— Да.
Моё запястье пульсировало от боли, но я сидела ровно и неподвижно.
Кто-то фыркнул:
— Если мы позволим воинам жаловаться на любые боли, то они станут неженками как городские.
— О, конечно. С сыпью и поносом они будут сражаться намного лучше, — огрызнулась я, не скрывая свой нрав.
Комната взорвалась смехом.
Симус откинул голову назад и заревел.
— Ах! — Он задыхался от смеха, вытирая глаза. — Она не позволит лодырям лежать без дела. Они у неё будут драить горшки с нечистотами!
Взрыв хохота. Кир не расслабился, но на строгом лице появилась слабая улыбка. Я не сводила с него глаз, стараясь не пялиться. Через секунду он вернулся на своё место и указал налить ещё каваджа.
— И твоя вторая истина, трофей?
Я повернулась, чтобы посмотреть Киру в глаза, но его взгляд был устремлён вперёд, и мне осталось лишь любоваться его профилем.
— Вы должны понять, что я целитель, а не… — Я прикусила губу, не зная правильного слова. — Не творитель чудес. Я не могу махнуть рукой, и в секунду исцелить ногу Атиры, чтобы она запрыгала, как ни в чем не бывало. — Я сделала глубокий вдох. — Я вправила кость, но исцеление займёт время.
Я опустила глаза к грубым доскам помоста.
— Я не могу излечить любую болезнь. Всё на волю Богини.
На шатёр опустилась тишина. Голос Кира был тих, но слышен:
— Но ты попытаешься помочь любому кто обратиться к тебе за помощью?
Я подняла голову, не ожидая от него подобного вопроса.
— Конечно.
Кир осмотрел комнату, и я увидела, как закивали некоторые воины, хотя Ифтен и другие нахмурились. Кир было уже открыл рот, но в тот момент к нему подошёл Маркус и поклонился.
— Военачальник, к вам посланец из города. Он говорит, что у него к вам дело: вы ему задолжали. Он не будет говорить ни с кем, кроме вас.
— Позволь ему войти.
Полог палатки распахнулся, в комнату вошёл Ремн и с непреложным достоинством направился к помосту. Я сидела и улыбалась. Мы посмотрели друг на друга, и на мгновение лицо Ремна посветлело от облегчения. Он ничего не сказал. Вместо этого он перевёл взгляд на Кира и продолжил идти. За ним шествовал слуга с небольшой котомкой. Приблизительно в пяти шагах от Кира, Ремн остановился и поклонился до самой земли.
— Приветствую вас, военачальник. Я Ремн, скромный торговец книг. Благодарю вас за аудиенцию. Приношу извинения, но я не говорю на вашем языке. Есть ли среди вас переводчик?
Кир кивнул.
— Я говорю на вашем языке. Мне сказали, что вы пришли взыскать у меня долг, торговец книг. Я знаю, что ничего вам не должен.
— Благородный военачальник, в долг взял член вашего дома.
Кир поднял бровь.
— Как так?
Ремн положил ладонь на сердце.
— Благородный военачальник, один из ваших домочадцев пришёл ко мне в поисках займа. Она искала деньги для покупки трав и лекарств для ваших пленных. Взамен она обещала мне книгу как гарантию выплаты долга. Книга до сих пор не выкуплена.
Кир перевёл взгляд с меня на Ремна.
— И имя этого человека?
Ремн поклонился и опустил голову.
— Простите меня, благородный военачальник, но по приказу моего короля мне запрещено произносить её имя.
Кир нахмурился. Комната замерла, все чувствовали его недовольство.
— Глупо оскорблять военный трофей.
Ремн поднял голову и посмотрел Киру прямо в глаза.
— Простите меня, могущественный военачальник, но оскорбление было высказано не из моих уст.
Я сидела, оглушённая этим известием.
Кир поднялся. Присутствующие тоже начали вставать со своих мест, но Кир указал им сесть.
— Не нужно, чувствуйте себя непринуждённо. Я вернусь, как только разберусь с этим делом. — Он перевёл взгляд на меня. — Трофей.
Мы прошли в спальню. Ремн взял котомку у слуги и последовал за нами.
Оказавшись в личных покоях, я отвернулась, не зная как себя вести. Кир сел на край кровати. Не обращая внимания на его присутствие, Ремн раскинул руки и обнял меня. Я положила голову на плечо друга, и мои глаза наполнились слезами. Ремн пах старинными книгами, пылью и домом.
— Моя дрожащая Лара, — крепко сжимая объятия, прошептал Ремн мне на ухо. — Мы боялись, что ты мертва. Или ещё хуже.
Он отстранился со слезами на глазах.
— Мы лишь знали, что после того, как ты исчезла, в лагере развели костры, стали шуметь и праздновать. Анна испугалась, что тебя принесли в жертву. После того как ты уехала, она и крошки в рот не берет. Клянусь, она похудела за эти дни.
Он нервно рассмеялся и вытер глаза.
— Я слышал, что в последнее время еда в замке на вкус как солома. — Он бросил косой взгляд на задумчивого военачальника. — Озар пришёл ко мне и попросил попытаться выяснить как ты. И вот я здесь.
Я вытерла влажные глаза и улыбнулась.
— Со мной всё хорошо, Ремн. Правда-правда.
Кир со строгим лицом вмешался в наш разговор:
— Что ты имел в виду, сказав, что не можешь произносить её имя?
Ремн вздохнул.
