— Я пока бы не слишком доверял бы этой информации. Считаю, что сообщение о смерти Гиммлера надо тщательно перепроверить.
— Лаврентий, почему у нас часто так получается, что стоит человеку что-то начать делать лучше других, как сразу же у всяких «компетентных органов» — в этом месте своего монолога Сталин повертел раскрытой кистью правой руки, — к нему появляются разные вопросы?
Берии очень не понравился этот вопрос, а еще больше тон, каким были произнесены слова «компетентных органов», а особенно этот жест рукой. И он попробовал перевести это в шутку:
— Товарищ Сталин, если у органов не будет возникать вопросов, то, значит, мы построили коммунизм!
— Лаврентий, — Сталин сделал несколько шагов вдоль длинного стола, — демагогией сейчас не время заниматься. Лучше объясни мне, почему ты даже не знаешь, кто они? Как такое может быть?
— Иосиф Виссарионович, объективная ситуация не позволяет безоговорочно…
— Собери мне информацию по этому капитану, если он сможет выйти к нам, то надо будет его наградить.
— Что еще?
— Кроме того отмечено резкое снижение активности немецкой авиации на западном направлении.
— Это не надолго Лаврентий, они уже начали перебрасывать свои резервы под Минск.
Вечернее сообщение СовИнформБюро от 5 июля
В течение 5 июля происходили большие бои на Псковско-Порховском, Полоцко-Невельском и Смоленском направлениях. Обе стороны несут большие потери.
Также подразделением капитана В. Действующим в тылу противника были полностью уничтожены три аэродрома противника и большое количество самолетов. Были захвачены трофеи, 6 пикировщиков Ю-87, 4 истребителя МЕ-109 и два транспортника Ю-52. В общей сложности в полном составе уничтожено два авиаполка противника.
Сообщение о том, что русские в полном составе уничтожили две бомбардировочных эскадры повергли Геринга в ярость. Лучшие летчики. Асы. Элита, прошедшая Французскую и Польские кампании, дравшиеся в небе Англии, были уничтожены не в честном бою в небе, а тупо искалечены толпой прорвавшихся на аэродром тупых большевиков. Но и это было ещё не всё, ещё пригрозили, что так будет с каждым. Черт бы их побрал, куда смотрит служба тыла, что у них там свободно шатаются русские и устраивают резню его мальчикам.
* * *
Кортеж черных лакированных «мерседесов» вез Германа Геринга, наци №2 в ставку фюрера.
Дорога шла через лес. Ветер стих. Небо было чистое и высокое. Он слушал радиопередачу из Москвы: передавали старинные романсы. Рейхсмаршал не переносил разнузданных ритмов американского или французского джаза. Наверняка сигналы о том, что он, Геринг слушает вражеское радио, поступают и от его прислуги, и от личного шофера.Романс окончился тихим фортепианным проигрышем. Далекий голос московского диктора, видимо немца, начал передавать частоты, на которых следовало слушать передачи по пятницам и средам.
Наконец машина подъехала ко входу в бункер.
В проеме распахнутой дверцы появилась тучная фигура рейхемаршала в бежевом мундире с тремя орденскими ленточками. Отдуваясь, Геринг вывалился из машины, и уставивился в пространство немигающим свинцовым взглядом.
Геринг спускался по лестнице вглубь бункера. Ему предстоял доклад фюреру…
— С чем вы пришли Герман? — Не глядя на Геринга произнес Гитлер. Говорите же!
— Мой фюрер! Я обязан доложить… Вчера, группа русских напала на аэродром в Белоруссии и полностью уничтожила две эскадры лучших пикировщиков рейха!
— Боже… Сколько человек погибло?
— Точное число погибших пока еще не известно, возможно около тысячи… Потеряны почти все экипажи «Штук»…
— Экипажи «Штук»? В понимаете что случилось? Люфтваффе мне больше не поможет на центральном участке Остфронта!!! Командира отвечающего за охрану аэродрома расстрелять!
— Мой фюрер! Он покончил с собой.
— И это тоже предательство! Кто командир этих русских?
— Имя пока его не известно, мой фюрер, но…
— Расстрелять! Найти его и расстрелять! Как врага рейха! Как моего личного врага! Из под земли найти и расстрелять!
Немного успокоившись, Гитлер молча смотрел на Геринга, и только болезненная гримаса на мгновениенемного исказила его лицо. Казалось он успокоился и смог взять себя в руки, но потом он снова взорвался:
— Я читал в книгах об азартных карточных играх — мне знакомо понятие блефа! — нервно, с болью заговорил он, не глядя на Геринга. — Германия не зеленое сукно ломберного стола, на котором можно играть в азартные игры. Вы погрязли в довольстве и роскоши, Геринг! Вы живете в дни войны, словно император или еврейский плутократ! Вы стреляете из лука оленей, а моих верных солдатрасстреливают из пушек враг! Призвание вождя — это величие нации! Удел вождя — скромность! Профессия вождя — точное соотнесение обещаний с их выполнением! Вы свободны…
Борман присутствующий при этом разоворе, после того как рейхсмаршал вышел, обратился к Гитлеру:
— Мой фюрер, Геринг перестал быть нашим Германом, он стал президентом… Он не принимает товарищей по партии, их унизительно записывают в очередь на личный прием в его канцелярии… Он погряз в роскоши…
— Мартин! Никто иной не может быть моим преемником, кроме Геринга. Во-первых, он никогда не лез в самостоятельную политику, во-вторых, он популярен в народе, и, в-третьих, он — главный объект для карикатур во вражеской печати.
