— Хочу сделать так, чтоб горели даже под дождем, — сказал я.
— Это было бы здорово, — согласился Матвей, — а получится ли?
— Буду пробовать. Заранее сказать ничего нельзя.
Как выяснилось, можно было направиться не к Мещеряку, а сразу к Семену-пушкарю — за порох, пыжи, фитили и прочее отвечал именно он. По совместительству, так сказать.
Выслушав меня, он сказал, что фитили даст, но не уверен, что у меня что-то получится. Пробовали такое неоднократно, например, пропитывали жиром, но особой пользы не выходило. Или гас, когда не надо, или вообще плохо загорался. Некоторые казаки на свой страх и риск продолжают мазать ружейные фитили, но чтоб получалось очень удачно, он не слышал.
Но, так или иначе, по десятку ружейных и орудийных фитилей я получил.
Отличались они толщиной (орудийные чуть ли не вдвое толще) и скоростью горения (которые для пушек, горят медленнее). Ну и по методу применения — в пищали фитиль вставлялся в курок (хотя правильнее сказать — в «собачку», в фитильный держатель), и при нажатии на спуск он опускался на полку с порохом. А чтобы выстрелить из пушки, его подносили к фитильной трубке.
Различия невелики, но их надо учитывать.
Дальше мой путь лежал к старосте Тихону. Найдя его, я озвучил ему список того, что мне нужно. Тот нахмурился (он почти всегда хмурился, когда его о чем-то просили), но повел меня к складам и даже к купцам. Кое-какие ингредиенты выдали мне именно они (так сказать, добровольно-принудительно).
И я начал экспериментировать, уйдя в недостроенный «тир», в котором должны испытываться самострелы. Но увы, обстоятельства немного отвлекли. Все рабочие и плотники, кто его делал, срочно отправились на рудник.
Я сделал себе навес из парусины (дождь был совсем не за горами), налил в разные емкости растворы и принялся макать фитили.
Первый я пропитал гусиным жиром. Второй — пчелиным воском. В третьем к гусиному жиру добавил березового дегтя, в четвертом к воску добавил золу, а с пятым использовал рыбий жир. Вонял последний просто невыносимо.
Затем понес все это к печи сушиться. Сушка заняла час-другой. Это дело тоже непростое — надо, чтоб высохло, но и не загорелось. Просто повесить и ждать, пока работу сделает ветер, не выйдет. Суток- полутора (а то и больше), у меня нет.
А потом я начал их испытывать. От обычного толку не было никакого, гас при имитации даже слабого дождя. Воск, в принципе, уже кое-что, но с золой — хуже, хотя мне когда-то рассказывали, что зола якобы делает пламя устойчивей. Я засомневался, а теперь на опыте убедился, что это неправда. Который с жиром — загорелся и тлел, но давал много дыма.
Хорошо показал себя вариант с воском и дегтем. Еще лучше — с гусиным жиром и берёзовым дёгтем. Он не только тлел под дождём, но и давал ровный жар, почти без гари и дыма. Вариант с рыбьим жиром, как я и думал, оказался самым стойким — но вонь шла настолько мерзкая, что хотелось убежать.
Дальше был второй вопрос — как спасти от воды порох на затравочной полке!
Одного фитиля мало. Сам по себе он выстрел не сделает.
Тут вариантов всего два.
Первый — всевозможные чехлы, колпачки, крышечки и прочее. Нечто подобное я видел на пищалях казаков. Можно попробовать усовершенствовать конструкцию, но недостатки останутся. От ветра защитят слабо, их надо снимать и легко потерять.
Второй — поинтереснее, хотя тоже не идеальный — лоскут ткани, пропитанной жиром и уложенный прямо поверх затравки. Тлеющий фитиль прожигает ткань и воспламеняет порох.
Предупредив охрану и снова сымитировав дождь, я пальнул. Без пули, холостыми, но какая разница. Получилось! Вместо жира, наверное, можно использовать воск или смолу, но я решил обойтись без них. Жир — надежнее.
Для демонстрации своих опытов я позвал все руководство отряда. Пришел и Ермак, и сотники, и главный артиллерист Семен.
Смотрели поначалу скептически, а потом, когда увидели, что фитили горят чуть ли не под водой, начали переглядываться с удивленными и довольными рожами. И пропитанный жиром кусок ткани понравился.
Начались вопросы, на которые я подробно отвечал. В принципе, подходил любой вариант, если пропитывать тщательно и давать высохнуть. Кто самый стойкий, тот может вообще использовать рыбий жир.
— Рыбий жир, — Семен махнул рукой, как отрезал. — Мои будут с ним делать. И пусть воняет. Пусть даже в тысячу раз сильнее, зато пушка точно выстрелит! Если кто у меня пожалуется или заскулит — будет глотать его на завтрак огромными ложками. И скажу ребятам, пусть дегтя попробуют добавить, может, еще лучше окажется. Хотя и так отлично.
На этом мы и договорились. Каждый начальник подразделения возьмет по кусочку разного фитиля и покажет бойцам. Кому какое подойдет — пусть то и используют. Самому пропитать фитиль можно запросто. Но обязательно надо пробовать, потому что это все-таки не панацея, и защищать фитиль от воды все-таки нужно. С тканью для защиты затравочной полки надо быть вообще осторожными, потому что чересчур плотная не подойдет.
