоронной кассы военного духовенства.
Впервые мысль об этом высказал священник 178-го пехотного Венденского полка Василий (Архангельский) на братском собрании 5 ноября 1896 г. Средства для этого, по мысли о. Василия (Архангельского), «могут образоваться таким путем: каждый желающий принять участие в деле общества вносит в кассу первоначально три рубля и в случае смерти кого-либо из членов общества – по одному рублю; из первых взносов составляется основной капитал, а из вторых может быть выдаваемо пособие на похороны и на первое время, при смерти кого-либо из участников общества, их вдовам и сиротам»[1035].
От предложения о. Василия (Архангельского) отказались, однако в 1899 г. он вновь выступил с тем же предложением[1036]. На этот раз в целом предложение было одобрено, и священнику было поручено составить проект устава общества. На следующем собрании он представил свой проект[1037], и для «выработки проекта похоронной кассы в окончательной форме назначена комиссия из трех членов: настоятеля ковенского военного собора протоиерея Николая (Каллистова), священника Владимира (Архангельского) и протоиереев виленской дворцовой церкви Капитона (Петрова), известного математика»[1038].
На следующем собрании (28 октября 1899 г.) председатель комиссии о. Николай (Каллистов) доложил, что проект прот. Владимира (Архангельского) «не гарантирует прочного существования похоронной кассы», и предложил другой проект, выдвинутый прот. Капитоном (Петровым)[1039]. Была образована новая комиссия в составе трех лиц: председателя – прот. Алексея (Ставровского) и двух членов – прот. Василия (Молоденского) и свящ. Николая (Ливенцова). Далее новая комиссия рассматривала проект о. Капитона (Петрова), и 15 сентября 1900 г. о. Алексей (Ставровский) представил протопресвитеру рапорт, который был «по резолюции последнего от 29 сентября препровожден в подлиннике настоятелю Сергиевского всей артиллерии собора, прот. Владимиру (Краснопольскому) для отзыва по содержанию материалов, что и исполнено им на братском собрании 26 октября»[1040].
Выслушав доклады о. Алексея (Ставровского) и о. Владимира (Краснопольского), участники собрания больше всего заинтересовались вопросом о мерах по отношению к неисправным плательщикам