Это было мнение Гитлера о человеке, который в свое время вел всю практическую работу по захвату власти в стране. Никто кроме него не знал, о том, что Герман однажды совершенно искренне сказал — и не кому-нибудь, а жене, и не для диктофонов — он тогда не верил, что его когда-либо смогут прослушивать братья по борьбе, — а ночью, в постели:
— Не я живу, но фюрер живет во мне…
Пока Геринг возвращался в свой бункер, расположенный в получасе езды от фюрербункера, Гитлер, устроил форменную выволочку фон Боку и потребовал в недельный срок найти и уничтожить эту банду бандитов, которые устроили нападение на аэродромы.
По приезде в свой бункер, Герингу доложили о гибели на атакованном русскими аэродроме рейхсфюрера СС со всем своим штабом. И первой мыслью Геринга была: «Хоть какой-то есть сегодня позитив — Генрих Гиммлер, отправился к праотцам. Теперь ему не будет нужды терпеть этого выскочку!»
Глава 8
Маршрут колонны к месту встречи с группой капитана Якубовского прорабатывался очень тщательно. И я, и комбат десантников понимали, что после наших «художеств» на аэродроме нас в покое не оставят, будут искать тщательно, упорно, со всем старанием. Особенно, когда на следующие сутки нас догнал на У-2 дед Павел.
Когда он, поведал о том кого он видел на том самом аэродроме, у меня в первое мгновение от услышанной новости подогнулись колени.
— Что обосрался командир? — даже без намека на шутку, спросил Нечаев.
— Как вам сказать Пал Игоревич… Смысл пачкать штаны, когда от этого никакой пользы?
— И то верно… Что будем делать командир?
— Я думаю, что надо не спеша крепко подумать. И первое что мы сделаем, это сообщим Якубовскому о последних новостях. Он сейчас километров на тридцать восточнее нас и если он у себя шумнет и проложит ложный след на восток, а сам на мягких лапах двинется на запал или скажем на север, то…
—… отвлечет от нас, — закончил за меня дед Павел.
— Да… Только обязательным условием будет, не только сам «шум», но и в строго определенное время, которое должно соответствовать нашей маршевой скорости.
— И проведение трибунала в нашем стиле…
Еще когда мы выдвигались к аэродрому, мы намечали пути отхода, подбирали удобные места для засад, такие как опушки леса, где можно качественно замаскировать танки. После сеанса связи с капитаном Якубовским, убедившись что он полностью понял мой замысел мы приступили к осуществлению плана, согласно которому надо громко и качественно шумнуть в этом районе.
Расстояние между машинами было в среднем около пятидесяти метров, да ещё и четыре грузовика с ДШК и несколько трофейных «эрликонов», так что мы растянулись почти на два километра.
Если танки и «штуги» оставили стоять так, как есть, только по возможности разместив их используя складки местности, то для грузовиков отрыли неглубокие капониры, для этого народу хватало, как и лопат. Сделали єто исходя из того, бронетехнике ни чего не угрожало, а вот грузовики могли гакнутся всего от одного случайного выстрела. Достаточно было простой пуле попасть в радиатор или бронебойной в двигатель и как говорится пипец котенку. Тут ведь не только мы будем стрелять по немцам, но и они по нам, а ДШК на пару с «эрликонами» будет очень хорошо демаскировать свою позицию вспышками выстрелов, тут ни какая маскировка не спасет.
Очень ответственно мы подошли к применению в этой засаде снайперских экипажей — приказав подготовить им свои позиции по максимуму, то есть отрыв полный профиль и очень качественно замаскировав. Пока они занимались этим, на фланги были выдвинуты усиленные группы наблюдения, которые проложив по три телефонные линии, должны были сообщать о движении колонн до боя, о подходящих колоннах во время боя и охранять наши фланги. Кроме этого, после нашего ухода, они должны были наблюдать за действиями противника по нашему преследованию.
С чисто танковыми частями мы пока бодаться не собирались, ну может если в составе колонны будет несколько штук. Основная наша цель это снабжение, и если повезет, то бронетранспортеры.
Пару колонн мы пропустили, они были слишком большие, да и танки там присутствовали в ощутимом для нас количестве.
Очередная колонна, в которой было около пятидесяти грузовиков и штук двадцать бронетранспортеров, причем четыре из них с зенитными автоматическими пушками растянулась почти на километр. А вот эта то, что доктор прописал! Немного далековато конечно, но для танковых орудий это вообще пустяк, да и для автоматического крупняка это тоже не дистанция, до леса метров двести, считай дистанция кинжального огня.