Как бы то ни было, что бы ни вытворяли глупые аграндцы, для неё он навсегда останется героем.
— Тогда вперёд.
Они встали — Клюква вскочил первым — и исчезли в парке среди деревьев. Об исчезновении Мимы в бараке узнали только утром, когда она была уже вне пределов досягаемости.
Любая тюрьма остаётся тюрьмой, как её ни маскируй.
Командору выделили большой дом на побережье тёплого моря, но так далеко от городов, что дом казался камешком на поверхности безбрежной пустыни, а вокруг — только леса, песок и воздух.
Клюква получил целых три разрешения на посещение Девиса, потому что к нему так просто не пускали — и каждый раз заявлял, что явился в одиночестве.
Наконец, проверки закончились, и он аккуратно посадил катер на площадку неподалеку от дома, в котором были открыты практически все окна — и который поражал царящей тут пустотой.
— Сейчас мы…
— Я сама.
— Сама его найдешь? — Клюква остановился.
— Да.
— Хорошо. По утрам он обычно на берегу бывает… когда не пьет.
Мима кивнула и выпрыгнула на дорожку, а потом огляделась и направилась в сторону берега. Вокруг было много деревьев и совсем не было людей. Дул ветер. Пахло водорослями и влажным песком, в сонной тишине как редкие жемчужины сверкали птичьи трели.
Пришлось долго искать спуск на берег среди заросших колючими кустами скал, но Мима остановилась на несколько секунд, прикрыла глаза и прислушалась — и будто появилась путеводная нить, показывающая правильную дорогу.
Она уверенно обошла несколько деревьев, потом одну кривую скалу и оказалась у тропинки, ведущей резко вниз. Теперь осталось только спуститься.
Не было никакого удара молнией, или звука возвышенного марша в ушах — ничего не выделяло этот момент как особенный.
Девис нашёлся внизу, у самого подножья холма. Он лежал прямо на песке, на спине, закрыв глаза и положив руки под голову, а рядом валялась пустая бутылка из-под чего-то весьма крепкого. Его рубашка знавала лучшие времена, а теперь потеряла не только цвет, но и форму, а штаны, похоже, были вынуты из коробки, куда скидывают ненужную ношеную одежду для бедных.
Подходя, Мима уловила запах спиртного.
Ему война тоже не оставила ничего стоящего.
— Командор…
Он так резко открыл глаза, будто сторожил шаги. Вполне вероятно, они так редко здесь звучали, что и правда сторожил.
Мима опустилась рядом с ним на колени и стала смотреть, гадая, сильно ли он изменился. Впрочем, о чём тут думать, почётная отставка кого хочешь изменит, даже такого уставшего от войны человека. Вот и сейчас — взгляд, не выражающий ничего — ни радости, ни удивления. Пустота.
— Ты пьян? — спросила она, когда не получила никакого ответа.
— Да. И мне снова кажется, что ты пришла. Опять. Правда, обычно тебя окружает свет… и ты в белых одеждах.
— Я мёртвая, что ли? — хмыкнула она, непроизвольно вытерев о плечо нос. А потом всё равно шваркнула.
Карие глаза вдруг прищурились.
— Повтори.
— Хочешь сказать, я прихожу к тебе… с того света? Являюсь, как видение, глядя с укором и жалостью? Вздыхаю и киваю, а мои волосы струятся и плывут по ветру? С меня в таком виде хоть иконы пиши?
Девис попробовал подняться, но координация подвела, он поморщился и сел, потом наклонился, слепо прищуриваясь, почти прижимаясь лицом к лицу Мимы. Она терпеливо ждала.
— Ты… смеёшься? — еле слышно прошептал Девис.
— Как видишь. Раньше я так не делала?
— Нет.
Он протянул руку и провел по её щеке.
— Не понимаю. Ты теплая.
— Это потому что я живая.
— Ты настоящая? Позволь не поверить. В моей голове столько всего нарушено, всё так перемешалось… Многие моменты я просто вычеркнул. Просто вычеркнул из памяти, как будто их никогда не было! Всё! Но не тебя. Я хочу сказать, как я жалею. Не нужно было тебя оставлять. Шло бы оно всё к чёртовой матери! Пусть бы катилось в бездну!
— Ты не мог взять меня с собой. Я и сама думала, что умираю.
— Ты умерла, — он перевел взгляд на небо, в глазах помутнело от слёз. — Умерла. А я позволил этому случиться. Владлен оказался важнее моих желаний. Мир восстановлен, правда, но когда я думаю, какой ценой… то не знаю, стоило ли оно того. Стоило ли приносить тебя в жертву. Это моё наказание.
Он повесил голову и зашарил рукой поблизости в поисках бутылки. Нащупав горлышко, поднял бутылку и потряс. Со стекла посыпался мелкий песок, она была совсем пустой, но Девис тряс изо всех сил, стараясь что-нибудь выжать.
Мима рассмеялась. Вроде не было ничего смешного — полупьяный мужчина, который столько сделал для Агранда и оказался больше никому не нужен — настолько неуклюжий в своём горе, что должно быть неудобно — и вдруг так смешно.
Он на секунду замер, потом отпустил бутылку и, не поднимая глаз, стал судорожно приглаживать рукой волосы.
— Девис, — перестав смеяться, сказала Мима. — Командор…
— Стой. Молчи. — Он, пряча глаза, вскочил и попятился. — Иди в дом. В дом иди.