Окончив с этим делом и пообедав, я отправился к руднику. Когда плыл на лодке по Иртышу, подул ветер и начался дождь. Сначала мелкий, но с каждой минутой он становился все сильнее и сильнее.
Баррикада была уже полностью закончена. Получилось отлично. Именно так, как надо — не слишком высоко и не слишком низко. Пушки будут надежно спрятаны в валежнике, заметить их там невозможно.
Пушек, кстати, уже восемь. Ровно половина от необходимого числа. Люди устали дальше некуда, но кое-кто из рабочих и казаков оказался башковит и смог подменить Лаптя и его подмастерьев. А теперь пришел и я. Я тоже умею крутить бурав. Быстро и очень точно.
Макар тем временем делал в кузне железные обручи, которые мы наденем на стволы для надежности. От кожаных ремней и веревок решили не отказываться. Хотя, если разорвет железо, не спасут и они.
Яма, в которой должны спрятаться казаки Черкаса, полностью готова, накрыта жердями с парусиной и замаскирована землей. Не поймешь, что она есть, буквально с двух шагов. И дождь яму почти не заливал, находиться там достаточно комфортно. Я полагал, что будет гораздо хуже.
Лапоть, как и я, подумал о том, что от татарских стрел надо будет защищаться, и притащил сюда досок. Их превратили в щиты, которые стояли, прислоненные к баррикаде. Настолько толстые, что почти неподъемные, но поднимать их и не надо — просто сесть под ними и переждать первую волну стрел. Мы замазали грязью, замаскировали ветками, чтоб они в глаза не бросались.
…Я работал до самого вечера. Почти до темноты. Сделали всего четырнадцать пушек, еще две осталось на ночь. Укрепили их железом, нацепили пропитанные маслом чехлы. А потом приехал Черкас со своим отрядом. С теми, кто должен был прятаться в яме.
— Ночевать будем здесь, — сказал он мне. — А ты возвращайся к Ермаку, он приказал.
Опять меня спасли от ночной работы, но я в этом не виноват. Попрощавшись со всеми, отправился к Ермаку.
Он сидел в своей избе и пил густо пахнущий травяной настой.
Когда я вошел, он внимательно посмотрел на меня и произнес:
— Разведка заметила большой татарский отряд. Идут прямиком к руднику. Завтра бой. И есть одна большая проблема.
Глава 13
Я почувствовал, как застучало сердце.
— Какая?
— Татар гораздо больше, чем мы ожидали.
— Сколько их?
— Точно сказать разведчик не смог. Но больше, чем пятьдесят. Человек сто минимум.
— И что мы будем делать? — спросил я.
— Вот я и хотел у тебя спросить. Пока что знают только четверо — я, ты, Матвей и Лиходеев.
— А Елисей? — не удержался от вопроса я.
— А ему-то зачем? — удивленно вскинул брови Ермак. — И почему ты спрашиваешь?
Я сделал недоуменно-наивное выражение лица. Возможно, зря сейчас спросил про Скрыпника.
— Ну как же, он твой заместитель, Ермак Тимофеевич… Есаул!
— Мой заместитель — Матвей, — отрезал Ермак. — А Елисей — человек, поставленный есаулом по требованию купцов Строгановых. Им отказать я не мог. Они дали денег на поход. Им государь пообещал дать в использование сибирские земли.
— Понял, Ермак Тимофеевич, понял… — сказал я.
И сразу перевел разговор на тему завтрашнего сражения. О Елисее поговорить можно будет когда-нибудь потом.
Вот только настанет ли это «потом».
— Думаю, надо принимать бой.
— Врагов вчетверо больше. Здесь не городская стена, она никого не удержит. Да татары и через стену перескочат в два счета. Научились! Крюк с веревкой забрасывают и лезут. Пока ты веревку перерубишь, татарин уже здесь.
— Так что, вся надежда на твои деревянные пушки, — продолжил Ермак. — Хотя можем посадить на руднике и большой отряд. Но в этом случае заметят. И там заметят, и в городе увидят, что много народу куда-то отправилось. А людей Кучума здесь полно. Да и любой приезжий купец ему все расскажет. Врать себе дороже! Схватят его кучумовские, клинок к горлу, и все. Что знал и что видел, мигом поведает.
Я посмотрел в сторону. Получается, все замыкается на мне. Моя была идея встретить врага импровизированными пушками. И если она не сработает, татары будут праздновать победу, а наши двадцать пять человек погибнут. Первоначально рассчитывали, что нападающих будет вдвое меньше.
Рискнуть? А имею ли я право рисковать?
Если что-то пойдет не так, нашему «гарнизону» на руднике — смерть. Испытания прошли успешно, но кто знает, как пойдет в бою. Если пушка не выстрелит, это еще полбеды. А если взорвется, то поубивает артиллеристов. И остальные после этого не слишком смогут драться — взрыв на маленьком пятачке оглушит и деморализует.
Угол рассевания картечи будет такой, что на расстоянии пятидесяти шагов поражающая зона будет метров шесть-семь. Если дальше — то вдвое больше. Татары, скорее всего, помчатся толпой. Если только с одной стороны, то те, кто побежит позади, будут закрыты от картечи телами передних. Они погибнут совершенно точно, но остальные выживут и могут продолжить атаку.