Вскоре после беспорядков на Сенной площади зрелый, возмужавший, мудрый Пушкин, патриот и монархист, отмечая решительность и бесстрашие императора, переживая за спокойствие и порядок в России, писал: «Кажется, всё усмирено, а если нет еще, то всё усмирится присутствием государя. Однако же сие решительное средство, как последнее, не должно быть всуе употребляемо. Народ не должен привыкать к царскому лицу, как обыкновенному явлению. Расправа полицейская должна одна вмешиваться в волнение площади, — и царский голос не должен угрожать ни картечью, ни кнутом. Царю не должно сближаться лично с народом. Чернь перестанет скоро бояться таинственной власти и начнет тщеславиться своими сношениями с государем. Скоро в своих мятежах она будет требовать появления его как необходимого обряда. Доныне государь, обладающий даром слова, говорил один; но может найтиться в толпе голос для возражений. Такие разговоры неприличны, а прения площадные превратятся тотчас в рев и вой голодного зверя. Россия имеет 12 000 верст в ширину; государь не может явиться везде, где может вспыхнуть мятеж».[26]
Вскоре после усмирения бунта военные поселения были преобразованы в округа пахотных солдат. Жители этих округов не привлекались поголовно на военную службу, а отбывали рекрутскую повинность на общем основании. При этом они оставались всецело в ведении военного начальства. Так закончилась история военных поселений в том виде, в каком они потрясли и ужаснули Николая Павловича еще в бытность его великим князем.
И.Ф. Паскевич. Худ. Д. Доу. 1820-е гг.
13 июня в Польшу прибыл новый главнокомандующий, фельдмаршал Иван Федорович Паскевич. Под его началом русская армия, усиленная свежими войсками, нанесла полякам ряд ударов, провела успешный маневр, осадила Варшаву, и после двухдневного штурма, 26 августа, в годовщину Бородинского сражения, город был взят.
После капитуляции польская армия, которая была отпущена с оружием и с почетом, вероломно нарушила договоренность и продолжила военные действия. Этим поляки окончательно потеряли доверие в глазах русского императора. После их полного разгрома была отменена польская конституция, и Царство Польское обращено в русское генерал-губернаторство. Во главе его был поставлен фельдмаршал Паскевич, получивший за свою победу титул князя Варшавского. В марте нового 1832 года Петербург встречал вернувшуюся из Польского похода гвардию, увенчанную победными лаврами.
Рядовой Л.-гв. Уланского полка. Литогр. Л. Белоусова. Кон. 1820-х — нач. 1830-х гг.
Патриотический подъем в русском обществе, вызванный этой войной, мог сравниться с временами 1812 года, когда поляки в составе армии Наполеона участвовали в нападении на Россию, и 1612 года, когда К. Минин и Д. Пожарский освобождали нашу страну от польских захватчиков.
На известие о варшавской победе А.С. Пушкин откликнулся стихотворением «Бородинская годовщина», где были слова:
Сбылось, и в день Бородина
Вновь вторглись наши знамена
В проломы падшей вновь Варшавы,
И Польша, как бегущий полк,
Бросает в прах свой стяг кровавый,
И бунт раздавленный умолк.[27]
Знаменитый герой Отечественной войны, легендарный поэт-партизан, генерал-майор Денис Васильевич Давыдов с началом Польской кампании вернулся из отставки на службу и, командуя кавалерийскими соединениями, одержал ряд новых лихих побед. Позже он писал об этом в третьем лице: «Тяжкий для России 1831 год, близкий родственник 1812-му, снова вызывает Давыдова на поле брани. И какое русское сердце, чистое от заразы общемирного гражданства, не забилось сильнее при первом известии о восстании Польши?»[28]
Атака лейб-гусар под Варшавой. Худ. Б. Виллевальде. 1857 г.
Д.В. Давыдов. Худ. Д. Доу. 1820-е. гг.
