70].
Первые выстрелы на берегах Халхин-Гола прозвучали утром 11 мая 1939 г., когда, согласно советским источникам, отряд маньчжурской конницы в количестве около 200 человек, при поддержке броневиков напал на монгольскую погранзаставу у сопки Номон-Хан-Бурд-Обо и продвинулся в глубь монгольской территории на 20 км. Под давлением превосходящих сил противника монгольские пограничники отступили на западный берег Халхин-Гола. Но вскоре с помощью ударно-разведывательного отряда старшего лейтенанта А. Е. Быкова и двух полков монгольской 6-й кавдивизии противник был отброшен за пределы границы.
Совершенно противоположную картину рисуют японские источники. По их данным, никакой погранзаставы в этом районе не было, а в то утро монгольские кавалеристы переправились через реку, т. е. нарушили монгольско-маньчжурскую границу, и напали на маньчжурскую конницу, после чего были отброшены.
14 мая на территорию МНР вторглись до 300 японо-маньчжурских конников, заняли Дунгур-Обо и вышли к Халхин-Голу. На следующий день в районе Дунгур-Обо были замечены уже более крупные силы, а японская авиация бомбила расположение монгольской погранзаставы западнее этого населенного пункта. Однако командование Особого корпуса должным образом не оценило данный факт, и лишь приказ Ворошилова от 16 мая, когда уже стала очевидной непрерывность боевых действий, заставил Фекленко принять меры для приведения войск в боевую готовность и организовать разведку.
К реке Халхин-Гол была направлена монгольская 6-я кавдивизия и оперативная группа советской 11-й легкотанковой бригады в составе стрелково-пулеметного батальона, роты бронемашин и артбатареи. 21 мая авангарду группы и монгольской кавалерии удалось вытеснить противника в Маньчжурию, выйти к границе и занять оборону
В сложившейся ситуации руководство СССР вручило японскому послу ноту протеста, оставленную правительством Японии без внимания, что фактически означало открытие военных действий. И они не замедлили развернуться, сначала в воздушном пространстве, затем на земле.
Первая воздушная атака над Халхин-Голом была зафиксирована, согласно советским документам, 21 мая, когда японцы сбили связной самолет, летевший в расположение монгольской 6-й кавдивизии. В этот же день командир японской 23-й пехотной дивизии генерал-лейтенант М. Камацубара своим приказом потребовал «уничтожить войска Внешней Монголии (МНР. – И. В.) в районе Номонхана». (Заметим, что в историю Японии военный конфликт на Халхин-Голе вошел как «Номонханский инцидент», по названию пограничной сопки Номон-Хан-Бурд-Обо[371].)
В тот же день 21 мая на усиление советской авиагруппировки в Монголии началась переброска из ЗабВО 23-й авиабригады в составе 22-го истребительного и 38-го скоростного бомбардировочного полков. Однако дальнейшие воздушные бои продемонстрировали значительные недостатки в боевой подготовке советских летчиков-истребителей. К примеру, оказалось, что пилотов 22-го полка вообще не обучали приемам воздушного боя, чтобы исключить летные происшествия. Командир 23-й авиабригады полковник Т. Ф. Куцевалов в составленном им «Описании боевых действий ВВС 1-й армейской группы в период конфликта на реке Халхин-Гол» откровенно отметил: «В первоначальный период конфликта… воздушные силы 57-го особого корпуса потерпели явное позорное поражение… японские бомбардировщики безнаказанно бомбили наши войска»[372]. 28 мая комкор Н. В. Фекленко в донесении на имя начальника Генерального штаба РККА Б. М. Шапошникова констатировал, что в воздухе господствует японская авиация, советские летчики не в состоянии прикрыть наземные войска, поэтому удержать плацдарм на восточном берегу Халхин-Гола можно только с большими потерями от авиации противника[373].
Действительно, майские воздушные бои были крайне неудачными для советских летчиков, хотя по количеству самолетов советские силы тогда превышали японские: 82 против 52. К примеру, 23 мая в бою над центральной переправой через Халхин-Гол участвовали 13 советских истребителей против 18 японских. Японцы сбили 9 самолетов, 1 сожгли при посадке, 2 машины вместе с летчиками пропали без вести. При этом противник потерь не имел. Большое преимущество ему давало то, что к Халхин-Голу были стянуты летчики, имевшие боевой опыт в Китае, а также оснащение японских самолетов радиосвязью[374].
Требовалось срочно переломить сложившуюся в воздушном пространстве ситуацию, и уже 29 мая на трех транспортно-пассажирских самолетах в Монголию вылетела элита советских ВВС: 48 летчиков и авиаспециалистов, среди которых было 11 Героев Советского Союза во главе с заместителем начальника ВВС РККА комкором Я. В. Смушкевичем, получившим оперативный псевдоним Отец. Большинство летчиков имели опыт участия в боевых действиях в Испании и Китае – помимо самого Смушкевича, белорусы С. И. Грицевец и П. Е. Смоляков, а также А. И. Гусев, Г. П. Кравченко, В. П. Кустов, И. А. Лакеев, В. Г. Рахов и др. Эти асы должны были организовать летную и боевую подготовку и лично принять участие в боевых действиях, возглавив полки и эскадрильи. Одновременно в район боевых действий началась переброска новых эскадрилий, а из боевого состава полков выводились изношенные и морально устаревшие машины.
