Только почему мужики позицию не меняют? Мля-я-ть!!! Ведь русским языком было сказано — менять позицию после каждого выстрела! Тем временем немцы время даром не теряли — на лобовом листе и маске орудия огнем электросварки засверкали рикошеты. Пара скорострелок попеременно лупила по самоходке, но пробить девяносто миллиметровый наклонный броневой лист не могла, а вторая пара танков, дав по газам и подняв весьма заметные облачка сизого дыма спешно меняла позиции.
Ну, сучьи дети! Только доложите мне после боя, что у вас там прицел разбило или еще что…
Прошло полминуты нужные на перезарядку, за это время наводчик навелся на второй танк и снова точно, его разнесло на наших глазах, это тоже оказалась двойка, легкий немецкий танк вооруженный автоматической двадцатимиллиметровой пушкой. Попытка связаться с самоходкой по рации ни к чему не привела — на частоте шел устойчивый сигнал вызова. Недаром нашего радиста «Маркони» зовут, придумал как лишить немцев связи, а заодно и нас! Немцы забеспокоились и оставшиеся три танка отошли, исчезнув из нашего сектора обзора. Сменила наконец позицию и ИСУ-152.
Пока машина выходила на новую позицию, почувствовав серьезную поддержку, красноармейцы снова пошли в атаку, правда на этот раз их поддерживали всего два бронеавтомобиля, видно все, что осталось от бронеотряда. Ну не предназначены они для прямого, лобового танкового боя, броня у них курам на смех. В современной войне могут использоваться только для сопровождения колон, разведки или боя из засады. Отход своих танков прикрывали два немецких пулеметчика. Заняв позиции на флангах они не жалея патронов прижали к земле нашу пехоту. Вышедшая на новую позицию САУ, следующим своим выстрелом подавила пулеметную точку у одного из домов. Взрывной волной развалило и сам дом, но тут ничего не поделаешь — война. Похоже, пришло и мое время вступить в бой. Выйдя на гребень, мой ИС тоже жахнул из орудия, и последнее пулеметное гнездо противника было перемешано с землей и накрыто обломками бревен.
Немцы видя такой расклад и не имея действенных средств ПТО отошли, оставив станцию нам. Правда при этом умудрились загнать в болото еще одну «двойку», но это уже выяснилось позже, а пока мой экипаж вместе с экипажем самоходки ждали, пока мостоукладчик наведет для нас переправу. Деревянный мост даже не через речку, а ручей, который был рядом, наверняка не выдержал бы наш вес. Рисковать завязнуть не хотелось, проще было немного подождать, а через десяток минут ИС и САУ натужно ревя дизелями и выбрасывая облака черного дыма поднимались по довольно крутому склону к околице станции. Там уже находилась группа военных, которая явно нас поджидала.
Еще полминуты, максимум минута и надо будет что-то говорить, объяснять может быть и доказывать кто мы и что мы. По ТПУ Николаю уже было сказано, чтобы он остановился около военных. Танк качнуло, мотор заглушен, танкошлем отброшен на спину, взгляд мой уперт в старшего. Он окинув жестким взглядом нашу технику, неожиданно улыбнулся и по простому сказал: — Спасибо огромное мужики! Если бы не вы, голова бы с плеч долой! У меня приказ — станцию взять любой ценой! А вот силенок-то для этого маловато. Ну что, давайте знакомиться? Подполковник Гладченко.
Фамилия показалась знакомой. Слышал я ее, причем совсем недавно. Точно, лейтенант … как его? Телегин? Нет… Бричкин! Точно, Бричкин, В-а-с-я… упоминал эту фамилию в своем рассказе.
— Это не ваша машина с боеприпасами отстала из-за поломки? Там еще смешной такой лейтенант старший?
— Бричкин? Вася?
— Он.
— Что смогли починиться?
— Нет, мы их после авианалета встретили, шофер ранен, лейтенант живой.
— Серьезное ранение?
— Да, но наш врач говорит, что уже ничего страшного — он ему операцию сделал.
— А у нас своего врача нет, только фельдшер. Можно к вашему врачу направлять наших раненных?
Привстав в люке, я рукой показал направление, где расположился док с автоперевязочной.
— Скажите своим людям, что инженер Волков распорядился принять всех раненных.
Подполковник удивленно поднял бровь: — Вы хотели сказать военинжинер?
— Да нет, товарищ подполковник именно ИНЖЕНЕР. — Подчеркнул интонацией последнее слово.
— Я правильно понял, Вы ГРАЖДАНСКИЙ? — Он тоже последнее слово выделил интонацией.
— Да правильно.
— Тогда, какое отношение ВЫ… — он обвел рукой нашу технику — имеете к военной технике?
— Строго говоря это еще не военная техника.
— А по Вашему, что же это такое? — он сделал круговое движение рукой.
— Это? — я сделал такоеже круговое движение, только головой.
— Да. — Его глаза смотрели на меня внимтельно.
— Опытные образцы, которые проходят государственные испытания товарищ Гладченко!
— А какое отношение к этой технике имеете Вы?
От блин! Во-первых пристал как банный лист к одному месту, а во-вторых не употребляет слово «товарищ», может быть и просто так, а может и совсем не просто, что есть фигово. Надо как-то сбить его с этого направления. И сделав «энкеведешную» морду, спросил:
— А вы с какой целью интересуетесь подполковник Гладченко?
