Потом один из охотников встал, что-то произнес на своем языке, и указал на приближающийся песчаный пляж. Очевидно, там надо было остановиться.
У берега виднелось множество лодок. Некоторые — с парусами, другие — узкие охотничьи. Вдоль берега шёл помост, за ним сушилась рыба, шкуры.
Юрты — точнее, чумы — были поставлены полукольцом на возвышении. Обтянутые ровной лосиной кожей, с дымниками на вершине. Ветер бродил по открытому пространству, пахло костром, рыбой, болотом и кедром. В поселении находились люди. Кто-то готовил сети, кто-то чистил рыбу или занимался другими делами.
Мужчины-остяки носили суконные кафтаны с меховой опушкой, широкие пояса и кожаные штаны. Женщины — длинные рубахи с орнаментом, перетянутые ремнями. На ногах — сапоги из тюленьей кожи, тоже плотно обвязанные ремешками.
Меня проводили в центр селения, к большому чуму. У входа стояли два охотника с копьями. При виде нас они молча шагнули в стороны.
Внутри на вытесанной колоде сидел высокий старик. Густые седые волосы, ожерелье из медвежьих зубов на груди и кожаная туника, вся в непонятных знаках. Это был Ханг-Ян, «Понимающий след», вождь, шепнул мне на ухо приплывший в город шаман перед тем, как мы вошли.
Ханг-Ян, увидев меня, приветственно поклонился.
Я поклонился в ответ.
Я ожидал долгого разговора, но его не случилось. Наверное, вождю было достаточно на меня просто посмотреть и самолично убедиться, что я не демон. А может, здесь было что-то еще.
После паузы он задал вопрос на языке остяков. Шаман перевел.
— Он спрашивает, нравится ли тебе у нас.
— Да, очень, — ответил я, не понимая, «у нас» — это где, в поселении или в этом мире? Хотя мне неплохо и там, и там.
Потом нам принесли варёную рыбу — жирную, разварившуюся, но вкусную, и к ней похлёбку с чем-то похожим на пшено. Оказалось своеобразно, но хорошо.
После еды мы попрощались с вождем, и шаман повел к роще за селением. Она, как я понял, была священной. Там стояли идолы — столбы с вырезанными лицами, пучками шерсти и лентами. В воздухе витал запах жертвенных масел и угля.
— Сейчас ты увидишь Эм-Нэллы, — сообщил сопровождающий меня шаман.
По всей видимости она — его начальник. Главный шаман племени. О ней говорил и Никита.
Эм-Нэллы оказалась невысокой, согбенной, с лицом, как сухая кора. На одежде из шкур нарисовано множество разных символов. В руке она держала бубен.
Смотрела она меня, как ни странно, очень недружелюбно и не говорила ни слова. Я тоже молчал, ожидая, чем это все закончится.
Вдруг она подняла руку. В отдалении послышались шаги, и в роще показались десятки вооруженных остяков с копьями с луками. Все, как один, с мрачными неподвижными лицами.
Неужели ловушка, подумал я.
Глава 9
Но как это может быть? Мне говорили, что ханты миролюбивые и в хороших отношениях с Ермаком. Откуда может появиться ненависть ко мне? И как они потом собираются тут жить, ведь Ермак неизбежно отомстит за гибель своего человека и за предательство?
Воины подошли совсем близко и окружили нас. Я молчал и не двигался. Никакого оружия, кроме ножа, с собой не было, да и что тут поможет. Шаман, который привел меня, стоял молча и спокойно. Похоже, он заранее знал о том, что произойдет.
Ханты пока не нападали. Наверное, чего-то ждут. Но чего?
Эм-Нэллы подала мне странную вещицу — зуб неизвестно мне животного на длинном кожаном ремешке и что-то сказала.
— Возьми, — перевел ее слова шаман. — Держи в ладони.
Я положил амулет себе на ладонь, а затем сжал пальцами. Показалось, что он покалывает руку, будто электричеством. Эм-Нэллы, не отрывая глаз, смотрела мне в лицо.
Я стоял спокойно, дожидаясь развязки.
Затем Эм-Нэллы улыбнулась. Вот уж чего не ожидал увидеть, так это ее улыбки! Но, тем не менее, она случилась. Действительно улыбнулась и посмотрела уже доброжелательно. Затем она забрала у меня амулет.
Лица окружавших нас воинов тоже перестали быть суровыми. Теперь они не глядели на меня, как на врага. Эм-Нэллы взмахнула рукой, и они ушли.
Она начала что-то говорить.
Шаман переводил.
— Ты смелый, — сказала она. — Добрый, и смелый. Ты не испугался наших воинов и держал в руке амулет Юв Сэрпа. Только у доброго человека он может лежать на ладони. Злой почувствует боль и изменится в лице. Мы проверяли тебя.
— Почему наш род поддерживает Ермака? — спросила Эм-Нэллы и сама же ответила:
— Потому, что он приносит добро на эти земли. Он спасает нас от Кучума. Он несет с собой справедливость. Он несколько раз помогал нашим людям и давал нам ценные вещи. Именно поэтому даже многие татары перешли на его сторону. Да, мы платим ясак, но таков мир. Любая власть будет собирать дань. Без власти люди жить не смогут.
Она на секунду замолчала, потом продолжила.