— Король запретил говорить о ней или пытаться узнать о её здоровье или состоянии.
Кир нахмурился.
Я положила ладонь на плечо Ремна.
— Пожалуйста, передай Анне, что всё в порядке и со мной хорошо обращаются. Она не должна волноваться. Накажи ей питаться, как следует, иначе она заболеет.
Кир фыркнул, как будто понял комичность ситуации.
Ремн улыбнулся и снова меня обнял.
— Скажу. И вот… книга, которую ты заложила. Я не могу оставить её у себя и продать. — Он открыл сумку и достал моего «старого друга». Обложку почистили, она пахла седельным мылом.
Я рассмеялась от радости и без раздумий повернулась показать книгу Киру. Он странно на неё посмотрел. Повернувшись к сундуку, он открыл его и вытащил маленький мешочек.
— Моя благодарность, торговец книг. Вот деньги, взятые взаймы, и небольшое вознаграждение за хранение и доставку книги.
Ремн не пошевелился.
— Военачальник, в этом нет необходимости. Я сделал это ради дружбы.
Кир серьёзно на него посмотрел.
— Тогда позволь мне сделать это от имени людей, которым вы помогли.
Ремн поклонился и встал в полный рост. Он изучил лицо Кира со строгим взглядом.
— Вам вручили сокровище, военачальник. Король может не видеть его, но не мои люди. Берегите и лелейте её.
— Ремн, — одёрнула я, заливаясь румянцем.
Кир просто кивнул, как будто не споря.
— Я должен вернуться к своим людям. Трофей, присоединяйся к трапезе, как только освободишься.
С этими словами он покинул комнату.
Ремн сжал мою руку.
— Лара, Озар передаёт тебе сообщение. После церемонии Ксиманд решил лично вынести из твоей комнаты последние вещи. Он простоял там не одну минуту и выбежал в неистовой ярости. По пути он говорил… кажется, он как-то убедил себя, что ты предала его. Даже когда он в одиночку переговорил с посланником военачальника, его гнев был сосредоточен только на тебе. Будь осторожна, Лара. Он ненавидит тебя.
— Ремн, я повиновалась Ксиманду. У него нет причины ненавидеть меня. — Я прижала книгу к груди. — Ты можешь остаться?
Ремн покачал головой.
— Я должен вернуться и рассказать всё Анне, прежде чем бедная женщина похудеет ещё на одну унцию.
Он улыбнулся и обнял меня. Я сжала его изо всех сил, пока он не выскользнул из моих объятий с мокрым от слез лицом.
— Береги себя, дитя.
Маркус сопроводил его из комнаты, а я вытерла лицо.
Я положила книгу под свою подушку, сделала несколько глубоких вздохов и вернулась в зал совета.
Кир вёл речь, когда я вошла:
— …поэтому планы тоже должны измениться. Если мир удержится, мы создадим новое подразделение наших сил. Теперь у меня нет выбора, кроме как вернуться в Сердце Равнин с военным трофеем. Симус, я оставлю тебя охранять мои владения.
— Ах, мои страдания не знают границ, — шутливо ответил Симус. Под дружный хохот я села на своё место. В душе зияла дыра, который там не было прежде. Хотя разумом я понимала, что принадлежу военачальнику, моё сердце отрицало возможность покинуть родимый край. Один разговор с Ремном заставил меня нестерпимо скучать по Анне и кухне. Как я перенесу вечную разлуку с ними?
Кир продолжал говорить.
— Я позвал на церемонию почтения мёртвых и ксиан, и равнинников. Церемония пройдёт в замке, завтра вечером. Сами решайте, кто поедет со мной.
Он встал и оглянулся по сторонам.
— Если ничего больше нет… — По его тону было понятно, что лучше его сейчас ничем не беспокоить.
— Я держу ваш символ, военачальник.
Мои глаза расширились. Гил как-то умудрился войти в палатку и взять символ. Его юный голос дрожал, но он стоял, возвышаясь над толпой, всем своим видом излучая юность и чистоту. На нем была туника без рукавов, и я без проблем рассмотрела татуировки на обеих руках.
Кир сел на место с серьёзным лицом, но в его голосе звучала теплота.
— Какую правду ты выскажешь сенелю, которому ты служишь, но не принадлежишь?
Гил сглотнул, но не отступил.
— Я Гил. Я выскажу одну истину. Я желаю, стать у-че-ни-ком… — он произносил слово медленно и тщательно — …военного трофея, и оставить путь воина ради целительства.
Перья на символе закачались, и я поняла, что у Гила дрожат руки.
Раздались гневные возгласы, воины вскочили на ноги. Глаза Гила расширились, и его руки ещё сильнее сжали символ, задевая колокольчики. Он не повернулся посмотреть на людей позади себя. Вместо этого он сосредоточил своё внимание на Кире.
Кир вскинул руки, заставляя всех успокоиться.
— Он держит мой символ.
Воины заняли свои места.
— Я отвечу на твою истину.
Кир встал на край помоста и посмотрел вниз на Гила. Паренёк кивнул и положил символ на место, но остался стоять рядом.
— Ты избираешь чужой путь, Гил. Эта правда изменит твою жизнь навсегда, особенно в глазах наших людей. — Гил открыл рот, но Кир поднял руку. — Я рассмотрю твою истину. Такое решение не принимают беспечно, и ты не услышишь ответ на свою истину, пока мы находимся на поле боя. Возвращайся к своим прежним обязанностям.