Потом развернулся и бросился к тропинке. Пару раз покачнулся, и Мима замерла, испугавшись, что он вот-вот рухнет на землю. Но нет — Девис всё-таки смог беспрепятственно добраться до тропинки и взобраться вверх. Чего-чего, а упрямства ему не занимать.
Слегка озадаченная происходящим, Мима прошла к кромке воды и уселась на один из двух стоявших там потёртых шезлонгов.
Не стоило ей смеяться. Такие мужчины как командор вполне вероятно посчитали бы смех в подобной ситуации насмешкой над собой. И Миме казалось странным, что приходится объяснять очевидное — она смеялась от радости. Её не смутило, что он пьян, наоборот, это было доказательством живого человека, который действует не только во имя долга. Это был его выбор, пусть она его и не одобряла. Так или иначе, но он боролся с происходящим.
Но вот он встал и ушёл. И… что?
А море, кстати, прекрасно. Чего скрывать, её собственная тюрьма была далеко не такой красивой. Вон, поглядите, волны перекатываются, мягко набегая на песок — и куда ни глянь, пустое побережье. Очень сложно решить, это одиночество на морском берегу пугает или радует. Всё-таки в общении с соседями, пусть и кратковременном, тоже есть своя прелесть. А Девис явно опьянён не только спиртным, но и одиночеством, которое способно разъесть душу ничуть не меньше, чем спирт разъедает мозг и внутренние органы. И к одиночеству так же просто пристрастится.
Тут было очень тихо и красиво.
Когда-то жизнь Мимы была полна встрясок, эмоций и разнообразных событий. Когда-то вокруг словно вспышки мелькали интересные, бодрые люди и у нее была любимая работа, основная цель и семья.
Потом не стало семьи, и цель померкла, а работа превратилась в тяжкую обязанность.
А потом она предала того, кого клялась защищать.
И вот прошло время, она сидит на берегу моря — живая, свободная — и ни о чём не жалеет. Разве что о том, что командор подскочил как ужаленный и убежал — и непонятно, отчего.
Впрочем, спешить ей уже некуда.
Очередной порыв ветра принёс шорохи. Мима повернулась.
Девис был почти рядом — и совершенно не похожий на того, кого она недавно нашла на берегу. Сейчас он был умыт, причесан и одет в строгую форму, хотя и без нашивок. И шёл куда более твёрдым шагом, практически маршировал — и это по песку?
Оказавшись у шезлонга, командор вытянулся, сжимая губы. Его тёмные глаза блестели.
Мима с интересом подалась вперёд, настолько разительными были отличия.
Он сглотнул.
— Мима. Я рад приветствовать тебя в своём доме. Извини за встречу, нехорошо вышло, но я просто отвык встречать гостей. Особенно тех, кого мне хотелось бы видеть.
— Ладно, — сказала Мима и улыбнулась.
— Обещаю. Я исправлюсь. Могу я пригласить тебя в дом? Угостить вин… чаем?
— Может, лучше тут пока посидим? Тут так красиво.
Он растерялся. Протокол явно нарушен — как будто вместо долгих ритуальных пряток праздник вдруг раз — и закончился.
— Садись рядом, — Мима подвинулась, освобождая краешек шезлонга, куда Девис присел с таким видом, как будто на сиденье иголки. Она глубоко вздохнула — и морской воздух смешался с его одеколоном. Нотка алкоголя осталась где-то далеко, но совсем не пропала. Впрочем, она ничего не портила.
— Тут очень красиво. В смысле, на берегу.
— Да.
— Не то что в моей тюрьме.
— Ты была в тюрьме? Хотя что я спрашиваю… конечно. Хорошо хоть тебя не казнили. Но я так рад… Так рад, что ты выжила. Я не знал. Я был уверен, просто на сто процентов, что…
— Девис, остановись. — Она положила руку ему на запястье. — Я не хочу больше вспоминать прошлое. Совсем. Понимаешь? Ни слова. Я вычеркнула прошлое из памяти. Теперь я просто хочу встретить мужчину, вместе с которым не страшно одиночество. С которым можно сидеть на берегу, вот так, как мы с тобой и не жалеть, что большие города и громкие события остались где-то далеко. Которого… приятно целовать. Который бы меня любил.
Он откашлялся и неуверенно спросил.
— Можно, им стану я?
Мима снова улыбнулась.
— Я ведь приехала к тебе, правильно? Это намёк. Совершенно очевидно, что мне хотелось бы, чтобы это был именно ты.
— Иди сюда.
Девис обнял её плечи и быстро притянул к себе. Его рук как раз и не хватало для полного умиротворения. Мима положила голову ему на плечо, предвкушая первый поцелуй. То, что было когда-то, не считается, поэтому сейчас он поцелует её в первый раз.
И Девис поцеловал. Мима почти задохнулась, настолько не хотелось от него отрываться.
Потом он запустил пальцы в ее волосы, наслаждаясь их ласковым скольжением по коже. Мима преданно смотрела в его глаза, молча соглашаясь на всё, что ему захочется.
Девис улыбнулся.
— Было время, когда я мечтал осчастливить человечество. И пусть весьма своеобразно, но я приложил к этому руку. А теперь думаю — попробую-ка я осчастливить одну-единственную женщину. Это конечно тоже очень сложно и требует массы времени и усилий, но попытаться стоит.