В Кремле началось побоище поляков. Но «ударная сила» князя Василия Шуйского стремилась к царскому дворцу и вскоре заполонила его. Когда мятежники пошли на приступ дворца, к ним присоединились многие именитые бояре и князья. Оказались тут Мстиславские, Шереметевы. Все они тоже вбежали во дворец в поисках Лжедимитрия. Им навстречу из Столовой палаты выбежал Пётр Басманов и закричал жалким голосом:
— Стойте! Образумьтесь! Богом прошу! Государь почивает!
Но Лжедимитрий не спал. Он наскоро оделся, схватил саблю и с постельничим побежал из опочивальни в сени. Там уже были враги. Он скрылся в соседнем покое. Изменившие ему рынды убежали из покоя. Он открыл окно и поднялся на подоконник. Чья-то сабля достала его в ногу, ранила, и он упал из окна на землю. Его подхватили стрельцы верного сотского Микулина, затащили во дворик. Микулин встал на защиту Лжедимитрия. Но уже был нацелен мушкет дворянина Валуева, прогремел выстрел, и Лжедимитрий рухнул, сражённый намертво. Стрельцы, что стояли на страже дворца, подобрали тело убитого и понесли во дворец. Но на крыльце сторонники Шуйского отняли у стрельцов тело самозванца и порубили его саблями.
Михаил Шеин, выходя из царских палат, отвернулся от этой расправы над польским прихвостнем. Спустившись с крыльца, Михаил остановился и прислушался: Москва гудела от звона колоколов, от тысяч голосов, криков, стонов умирающих и растерзанных поляков. Шеин направился к патриаршим палатам, надеясь найти там кого-либо из священнослужителей патриарха Иова, но встретил толпу горожан. Несколько человек волокли на расправу грека Игнатия, «лукавого и изворотливого», которого самозванец нарёк патриархом. Многие тащили добро из патриарших палат. Шеин не стал мешать горожанам править свой суд. В рассветной дымке он увидел своего сотского Нефёда Шило, позвал его и велел стягивать воинов.
— Без нас тут есть кому разобраться, — сказал Михаил.
— Пожалуй так, воевода, — отозвался Шило и ушёл собирать своих ратников в сумятице угасшего побоища.
Рассвело. Близ Шеина сгрудились его ратники. Резня в Кремле уже завершилась. На соборную площадь въехал небольшой конный отряд. Впереди на вороном скакуне ехал Василий Шуйский. Его сопровождали три брата. Князь Василий остановился близ Шеина, спешился и подошёл к нему.
— Спасибо, воевода, ты действовал славно, — сказал князь.
— Чего не сделаешь во благо Руси, — ответил Шеин.
— Приходи завтра на Красную площадь. Народ прокричит нового царя. И помни, что он назовёт моё имя.
Князь Шуйский произнёс эти слова обыденно, но от этого они не потеряли своей силы.
Михаил Шеин поверил, что всё так и будет. Князь ждал его слова, и Михаил отозвался:
— Ты, князь-батюшка, заслужил эту честь. Твоей волей мы избавились от самозванца и поляков.
— Спасибо, воевода, за признание моей чести, — сказал Шуйский и направился к коню.
Стременной помог ему подняться в седло.
На другой день князя Василия Шуйского не выбрали в цари. Михаил, Нефёд и Анисим побывали на Красной площади и в Кремле. Сотни ратников и горожан убирали в Кремле трупы убитых поляков. Это зрелище не привлекло Шеина, и он увёл своих спутников из Кремля. Они выходили через Предтеченские ворота, и там Шеин встретился с дьяком Елизаром Вылузгиным. Он шёл в свой приказ на службу, как ходил больше десяти лет. Встреча была тёплой.
— Мы живы и здоровы, и слава Богу, — произнёс дьяк и обнял Михаила. Спросил: — Чем ты озабочен?
— Шуйский Василий звал на Красную площадь, да вот напрасно.
— Знаю, зачем звал. Пусть потерпит. Бояре думают на Земском соборе царя выбирать, да побаиваются: земцы откажут Шуйскому. Завтра, поди, позовут москвитян на Красную площадь. Приходи.
Но на другой день Михаил не смог прийти на Красную площадь. В доме Шеиных появился дорогой гость — двоюродный брат Маши Артемий. Он приехал с женой Анастасией, пятилетней доченькой Аннушкой и трёхлетним сыном Васенькой. Собрались все Шеины и Измайловы. Не хватало только боярыни Анны, которая два года назад приняла иночество и коротала старость в Суздальском Покровском монастыре. Все минувшие годы Артемий провёл в Пронске воеводой, а минувшей весной по воле Лжедимитрия был отозван.
— Теперь ты можешь вернуться на воеводство, пока другой царь-батюшка не вспомнит, — посмеялся по этому поводу Михаил.
— Надоело нам там. Настенька осиротела. В один год убрались от поветрия матушка и батюшка. Теперь в Москве поживём. Дом-то пустует.
Когда гости помылись в бане с дороги, началось застолье. Просидели за «чарами» до позднего вечера. Было что вспомнить.
А в этот день на Руси появился новый, «всенародно» избранный царь — Василий Иванович Шуйский. На Красной площади, как рассказывал Анисим, было людно, но за Шуйского прокричали лишь те горожане, которых он поднимал против Лжедимитрия. По этому поводу среди бояр Шуйского будут звать «полуцарём». Бояре потребовали от Шуйского, чтобы он целовал подкрестную запись. В ней было записано: «Целую крест всей земле на том, что мне ни над кем ничего не делать без собору, никакого дурна», — «чего искони веков в Московском государстве не важивалось», — отметили летописцы.
