— Не понял, как это понимать?
— Я командовал бригадой временно, пока мы не выйдем к своим. У меня есть более важное задание, доставить секретную технику на полигон бронетанкового управления в Кубинку.
— А что за техника?
— На словах это не то…
— Уговорил, приеду под Борисов через день-два, покажешь! А сейчас подожди, тебе выписку из приказа вручат о подтверждении твоих полномочий.
Выйдя наружу, недалео от мельницы нашел Нечаева.
— Ну как?
— Перед тобой полковник Волков и командир борисовского оборонительного участка…
— Ну что-то такое я и предпологал… А за меня разговор был?
— Пока нет, но еще как говорится — не вечер…
Долгими нам показались последующие полтора часа. Наконец из штаба вышел подполковник и пригласил к командующему. Ситуация повторилась почти точь в точь. Не успел Филатов протянуть мне приказ, как прозвучал зумер одного из полевых телефонов.
Из трубки послышался как я понял ситуацию, голос генерала Маландина. Сразу же выяснилось, что фронтовое командование полностью обновлено, как и в моем времени: Павлова сменил генерал-лейтенант Еременко, срочно прибывший с Дальнего Востока, а Климовских — он, Герман Капитонович. Далее новый начальник штаба фронта, заслушав лаконичный, но исчерпывающий доклад командарма, пояснил:
— Я вынужден был подписать бумагу, текст которой вам передан, по настоянию товарища Ворошилова. Она была составлена еще до нашего с генералом Еременко прибытия. В настоящий момент Климент Ефремович более не настаивает на выполнении этого, данного ранее распоряжения. Затем генерал Маландин разъяснил, что, по имеющимся надежным донесениям, войска Гудериана приближаются к городам Борисов и Березино.
— Не исключено, — продолжал новый начальник штаба фронта, — что, если мы не примем чрезвычайных мер, эти важные в оперативном отношении пункты будут захвачены врагом с ходу и он легко преодолеет Березину. Кое-что нами уже сделано. Я с новым командующим посоветовался, и ставлю вас в известность, что завтра в 4.00, — сказал он, — 1-я Московская мотострелковая дивизия полковника Крейзера получит приказ к 12.00 выдвинуться из-под Орши к Борисову. Есть там и другие небольшие силы. Выходят туда и разрозненные части из окружения. Действия всей этой группировки приказываю координировать вам лично!
— Ранее, — добавил командующий фронтом, — дивизия Крейзера была подчинена 20-й армии, но теперь она оторвалась от нее на 50 километров, и потому я переподчиняю ее вам. Район города Березино надлежит прикрыть находящимся там 4-м воздушно-десантным корпусом, а также остатками 100-й и 161-й дивизий 2-го стрелкового корпуса, да и «окруженцы» наверняка накапливаются у переправ через Березину. Намечайте по карте, где расположите КП армии и корпусов.
Тут же было утверждено наше предложение расположить полевое управление армии на старом месте. Петр Михайлович Филатов доложил командующему, что Березино находится в полосе действий 4-й армии. На это Еременко ответил, что 4-я армия небоеспособна и ее управление будет выведено в резерв…
Глава 21
Тут мне пришла в голову одна мысль. Взяв в руки карандаш, я написал на листе блокнота: «Кому будет подчиняться 'Пролетарка»?
Бросив на меня пронзительный взгляд, Филатов указательным пальцем свободной руки потер свой висок. Через несколько секунд он указал карандашем на меня. Я тут же выхватил из его пальцев «Тактику» и слегка надрывая бумагу написал: «Нужны пока только разведподразделения — разведбат, полковые разведчики и артразведка!».
—Товарищ «Первый», есть предложение, сегодня не поднимать всю дивизию, а скрытно выдвинуть все ее разведподразделения. На месте их встретят.
—…
—Понял. Все будет готово.
Положив трубку, генерал Филатов очень как-то оценивающе посмотрел на меня.
— Потянишь ли? Еще суток не прошло, как ты капитан стал полковником… Я Крейзера знаю лично. Очень толковый командир. Сам понимаешь командиром на «придворную» дивизию абы кого не назначат.
— Какие твои действия будут первыми Волков?
— Сделаю следующее: в полосе ответственности от Веселово на севере от Борисова до Заберье, которое находися в месте слияния рек Бобр и Березина на юг от Борисова, на западный берег будет мной переброшены так называемые «заградительные» группы. Их единственная цель как можно дольше задержать выдвижение частей противника к указанному мне рубежу. У каждой группы в обязательном порядке по две радиостанции. Таким образом я буду точно знать, по какой дороге и какими силами продвигается противник. За то время, которое выиграют эти группы, по самой реке будут оборудованы позиции. А самое главное будут выявлены все места удобные для переправы, и подотовлены противотанковые засады.
— Толково. Что то вроде подвижной, так сказать маневренной обороны?
— Да.
— Полковник Крейзер, тоже сторонник такой тактики. Надеюсь вы на этом споетесь. Еще какие вопросы?
— Подрыв мостов…
— Полностью твоя обязанность… и ответственность. В штабе фронта, при старом командовании было мнение по возможности сохранять мосты.
