26 июня, примерно в 15:20, группа японских самолетов появилась в районе озера Буир-Нур, ей навстречу вылетели 40 истребителей из 70-го полка во главе с командиром полка майором
B. М. Забалуевым. Над северным берегом озера они погнались за не принявшими бой 17 японскими самолетами, которые оказались лишь приманкой, поскольку вскоре советские пилоты увидели еще более 40 японских машин. Почувствовав неладное, полковник А. И. Гусев, руководивший в этот день действиями советской авиации, выслал на подмогу 41 машину из 22-го полка во главе с командиром полка Г. П. Кравченко. К этому времени у пилотов 70-го полка уже заканчивались горючее и патроны. Самолет Забалуева был подбит и совершил вынужденную посадку на маньчжурской территории, у дороги из Ганчжура в Обо-Сумэ. Участник боя, наш земляк Герой Советского Союза (за Испанию) майор С. И. Грицевец, рискуя оказаться в плену, посадил свой самолет рядом с машиной Забалуева. Невероятным везением оказалось то, что он был, как и Грицевец, худощавого телосложения, но, в отличие от высокого белоруса, маленького роста. С трудом втиснувшись вдвоем в кабину И-16, для чего Забалуеву пришлось даже снять ремень с гимнастерки, пилоты взлетели буквально под носом у приближавшихся к самолету маньчжурских кавалеристов. Через 20 минут самолет приземлился на базе в Тамцак-Булаке. (Справедливости ради следует отметить, что японцы тоже сажали свои самолеты и забирали пилотов, поэтому случаи пленения японских летчиков были единичными[379].)
Подвиг Грицевца получил широкую известность. Кроме того, в небе Халхин-Гола он одержал 12 индивидуальных побед, что было наивысшим показателем среди сражавшихся в Монголии советских летчиков[380]. За высокий профессионализм, а также за спасение командира майор Грицевец был впервые в советской истории вторично удостоен звания Героя Советского Союза 29 августа 1939 г. (одним указом с Г. П. Кравченко) и стал первым белорусом, получившим это звание дважды. Правительство МНР наградило С. И. Грицевца монгольским орденом Красного Знамени.
Дальнейший боевой путь Грицевца, назначенного командиром полка истребительной авиабригады, лежал в Западную Беларусь, но накануне наступления, 16 сентября 1939 г., он трагически погиб на аэродроме возле пос. Болбасово Оршанского района: его уже приземлившийся самолет был исковеркан заходившей следом на посадку машиной.
Боевой товарищ Грицевца по Испании Платон Ефимович Смоляков, 1912 года рождения, уроженец д. Буда на Могилевщине, окончил Первую военную школу летчиков в Каче под Севастополем. В Испании совершил 98 боевых вылетов, сбил 3 самолета противника, из них 2 – лично. Был награжден орденами Ленина и Красного Знамени. На Халхин-Голе на его счету было 90 боевых вылетов, 11 воздушных боев, 2 лично сбитых самолета противника. В годы Великой Отечественной войны полковник Смоляков командовал авиаполком Гражданского воздушного флота по перегонке в СССР по Красноярской воздушной трассе американских самолетов, поставлявшихся по ленд-лизу, а с 1944 г. – истребительным авиаполком[381].
Советскому руководству стало очевидно, что далее замалчивать события на Халхин-Голе невозможно, поэтому утром 26 июня по Всесоюзному радио прозвучало первое с начала конфликта официальное Сообщение ТАСС, которое в этот же день было опубликовано в газетах. Граждане СССР не без удивления узнали, что советско-монгольская группировка ведет боевые действия на монгольско-маньчжурской границе уже с 11 мая. Однако потери советских наземных войск были обойдены молчанием (упоминались лишь потери МНРА), а потери «монгольско-советской авиации» заявлены в количестве 23 самолетов против 59 «японо-маньчжурских»[382].
Как раз в это время японцы уже начали сочетать тактику воздушных боев с ударами по аэродромам. Первый массированный удар был нанесен 27 июня. Наибольший успех сопутствовал противнику на аэродроме Баин-Бурду-Нур, на котором из-за перерезанных диверсантами линий связи узнали о налете только по гулу уже приближавшихся самолетов и свисту падающих бомб. Два самолета-истребителя сгорели на аэродроме, других расстреливали на разбеге при попытке взлететь или при наборе высоты. Всего было уничтожено 14 самолетов, погибли 6 летчиков 70-го истребительного авиаполка, среди них лейтенанты Николай Алексеевич Карпов и Иван Николаевич Черныш. Оба до Монголии служили в Бобруйске, где в Авиагородке остались их семьи[383].
В начале июля в Монголию была направлена эскадрилья новейших истребителей И-153, ее возглавил майор Грицевец, и поначалу в штабных документах новое формирование так и называлось – «Эскадрилья Грицевец». Новые самолеты считались настолько секретными, что вплоть до конца июля летчикам не разрешали пересекать на них линию фронта во избежание возможных аварий и захвата машин противником. В июле также прилетела сводная эскадрилья морских истребителей, сформированная из лучших летчиков Балтийского и Черноморского флотов.