Чутьё подсказывало Шеину, что его отсутствие на Красной площади в день избрания Шуйского на царство сойдёт ему с рук. В сумятице державных дел царь Шуйский забудет о лёгком уколе его самолюбию. Но были у Шеина и сомнения. Как же? Ведь князь просил, а он пренебрёг — вот и укол.
Но пока в жизни Михаила Шеина всё шло благополучно. И царь Василий Шуйский не забыл о нём. Да и как забыть? Василий понимал, что трон, на который он сел, стоит на огнедышащем вулкане, а не в Руси обетованной.
Едва был низложен и убит Лжедимитрий I, как в июле начался новый поход из Путивля на Москву и во главе восставших стоял бывший холоп князя Телятевского с Черниговщины. Это был Иван Болотников. Он повсюду рассылал грамоты, называл себя царём Димитрием и писал, что чудом спасся от гибели в ночь на семнадцатое мая. Болотников продвигался к Москве стремительно. За один только август все города Курской и Орловской земель присягнули на верность царю Димитрию. Под Кромами Болотников разбил первую царскую рать, которую возглавлял брат «полуцаря» Димитрий Шуйский. Вскоре же недалеко от Калуги, в устье реки Угры, Болотников встретил упорное сопротивление рати племянника Василия Шуйского, князя Михаила Скопина-Шуйского. Однако Болотников сломил упорство девятнадцатилетнего воеводы и двинулся дальше к Москве. Силы нового Лжедимитрия постоянно прирастали. К нему присоединились под Калугой отряды восставших во главе с Истомой Пашковым.
В эти тревожные дни и позвали Михаила Шеина вместе с другими воеводами в Кремль. Тут были князья Иван Голицын, Иван Шуйский, Фёдор Шереметев.
— Вот увидел вас, и надежды во мне затеплились, — начал разговор царь Василий. — Я верю, что мы побьём Ивашку Болотникова и Истомку Пашкова. Вот ты, Иван Голицын, встанешь во главе Тверского полка, тебе, Фёдор, вести ярославцев. Ты, окольничий Михаил, со смолянами иди в сечу. Ну а брату своему Ивану я поручаю московский полк. Он на поле брани с племянником объединится и пойдёт на самого атамана вкупе с князем. — Шуйский подошёл поближе к Шеину: подслеповатый был. — А ты, Михайло Шеин, прояви умение одолеть Истомку Пашкова.
Вскоре царь отпустил воевод собираться в поход. Но Шеин зашёл сначала в палаты патриарха. Ему хотелось увидеть там лазутчика Луку Паули, который теперь служил патриарху Гермогену. Но прежде Шеину пришлось встретиться с самим патриархом. Он был суров лицом, у него были чёрные жгучие глаза, и весь облик его напоминал грозного воителя. Михаил, однако, не робел перед ним, знал, что патриарх грозен для неправедных, сказал:
— Святейший, отпусти со мной Луку Паули в поход на Истому Пашкова.
— В чём надобность в Луке, сын мой? Он не воин, но посланец патриарший.
— Он посланцем и послужит. Ведомо мне, что честный дворянин Истома Пашков впал в заблуждение и, ежели помочь ему прозреть, он отойдёт от разбойника Ивашки Болотникова. Лука это сможет сделать.
— Я в согласии с тобой, сын мой, — ответил суровый воитель за Русь православную.
Через день, когда Михаил Шеин уходил из Москвы со смоленским полком, покинул палаты патриарха и лазутчик Лука Паули. С Шеиным он встретился за Коломенским, под селом Заборьем, побывав к этому времени в стане Истомы Пашкова. Истома отошёл от Ивана Болотникова в царский стан по увещеванию Луки Паули. Но это случилось после упорных схваток отрядов Ивана Болотникова с царским войском. Как этого добился Лука Паули, трудно сказать. Ведь в эту пору в войско Болотникова пришли на помощь с отрядами братья Прокофий и Захар Ляпуновы из Рязани. Ещё пристал к повстанцам Григорий Сумбулов с отрядом в пятьсот человек.
В войске Болотникова насчитывалось в ту пору больше десяти тысяч повстанцев. Он уже замахнулся в мыслях овладеть Москвой. Но его победное шествие было прервано встречей с полками князей Голицына, Шереметева, Шуйского и окольничего Шеина. В самый разгар боев от Болотникова следом за Истомой Пашковым отошли братья Ляпуновы и Григорий Сумбулов. Иван Болотников с остатками повстанцев спешно отступил к Калуге, занял её и начал обороняться. Полк Михаила Шеина вместе с другими царскими полками преследовал Болотникова и осадил Калугу. Шёл декабрь 1606 года.
А в январе Михаил Шеин со своим полком был отозван в Москву, и он не скоро понял причину, заставившую царя Василия Шуйского вывести полк смолян на отдых.
Глава шестнадцатаяНА ВОЕВОДСТВО В СМОЛЕНСК
Как перед буйными и долгими грозами, в жизни Михаила Шеина в 1607 году наступило затишье — год мирной и безоблачной жизни. Только с семьёй — женой Машей, детьми Катей и Ваней — проводил он свои дни нежданного-негаданного отдыха. Летом он побывал с женой и детьми в Суздале. Там Шеины облагораживали свой дом, встречались с Артемием и его семьёй, которые на лето приехали в Суздаль. Потом все вместе поехали на грибную пору в Костромскую землю, в село Берёзовец. Там в тишине и благости прожили до глубокой осени, ходили с Артемием на охоту, достраивали усадьбу. В селе Берёзовец заложили и начали строить каменную це