Удача, однако, была на стороне русских. Полк Пономаря обошёл озеро Сосык и вместе с двумя тысячами освобождённых из полона русичей — мужчин и женщин — благополучно вернулся в Гезлёв. Теперь Даниилу нужно было поторопиться с возвращением полка Степана Лыкова. Даниил позвал на помощь Антона. Даниил рассказал ему, какими путями движется полк и в какой местности примерно должен быть, и попросил найти его.
— Я дам тебе полусотню отважных воинов, и ты поведёшь их так, чтобы не разминуться с полком Степана. Вы пойдёте конные, они идут пешие. Встретишься и скажешь ему, что я изменил решение идти навстречу друг другу и вернулся в Гезлёв. Пусть и он поспешит сюда. И вот ещё что, Антон, и это, пожалуй, самое главное. Подходите к Гезлёву очень осторожно и лучше всего ночью. Сам же говорил, что крымцы могут преследовать нас.
— Да так, поди, и будет.
— И тогда мы сможем ударить по ним с двух сторон. Выследи их, голубчик Антоша.
— Я постараюсь, батюшка-воевода.
— Вот и хорошо. А теперь идём к Пономарю, и я отправлю вас в путь.
Проводив Антона и Ипата, вставшего во главе полусотни конных воинов, Даниил с Иваном попытались укрепить оборону города.
— Вот что, Ванюша. Бери воинов сколько нужно, струги, отправляйся на турецкие корабли и сними хотя бы половину пушек на защиту Гезлёва. Да прежде, пушкарь, проверь, есть ли припас к орудиям: ядра, порох, заряды, фитили.
— Всё так и сделаю, Фёдорыч, — ответил Иван. — За ночь и обернёмся.
Уже на другой день с двух турецких кораблей были сняты тридцать две пушки и большой запас ядер и зарядов к ним. Их перевезли на стругах и поставили на крепостные стены. А чтобы пушки не стояли без «наряда», Даниил поручил тысяцким собрать всех пушкарей, какие были в полку Пономаря и в тысяче воинов Степана, державшей оборону. Гезлёв был готов к встрече противника.
ГЛАВА ТРИДЦАТАЯНОЧНЫЕ БОИ
Крымская орда числом семь-восемь тысяч воинов появилась близ Гезлёва на третий день после возвращения в него полка Ивана Пономаря. Она не ринулась с ходу на приступ крепости, полукольцом охватила его, словно предоставляя русским возможность покинуть город морем.
— Смотри, какие благородные, — сказал Даниил Ивану, наблюдая за крымчаками с минарета.
— Скорее труса играют, — отозвался Иван. — Может, вспомнили, как их под Мценском били.
— А ежели нет, ежели ждут подкрепления?
— Худо тогда.
— Чего же худо? Нас в Мценске было две тысячи, а их двенадцать.
— Вспомни, что мы отчую землю защищали.
— И сюда мы не с разбоем пришли. — Даниил увидел, что ордынцы сбились в одном месте в большую кучу. — О, Ванюша, иди-ка пугани вон ту ораву из пушек.
— Ох как руки зудят! Да я их сейчас! — крикнул Иван и помчался вниз по ступеням.
Даниил остался один. Прихлынуло беспокойство о Степане Лыкове, о его полке, но если бы он ведал сейчас, где Степан со своими ратниками и что делает, то порадовался бы.
Умея воевать ночью лучше, чем днём, Степан возвращался в Гезлёв, не потеряв убитыми ни одного воина — только около сотни раненых. Он уничтожил три татарских отряда по двести — триста воинов и много мелких ватажек, которые встречал в каждом улусе. С ним теперь шло больше тысячи освобождённых от неволи русичей. Все они, даже женщины, были вооружены саблями, луками со стрелами. Они заверили Степана, что будут драться рядом с его воинами.
Однако воевода увлёкся лёгким шествием по вражеской земле, и Антону лишь чудом удалось найти и остановить его уже почти южнее Гезлёва. Он шёл так быстро, что путь его полка и полусотни Ипата не пересёкся. Степан и его воины на несколько вёрст ушли вперёд. Антону пришлось догонять его. И хорошо, что во главе полусотни был бывалый охотник Ипат: он взял след полка Степана чутьём.
— Давай, Антон, гнать за ним следом что есть мочи, а то уйдёт невесть куда.
И гнали, и настигли. Степан был удивлён, что гонцы пришли с «хвоста».
— С чего это явились? — спросил он Ипата.
— Вот Антон скажет, — показал на того Ипат.
— Велено тебе, батюшка-воевода, скорым путём вернуться в Гезлёв.
— А где Адашев, где Пономарь?
— Там они, и помощь твоя понадобится. — Антон пояснил, что крымцы вот-вот прихлынут к крепости.
— Что ж, будем осторожны. Ночью и пойдём. А ежели крымцы уже там, обрушим на них громы небесные, — рассудил Степан.
Повернув полк на запад, к Гезлёву, Степан повёл его до какого-то колючего мелколесья, где каждый кустик цеплялся за одежду, и укрыл воинов в этих зарослях. А к вечеру, как стало смеркаться, Степан отправил Ипата с десятью охотниками, дабы они проведали, есть ли на пути ордынцы, подошли ли они к городу. Следопыты пришли в окрестности крепости как раз в тот час, когда Иван Пономарь со своими пушкарями сделал выстрелы сразу из восьми орудий. И Даниил, и лазутчики Степана видели, какой переполох возник в стане ордынцев. За первым залпом последовали ещё два, и ордынцы пошатнулись, помчались от крепости подальше, где ядра не могли их достать.
Лазутчики Степана провели в засаде полдня и видели, как ордынцы готовятся к штурму крепости. Ипат счёл, что пора предупредить Степана о действиях ордынцев, и послал в стан полка Фадея и Митяя.