В это время уже развернулись и наземные боевые действия. С 25 мая значительные японо-маньчжурские силы начали сосредоточиваться в районе сопки Номонхан-Бурд-Обо.
На рассвете 28 мая крупный японский отряд на бронемашинах с пулеметами и артиллерийскими орудиями при поддержке авиации попытался охватить советско-монгольские войска с флангов, выйти им в тыл и отрезать от центральной переправы через Халхин-Гол. Внезапным ударом японцы оттеснили монгольский кавполк и левофланговую роту советской группы. Советские воины отступили, но в 2–3 км от переправы, получив подкрепление, сумели сдержать противника.
В этот день в боях погибли наши земляки – красноармеец 9-й мотоброневой бригады Владимир Дмитриевич Козловский и лейтенант 354-го механизированного артиллерийского дивизиона 11-й легкотанковой бригады Абрам Яковлевич Савинский[375].
Перестрелка продолжалась всю ночь, бой шел весь следующий день с переменным успехом, но в итоге японцев удалось отбросить. Понеся ощутимые потери, они отступили за линию границы, но и советские войска отошли на западный берег Халхин-Гола.
По итогам майских боев на земле и в воздухе, которые советская сторона не могла не признать для себя в целом неудачными, стала очевидной необходимость коренной смены дальневосточного военного руководства. В Москву срочно вызвали заместителя командующего БОВО по кавалерии комдива (с 31 июля 1939 г. – комкора) Г. К. Жукова. 2 июня он был принят наркомом обороны К. Е. Ворошиловым, после чего немедленно вылетел в Монголию с группой военных специалистов, среди которых находились заместитель наркома обороны и начальник Главного артиллерийского управления Г. И. Кулик, начальник Главного автобронетанкового управления Д. Г. Павлов (будущий командующий ЗапОВО), начальник артиллерии РККА Н. Н. Воронов. Утром 5 июня группа прибыла в Тамцак-Булак, где теперь размещался штаб 57-го Особого корпуса. Все вновь прибывшие должны были применить свои знания и опыт в конкретной боевой обстановке. В частности, Павлов, по словам Жукова, «помог нашим танкистам, поделившись с ними опытом, полученным в Испании»[376].
Как утверждает Жуков, из доклада командования корпуса стало понятно, что оно не знает истинной обстановки, поскольку ранее находилось за 120 км от места событий, оправдывая это тем, что район пограничного инцидента был не подготовлен в оперативном отношении для управления войсками. После доклада Жукова наркому Ворошилову о реальности расширения масштабов конфликта началось наращивание советских сил в Монголии. 5 июля 1939 г. решением Главного Военного совета РККА в Чите был создан новый орган стратегического руководства вооруженными силами Дальнего Востока – фронтовая группа войск во главе с командармом 2-го ранга Г. М. Штерном, который подчинялся непосредственно К. Е. Ворошилову. На базе 57-го Особого корпуса была сформирована 1-я Армейская группа под командованием Г. К. Жукова с подчинением фронтовой группе войск. Монгольские войска возглавлял Маршал МНР X. Чойбалсан.
Эти меры соответствовали обстановке. Еще 20 июня командованием Квантунской армии был принят план, предусматривавший следующее: сковать советско-монгольские войска с фронта, затем ударной группой обойти левый фланг их обороны, переправиться на западный берег Халхин-Гола, занять там господствующую высоту Баин-Цаган и ударить в тыл противнику[377]. Во исполнение данной задачи к началу июля японцы подтянули новые силы.
22 июня состоялось крупнейшее с начала конфликта воздушное сражение, в котором участвовали пилоты обоих советских истребительных полков – 22-го и 70-го (переброшенного в МНР, как уже упоминалось, из БОВО). Около 15:00 несколькими группами они направились к Халхин-Голу и озеру Буир-Нур. В наиболее серьезную схватку вступили две группы, которые встретились с противником в районе гор Баин-Хошу и Баин-Цаган.
Здесь врагу был нанесен урон, но общий результат боя оказался чрезвычайно тяжелым для советских летчиков: погибли командир 22-го полка майор Н. Г. Глазыкин и 5 летчиков его полка, а также 5 летчиков 70-го полка, среди них – лейтенант Валентин Алексеевич Бакаев, служивший до Монголии в Бобруйске[378]. В этом бою, продолжавшемся 2,5 часа, каждая из сторон посчитала себя победительницей. Цифры потерь и побед в советских и японских источниках разнятся, однако непреложным остается факт, что японские летчики впервые с начала конфликта не по своей воле покинули поле боя.