После моего вопроса, этот любопытный военный немного сдулся, и в растерянности опустил глаза.
— Ладно, что бы между нами не оставалось недосказанностей, я Руководитель Госиспытаний. Фамилию мою Вы знаете.
Тут наш разговор прервала череда взрывов со стороны путей. Подполковник повернулся к другому военному, у которого я заметил звезды на рукавах.
— Пошли кого-то, пусть разберется…
Но не успел посланный политруком красноармеец пробежать и тридцати метров, как из переулка ему навстречу выскочил другой боец и глотая окончания слов доложил: — Това… подпол… на стан… гори… ваго… с грана…!
— Понятно, веди, на месте разберемся!
Мы тронулись вслед за ними. Узкие улочки станционного поселка не позволяли нам передвигаться быстрее пешеходов. Неожиданно послышался гул самолета, визг падающих бомб, разрывы, мой ИС остановился у перрона станции. Рядом чернела свежая воронка, а на соседних путях полыхали вагоны с грузом. Через пару минут из-за угла здания вышел высокий пожилой человек. Лицо потное, в саже, шинель в опалинах, чадит. Он представился: — Начальник станции Смолевичи Киселев.
— Что у вас тут?
— Бомба с самолета упала рядом с четырехосным вагоном, в котором находились ящики с гранатами. Пламя мгновенно охватило до девяти вагонов. Но ликвидировать пожар мешает вагон с гранатами. Они упакованы в ящики, пачками. Рвутся пачки по мере нагревания. При взрыве во все стороны разлетаются осколки. Подойти близко к вагону невозможно. Но ведь огонь переброситься на другие вагоны, загруженные боеприпасами!
Во время его доклада мое внимание привлекло одно сооружение. Встав на башню, спросил у железнодорожника: — Что у вам там находится?
— Водокачка.
— Рабочая?
— О чем вы говорите!
— О водокачке! Говорите кратко и однозначно.
— Да.
— Что да?
— Рабочая.
— Тогда так... Я сейчас буду медленно подавать горящие вагоны под водокачку, а вы запустите ее когда первый вагон будет под ней!
— Хорошо! С той стороны путейцы поставят башмак на рельс и надо переключить стрелку. Можете начинать, мы успеем! — И рысью кинулся отдавать распоряжения работникам станции.
На удивление все прошло как и было мной задумано. Отвернув пушку назад, Коля аккуратно подвел «щучий» нос к автосцепке вагона и добавил газа. Четко послышался перестук буферов. Еще немного газа, и сцепка из девяти вагонов медленно стронулась с места. Постепенно увеличивая обороты, Николай толкал вагоны все быстрее и быстрее. Вот уже почти достигнута скорость пешехода.
— Коля, не спеши!
— Понял командир.
Проехав стрелку, вагоны перешли на другой путь. Крайний вагон, который периодически плевался разрывами гранат уже практически под трубой водокачки! Водокачка представляла из себя водонапорную башню, от которой отходила труба приличного диаметра. Только вот, какого х…эти дятлы не включают воду? И именно в этот момент из горловины хлынула вода. Попав на открытое пламя, она с громким шипением превратилась в пар, который огромной шапкой накрыл вагон. И вот через эту шапку пара мы пропихивали всю сцепку.
Еще когда толкали горящие вагоны к водокачке, обратил внимание на стоявшую неподалеку разбитую зенитку, судя по всему, досталось ей крепко. Частично ее спас окоп и бруствер, одна избомб, скорее всегорванулав основании бруствера и вывалилана позицию груду земли. Крупный осколок помял ствол, не считая выбитой станины. А может это был снаряд, кто знает? На войне дажеи не такое бывает...Метрах в ста увидел вторую зенитку, она была перевернута близким взрывом. Под ней лежало размочаленное тело нашего солдата. Ох! Жалко мужиков! Сколько их вот так не упокоенных осталось лежать по всей России? Мои грустные мысли прервал здравый смысл. А калибр то, что нужен! Наверняка нам подойдет! Хоть и был уже у нас запас снарядов, но он карман тенят. Так что будем изымать!
Не откладывая дело в долгий ящик вызвал по рации нашу «сорокчетверку» и приказал по нашему следу через колейный мост выдвигаться к станции и найдя позиции зениток поискать снаряды, наверняка они есть.
Ну вот, пожар потушен, можно и дух перевести! Оглянувшись по сторонам, увидел, что наша «сорокчетверка» с газоном Бричкина уже стоятоколо дальней зенитки и вовсю грузятся снарядами, а по улице идут несколько наших «туристов» в гражданке с разномастным оружием и буквально вынюхивают все вокруг себя. Очень меня удивило в этой компании наличие деда Павла. Вернее не наличие его самого, а его внешний вид. Такое ощущение, что скинул одним махом полтора-два десятка лет. Не дожидаясь пока они подойдут ближе, заорал им: — Бегом, орлы! Мы, значит, танки подбили, а пехтура трофеи грести будет? Сами знаете, в большой семье еблом не щелкай!
— Трофеи это святое, а что нам нужно в первую голову?
— Автоматы, еду, шнапс ищите. Бинты, бинокли, карты, особенно карты. Старший — дед Павел!