Морские летчики пополнили 22-й и 70-й истребительные авиаполки. В составе сводной эскадрильи находился летчик ВВС Балтфлота белорус Алексей Касьянович Антоненко, 1911 года рождения, уроженец д. Васьковичи Витебского района. В 1932 г. окончил Военную школу морских летчиков и летчиков-наблюда-телей ВВС РККА им. И. В. Сталина в г. Ейск Краснодарского края, затем служил в ней инструктором, подготовил более 100 военных летчиков. С 1938 г. – в ВВС Балтийского флота. На Халхин-Голе сбил 6 самолетов противника. Участвовал в советско-финляндской войне. Награжден за Халхин-Гол и Финляндию орденами Ленина и медалью «За отвагу». С первых дней Великой Отечественной войны находился на фронте. Капитан Антоненко, защищая Ленинград, сбил 4 вражеских самолета, причем первым на Балтике – бомбардировщик противника. Первым из белорусов удостоен в период Великой Отечественной войны звания Героя Советского Союза 14 июля 1941 г. Погиб 26 июля 1941 г., похоронен на полуострове Ханко (ныне – в Финляндии)[384].
Одновременно с воздушными сражениями разворачивались наземные бои. В июне их жертвами стали, среди прочих советских воинов, белорусы красноармеец 149-го мотострелкового полка 36-й Забайкальской мотострелковой дивизии Федор (Петр) Васильевич Лагунов и его однополчанин младший командир Иван Петрович Ткачев[385].
Ситуация в районе Халхин-Гола продолжала осложняться, японцы перебрасывали в район конфликта новые силы, к началу июля здесь насчитывалось 25 тыс. штыков и сабель, 268 арторудий, в том числе 98 противотанковых, 164 пулемета, 130 танков, 6 бронемашин, от 225 до 250 самолетов[386]. В это же время советско-монгольские войска имели 12,5 тыс. штыков и сабель, 109 орудий, 186 танков, 266 бронемашин, 267 самолетов[387].
2 июля штаб Квантунской армии приступил ко второму этапу операции на Халхин-Голе, в ходе которого предполагалось форсировать реку и, продвигаясь по западному ее берегу с севера на юг, захватить переправы, окружить и уничтожить советские войска на восточном берегу. Японское командование было настолько уверено в успехе, что пригласило в район боевых действий в качестве наблюдателей военных атташе некоторых стран, в первую очередь Германии и Италии, а также корреспондентов печатных изданий.
В ночь на 3 июля старший советник монгольской армии полковник И. М. Афонин выехал к горе Баин-Цаган для инспекции линии обороны монгольской 6-й кавдивизии и неожиданно обнаружил там японские войска, которые скрытно ночью силами ударной группы переправились через Халхин-Гол в районе обороны монгольского 15-го кавполка, сломили его сопротивление, захватили гору и прилегающие к ней участки, после чего 6-я кавдивизия отступила на северо-запад. Сложившаяся обстановка создала, как и планировали японцы, непосредственную угрозу тылу основных советско-монгольских сил на восточном берегу Халхин-Гола.
Все советские резервы были немедленно подняты по боевой тревоге. В наиболее выгодном районе для быстрого выдвижения к горе Баин-Цаган находилась 11-я легкотанковая бригада и мотоброневые части. Поэтому, несмотря на то что самостоятельный удар танковых и мотоброневых сил без поддержки пехоты до этого времени в советском военном искусстве не практиковался, в связи с чрезвычайной критичностью положения Г. К. Жуков все же приказал им наступать. 11-я легкотанковая бригада комбрига М. П. Яковлева получила приказ атаковать гору с ходу, с ней должен был взаимодействовать 24-й мотострелковый полк полковника И. И. Федюнинского, усиленный дивизионом артиллерии. 7-я мотоброневая бригада полковника А. Л. Лесового наносила удар с юга. 2-й батальон 11-й легкотанковой бригады вместе с броневым дивизионом монгольской 8-й кавдивизии должны были активными действиями сковать японцев с фронта.
Рано утром 4 июля по горе ударила артиллерия 185-го артполка и других частей, в 7 часов последовал авиационный налет, около 9:00 начала подходить 11-я легкотанковая бригада, которая в 10:45 с ходу, без разведки и поддержки пехоты, пошла в атаку, в результате чего понесла огромные потери – больше половины танков и личного состава. Как уже упоминалось, вместе с танкистами должны были атаковать 24-й мотострелковый полк и отряд монгольской конницы, но мотострелки на марше сбились с пути и поэтому вступили в бой с полуторачасовым опозданием, а конница была рассеяна противником. В 15:00 подошел бронебатальон 7-й мотоброневой бригады, однако, потеряв 33 бронемашины из 50, отступил. Общую атаку смогли организовать только вечером, но японцы к этому времени достаточно прочно закрепились на горе Баин-Цаган. Кроме того, противник имел значительный перевес в силах и средствах, поэтому его сопротивление удалось сломить только к 3 часам утра 5 июля, после чего японцы отвели остатки своих войск на восточный берег реки.