Многие молодые дворяне с началом войны устремились в военную службу и мечтали попасть в действующую армию. Преображенский офицер Г.П. Самсонов так вспоминал свой юношеский энтузиазм: «Учение мое шло успешно до 6-го класса, но в этом последнем классе пансиона резко изменилось. Виноваты, как это ни странно, были поляки. По объявлении войны с ними у всей молодежи закипел воинственный дух. Мне было 16 лет, и, конечно, этот вихрь захватил и меня в ущерб учению. Проведший детство в деревне при хороших условиях, я был здоровый, крепко сложенный юноша и к тому же с 7-ми лет привык сидеть на лошади. Эти данные поселили во мне уверенность, что трудности похода я перенесу легко и на поле брани с честью поддержу свое имя. Энтузиазм мой поддерживался еще более сознанием, что оба мои брата готовятся со своими частями к выступлению на театр военных действий».[29]
М.Ю. Лермонтов в это время написал стихотворение «Поле Бородина», хорошо известное в более позднем варианте под названием «Бородино». Через несколько лет в романе «Княгиня Лиговская» его любимое детище Григорий Александрович Печорин отличается в боях и получает офицерский чин при усмирении мятежной Польши. Знаменитый «Герой нашего времени» — это второй роман о Печорине, а в первом, неоконченном, романе «Княгиня Лиговская» более ранний образ Печорина несколько отличается от того, который стал классическим. В описании его внешности явно угадывается сам Лермонтов, а биография Печорина до кавказской ссылки — это биография Лермонтова, приукрашенная военными эпизодами. Сам автор по молодости не принимал участия в Польской кампании, но своего героя он делает на несколько лет старше, чтобы отправить его на войну: «До девятнадцатилетнего возраста Печорин жил в Москве. С детских лет он таскался из одного пансиона в другой и, наконец, увенчал свои странствования вступлением в университет…
М.Н. Загоскин. Литография 1830-х гг.
Между тем в университете шел экзамен. Жорж туда не явился; разумеется, он не получил аттестата…
В комитете дядюшек и тетушек было положено, что его надобно отправить в Петербург и отдать в Юнкерскую школу; другого спасения они не видели — там, говорили они, его пришколят и выучат дисциплине.
В это время открылась Польская кампания, вся молодежь спешила определяться в полки; вступать в школу было для Жоржа невыгодно, потому что юнкера второго класса не должны были идти в поход. Он почти на коленях выпросил у матери позволение вступить в Н… гусарский полк, стоявший недалеко от Москвы…
М.И. Глинка. Неизв. худ. 1837 г.
Печорин в продолжение кампании отличался, как отличается всякий русский офицер, дрался храбро, как всякий русский солдат, любезничал с многими паннами, но минуты последнего расставания и милый образ Верочки постоянно тревожили его воображение…
После взятия Варшавы он был переведен в гвардию, мать его с сестрою переехали жить в Петербург».[30]
Роман Михаила Николаевича Загоскина «Юрий Милославский, или Русские в 1612 году», написанный еще в 1829-м, приобрел особую популярность во время Польской кампании и стал тогда основой для театральной постановки в Москве, затем многократно переиздавался, только при Николае I выдержал он 8 изданий. В 1831 году писатель создает новый, такой же популярный и такой же патриотический роман «Рославлев, или Русские в 1812 году».
Композитор Михаил Иванович Глинка давно уже вынашивал планы создания русской национальной оперы. По совету поэта В.А. Жуковского он обратился к теме противостояния России и Польши. В 1836 году в Петербурге состоялась премьера оперы Глинки «Жизнь за царя», посвященной событиям начала XVII века, огромному патриотическому подъему русского народа под руководством Минина и Пожарского, освобождению от польской оккупации и воцарению первого из династии Романовых — царя Михаила Федоровича. Центральный персонаж Иван Сусанин совершает подвиг самопожертвования, вызвавшись быть проводником для отряда напавших на Русь поляков, заводит их в лесные дебри, откуда нет выхода, и гибнет от рук разъяренных захватчиков. На сцене гордые польские паны хвастливо обещали покончить с «холопской Москвою», а в зале сидели недавние победители поляков с наградами за кампанию 1831 года.
Знаменосец, сигналист и барабанщик Л.-гв. Финляндского полка. Литография Л. Белоусова. Ок. 1828–1833 гг.
Следующие пушкинские строки словно подводят итог первых лет николаевского царствования, ставших периодом серьезных испытаний для государя, гвардии, армии и народа. Во главе с сильным и решительным монархом Россия выдержала восстание декабристов, персидскую и турецкую кампании, европейские революции, антирусскую истерию и бешеный поток клеветы со стороны западных стран, холерные бунты и тяжелый Польский поход, и вышла победителем:
Ваш бурный шум и хриплый крик
Смутили ль русского владыку?
Скажите, кто главой поник?
Кому венец, мечу иль крику?
Сильна ли Русь? Война и мор,
И бунт, и внешних бурь напор
Ее, беснуясь, потрясали —
Смотрите ж, все стоит она!
А вкруг нее волненья пали
И Польши участь решена…[31]
Глава 4«По команде верховного вождя своего»
Он наш русский царь в полном и лучшем значении этого слова. Он был самым национальным из наших монархов, занимавших до него престол Петра Великого.
Как справедливо отмечает историк Л.В. Выскочков, «несомненно, Николай I во многом соответствовал тому ожидаемому облику русского государя, который сложился в народном восприятии».[32] Действительно, это был истинно русский человек по характеру, по широте души, по преданности православной