— Понятно.
— Еще… Вчера нашему штабу удалось установить связь с нашей правофланговой 50-й стрелковой дивизией. Раньше она оборонялась севернее Минска. Ввиду отсутствия других войск этой дивизии приходиться прикрывать широкий фронт, включая Логойский тракт, который ведет через Лепель на Витебск. Командир 50-й дивизии принял под свое начало отброшенные к Логойску некоторые части 64-й стрелковой дивизии, а именно 288-й стрелковый полк, и остатки 30-го полка. А также 331-й полк 100-й стрелковой дивизии, которорй был ранее окружен в районе Острошицкого Городка.
— Было дело. Генерал Руссиянов тогда не смог деблокировать этот полк. Думали что все… сгинул.
— Нет… Потрепали ео сильно, но командир смог вывести к своим. Сеодня из этой дивизии сообщили, что части немецкого 39-го мотокорпуса оттеснили их и заняли Плещеницы.
Мы уткнулись в карты. Ситуация на северном фланге была следующая: Заняв Плещеницы и Логойск, противник наверняка по двум сходящимся дорогам в Зембена нанесет удар. А от Зембена до Веселово совсем нечего — только по дамбе перемахнуть и уже на восточном берегу Березины.
— Ситуация мне понятна. Можно идти?
— Давай… не подведи.
Трофейный «Шторьх» с огромным трудом смог оторваться от ровной поляны, которую использовали для взлетной полосы при штарме. Перегруженный сверх нормы, установленной заводом-изготовителем для этого изделия немецкого авиапрома, он все поднял в воздух кроме Волкова и Нечаева трех военюристов. Их направили для укомплектования военного трибунала бригады. Большинство пассажиров прильнули к стеклом кабины, с интересом наблюдая как удаляется земля.
Еще перед взлетом, пока мы ожидали личный состав трибунала, наметили с дедом Павлом самые первые действия, которые необходимо срочно осуществить. Поэтому, пока Пал Игоревич «рулил», я по рации отдавал первые указания в новом качестве.
Поскольку Маркони серьезно пошаманил над немецкой рацией «Шторьха», то я совсем не опасался радиоперехвата. Наш радиобог перевел работу аппаратуры с амплитудной модуляции на фазовую, присобачил блок инверсии спектра сигнала, и еще один, который каждые тридцать секунд менял несущую. Таким образом он добился скрытности передачи. Сейчас со своего воздушного КП, могу связаться напрямую с любым своим подразделением, как и они со мной.
После приземления, меня уже ждали начальник штаба Климовский и главный по радио Маркони.
— Маркони, начнем с тебя. У тебя люди и аппаратура готовы?
— Так точно. Четыре группы с двойным комплектом аппаратуры и тремя рабочими сменами в каждой.
— Шифровальщики?
— В каждой группе по два специалиста и одна немецкая «Энима»?
— Не вскроют обмен?
— Нет. «Энигмы» тоже прошаманины. Каждую из них нам удалось состыковать с Хельшрайбером (Hellschreiber см. http://www.rkk-museum.ru/vitr_all/exhibits/430.shtml).
— Маркони, мне это ниочем… По простому объясни.
— Теперь не надо делать много промежуточных операций. На одной стороне телеграфист набивает открытый текст, он шифруется «Энигмой», передается по каналу связи и противной стороне рашифровывается и и печатается в открытом виде на бумажной ленте.
— Ясно. Это все надежно?
— Более чем.
— Ну смотри… Когда люди будут на местах?
— У соседа справа и штарме-13 максимум через пару часов. Левый сосед и штаб фронта не могу пока сказать.
— Ладно. С тобой тогда пока все. — Повернувшись к НШ и Нечаеву произнес: — Слушаю ваши предложения…
— Заградительные группы в полной готовности, ждут постановки задачи.
— Ясно. Отбери три самых надежных групп с толковыми командирами, их на У-2 перебросить на правый фланг, перед боевыми порядками нашего соседа — 50-й дивизии. Высадка у мостов западнее и южнее Зембена. Задача стандартная — задержать подход немецких колонн к боевым порядкам нашего соседа.
— Сделаю.
— Дальше…все остальные группы перебросить на западный берег Березены с той же целью. Пока они хороводятся с немцами, от сих до сих, — я показал наш участок на карте, — зарыться в землю так, что бы примкнутого штыка не было видно. Это первое. Во-вторых, выявить абсолютно все места удобные для переправы — броды, мелководье, пологие берега и так далее…
— Уже делается, товарищ полковник. Тут прибыли полковники Гришин и Лизюков. Наверное есть смысл обсуждать план обороны вместе?
— Ты прав майор. Где удобнее?
— В штабе, он уже полностью развернут.
— Пошли.
Наш штаб был оборудован на базе одного из немецких трейлеров для перевозки танков. На его платформу установили специально изготовленный вагончик, у которого все боковые стенки опускались, превращаясь в пол, другая боковая стенка наоборот поднималась становясь крышей… Такой трансформер раскладывался за полчаса и штаб мог комфортно работать. Тут же были рабочие места оперативной группы, связистов и других необходимых специалистов.