— Кучум — другой. Люди для него — пылинки под ногами его коня. Он считает, что может казнить любого, кто ему не понравится. Получив силу, он запретит нам верить в наших богов и убьет тех, кто не согласится с этим. Ты овладел знаниями, которых нет в этом мире. Ты окажешь влияние на Ермака и на других больших людей в его отряде. И нам сообщили, что ты можешь изменить их. Ты скажешь, что нужно идти по нашим землям огнем и мечом, и с тобой согласятся. Поэтому мы решили тебя проверить. Если бы ты действительно оказался человеком с черной душой, мы бы убили тебя и скрылись от гнева Ермака в лесах.
— Кто вам сообщил, что я буду просить Ермака стать злым и жестоким? — изумился я. — Юрпас?
— Этого я тебе сказать не могу, — ответила шаманка. — Нет, не он. Есть и другие глаза, которые смотрят на жителей вашего города. Но теперь ты можешь не волноваться.
— Спасибо тебе, Эм-Нэллы, за доверие, — я наклонил голову в небольшом поклоне. — Я тебя понимаю. Ты переживала за своих людей и за свой край. Но поверь, я не желаю зла людям. Я создаю для Ермака оружие, но только затем, чтоб с его помощью сражаться со злом.
Эм-Нэллы снова улыбнулась.
— Скажи, у тебя когда-то была собака?
— Да… овчарка по имени Турана. Она была для меня чем-то большим, чем собакой. Другом. Она погибла.
— Не совсем так, — покачала головой Эм-Нэллы. — Тебя спас волк, правильно?
— Да, — ответил я. — Так мне сказали.
— Дух твоей собаки, ненадолго оказавшись здесь, выручил тебя.
Услышав это, я только покачал головой.
— А сейчас, в знак того, что мы доверяем тебе, ты увидишь Того, кого нельзя называть, — произнесла Эм-Нэллы.
Мне очень захотелось спросить, кто это, но я сдержался. Логично предположить, что если его нельзя называть, то и не назовет!
— Ты будешь первым «пелы-хум», белым человеком, увидевшим его.
— Спасибо за честь, — я наклонил голову.
Из-за деревьев снова показались воины остяков, но теперь их было всего четверо. Двое несли завернутое в шкуры тело убийцы из далекого северного племени, и еще двое с копьями их сопровождали.
— Идем, — велела Эм-Нэллы, и мы направились за ней.
— Как тебя зовут? — спросил я через пару минут сопровождающего нас шамана-переводчика. — Неправильно, когда ты не знаешь имя того, кто с кем разговариваешь.
— Ингир, — ответил он.
Мы шли медленно. Тело убийцы несли на носилках из ивовых прутьев. Впереди — шаманка Эм-Нэллы, за ней Ингир, я и остальные. Мы шли по тропе вдоль небольшой речки. Воздух был влажный. Мы шли молча. Лес почему-то тоже молчал, не раздавалось ни пения птиц, ни звериных шорохов. Неужели здесь нет никакой живности? А почему так?
Через полчаса тропа привела нас к скалистому обрыву. У его основания зияла огромная черная пасть пещеры. Рядом со входом лежали почерневшие от времени вырезанные из дерева символы: спирали, лапы, фигуры зверей и людей.
И еще кости. Много костей. Животных, больших и не очень, птиц, рыб… и даже несколько человеческих. Точно человеческих, спутать невозможно. А вот и череп виднеется, смотрит на нас, будто спрашивает, зачем пришли.
Очень интересно. По коже пробежал бодрящий холодок. Не страх, но это место очень зловещее и без кладбища костей, а уж с ним…
Метрах в тридцати перед пещерой был выложен круг из небольших булыжников. Я, шаманка, Ингир и остяки с копьями зашли в него. Затем и двое носильщиков, положив тело у входа в пещеру, быстро прибежали к нам.
Шаманка закричала — я не ожидал, что она сможет кричать так громко. Гортанный, древний крик. Наверное, так кричали шаманы за многие века до этого.
Это было обращение к духам. Я в этом разбирался не слишком, но сейчас мог утверждать с уверенностью. Духи должны прийти за телом? Точнее, тот, «кого нельзя называть». Ну, посмотрим. Если все это не выдумка, то сейчас я увижу что-то фантастическое.
Нет, не выдумка.
Из пещеры раздалось дыхание. Настолько громкое, что оно слышалось даже на том расстоянии, на котором находились мы. Потом послышались шорохи и мягкие шаги. А затем показался ОН. Я сначала не понял, что это. Потом — понял, и не поверил глазам.
Медведь. Нет, не просто медведь, настолько он огромный. Выше человека, даже стоя на четырёх лапах. Шерсть густая, серо-бурая, местами — белёсая. Жуткие лапы и чудовищная голова.
Он остановился перед телом, понюхал. Замер. Потом раскрыл пасть и поднял голову к небу, выдав утробный рёв, от которого у меня задребезжали кости.
Медведь начал есть. Медленно. Неторопливо. Как человек ест жертвенную пищу. Кусать, глотать. Кровь стекала на камни. Ханты смотрели молча и не шевелясь. Я тоже стоял, будто прибитый ногами к земле. Ритуал наверняка проходит не впервые, но все равно, лишнее внимание жителя пещеры лучше не привлекать. Мы стоим в круге из камней, выложенном, как я понимаю, должен защищать от косматого божества, но насколько эффективна эта преграда, если зверь окажется не в настроении⁈
Когда медведь насытился, он поднял голову и посмотрел прямо на меня несколько долгих секунд. Его взгляд — будто не звериный. Я почувствовал себя так, будто все мои мысли и чувства оказались на ладони. Потом зверь повернулся, ушёл в пещеру, и наваждение скрылось вместе с ним.