— Скажите воеводе, чтобы к ночи подошёл к крепости. Даже на войне случается редко, когда три воинские силы независимо друг от друга начинают одинаковые действия.
После обстрела ордынцев Даниил решил сделать ночную вылазку, и поведал о том Пономарю:
— Понимаешь, Ванюша, ордынцы напуганы, так мы добавим им страху.
— Верное дело, Фёдорыч. Поддадим им жару, — согласился Пономарь.
В стане врага в этот же предвечерний час собрались мурзы, которые возглавляли отряды воинов, и сказали князю Байлары:
— Веди нас сегодня же в ночь, и мы перережем всех сонных гяуров.
Князь Байлары, будучи родичем Девлет-Гирея, страшно боялся его. Он знал, что если не исполнит просьбу вельмож, то хан сочтёт его трусом и накажет своей властью. Страх породил мужество, и он сказал:
— Да поможет нам Аллах. Мы сегодня накажем грязных гяуров.
Вернувшись в полк, Митяй и Фадей передали Степану всё, что увидели под Гезлёвом, и то, что наказал им Ипат.
— Уж ежели они отважились начать приступ ночью, то знают, что сила на их стороне, — заключил свою весть Фадей.
— Ладно, мы тоже выступаем, а там посмотрим, чья возьмёт, — сказал Степан и, посмотрев на Антона, спросил его: — Вешняков, ты мог бы пробраться в Гезлёв?
— Если надо, я постараюсь, — отозвался Антон.
— Я надеюсь на тебя.
Однако Степан понял, что не должен отпускать Антона одного. Соображения тут были разные, и самое пугающее, что настораживало Степана, была та лёгкость, с какой Антон согласился пройти сквозь стан ордынцев. «А ежели выкормыш перевернётся в их стан? Тогда погибель нам», — жёстко подумал Степан и сказал Антону:
— Ты не бойся, одного я тебя не отпущу. Митяй и Фадей пойдут с тобой.
— Я не против, — согласился Антон.
Времени было в обрез, и Степан, не мешкая, добавил:
— Передашь воеводе Даниилу, что в полночь мы подойдём к стану ордынцев и ударим по ним. Иди же, Антоша, иди. Вот твои спутники, Фадей и Митяй.
Проводив их, Степан собрал тысяцких.
— Как зайдёт солнце, так выйдем следом за вечерней зарей. Кликните сотских, скажите им, что будет большая ночная сеча.
— И полоняне пойдут с нами? — спросил тысяцкий Прохор, высокий крепкий воин с пшеничными волосами и светло-голубыми глазами.
— Да, Прохор. Так они хотят.
В этот же час Даниил, Иван Пономарь и тысяцкие держали совет, как вернее сделать ночную вылазку.
— Хорошо бы дать по ним из всех пушек, — посоветовал тысяцкий Никодим Шарпатый.
— Разбегутся, и тогда драться не с кем будет, — засмеялся Иван.
Даниил, однако, предложил выступать без выстрелов и без шума.
— Идём, как ночные тени, и все в шапках, в шишаках, чтобы знать своих.
Время тянулось медленно. Даниил думал о Степане. Как его недоставало! Но за каких-то полтора часа до вылазки перед Даниилом возникли трое: Антон, Митяй и Фадей.
— Господи, Антон! Что со Степаном? — взволнованно спросил Даниил.
— Батюшка-воевода, у Степана всё хорошо.
— Слава богу. Но с чем же вы пришли?
— Воевода Степан в полночь идёт На ордынцев в сечу. Помоги ему, батюшка-воевода.
Это была радость, и Даниил обнял всех, одного за другим.
— Я помогу ему, помогу! Мы вместе выйдем в полночь! И началом сечи будет выстрел из пищали с нашей стороны. Ну, говорите же, много ли у него потерь?
— Мы мало потеряли, батюшка-воевода. Только раненые есть, — сказал Митяй. — Мы больше приобрели: тысяча с лишним ратников из полонян прибыла к нам.
— Это здорово! Всё будет хорошо. А вы, поди, голодные. Идёмте к кашеварам!
Проводив лазутчиков к котлу, Даниил нашёл Пономаря.
— Ванюша, всё у нас идёт во благо. Отозвался Степан. Он близко и ударит по ордынцам вкупе с нами, в спину крымчакам. Помни: держи возле себя стрельцов. Как сойдёмся с врагом, дашь выстрел из пищали. Это будет знаком для Степана.
— Всё так и сделаю, — отозвался Пономарь. — А после надо уплывать отсюда, Фёдорыч.
— Я так и мыслю, но пока рано об этом думать.
Пришло время выступать. Вышли в поле за стены крепости почти пять тысяч воинов и сотни русичей, освобождённых из неволи. Темноты не было: светила полная луна. Да это было и кстати. Впереди в линию шли пятьсот стрельцов. Их залп по врагу должен был возвестить сечу. Стрелы тоже полетят в стан крымцев. Но главное — добраться до них и сойтись впритык. Даниил и Иван шли со своими сотнями следом за стрельцами. Становище ордынцев уже близко. Но что это? В нём всё в движении, оттуда доносятся крики. Стало понятно, что крымцы тоже решились на сечу. Они пренебрегли привычкой биться с врагом лишь при свете дня и развёрнутым строем уже идут к крепости. Вот до них не больше ста сажен. Лунный свет заливает их ряды. Даниил с Иваном дают стрельцам команду открыть огонь из пищалей. Сверкнули вспышки сотен выстрелов, полетели первые пули. Однако ордынцы продолжают двигаться. Ещё и ещё успевают выстрелить по ним стрельцы. С той и другой стороны летят стрелы, но ничто не ос