Они чокнулись и выпили. Иван встал.
— Так я пошёл, чтобы вам не мешать.
— Иди, ты сделал своё дело, батюшкин любимец.
И королевич обнял Ивана, похлопал его по спине.
Когда Иван ушёл, Владислав позвал дьяка Зюзина.
— Давай, служилый, концы с концами сводить. Пора добро сеять.
И было записано в хрониках: «1 декабря 1618 года между Московским государством и Польшей было заключено в деревне Деулино перемирие на 14 лет и 6 месяцев». Обмен пленными, как определили королевич Владислав и Иван Шеин, произошёл на речке Поляновке спустя полгода.
Глава двадцать девятаяПОМНИТЕ ПОЛЯНОВКУ
Никто и не знал на Руси малую речку Поляновку, втекающую в Дубну и несущую свои воды мимо таких же малых деревушек, как Деулино, Каменка, Марьино, разве что те, кто в них жил. И вдруг о Деулине и Поляновке заговорили по всей Москве и по многим другим городам державы. А всё случилось после того, как под этой деревенькой русская рать чуть ли не пленила всё войско королевича Владислава, помешала лишь доброта русская. И только чудом россияне заставили поляков пойти на перемирие, покинуть Русь и обменять пленных.
В начале мая по всей Москве уже знали, что пленных будут разменивать на речке Поляновке. Все близкие, чьи отцы, братья, мужья должны были вернуться из плена, сходились на торгах то в Китай-городе, то на Красной площади и судили-рядили, когда и как добраться до речки Поляновки, чтобы встретить там своих родных.
В палаты бояр Шеиных эту весть принёс внук боярыни Елизаветы, Иван. Служа в Посольском приказе, он лучше многих других знал все новости, которые до многих и не доходили. Поведав новость бабушке, Иван поспешил поделиться ею с Анисимом, который со дня побега из Польши служил в доме Шеиных за дворецкого:
— Дядя Анисим, у нас в приказе говорят, что в конце мая начнётся размен пленными на речке Поляновке. Надо туда ехать.
— Непременно, славный. И хорошо бы там загодя шалаши поставить. Давай-ка пошлём туда троих домашних, чтобы всё приготовили. А мы следом поедем.
Весть о том, что будут менять пленных, так обрадовала Анисима, что он места себе не находил от беспокойства.
— И знаешь что: надо оповестить Измайловых. Артемий Васильевич должен знать о возвращении твоего батюшки.
Всё закружилось, завертелось в доме Шеиных. В Деулино были посланы три холопа на повозках — строить шалаши. Иван слетал на Арбат к Измайловым, там всех поднял на ноги. Вернулся оттуда с сыном Артемия Измайлова, Василием. Оставив его на Рождественке, Иван поспешил в Кремль к дьяку Зюзину, чтобы испросить у него позволения отлучиться от службы.
— Как я могу удержать тебя по такому поводу! Езжай, Михалыч, встречай батюшку.
После разговора Ивана Шеина с королевичем Владиславом Зюзин очень зауважал отважного молодого Шеина. Думал он, глядя на Ивана: «В батюшку пойдёт».
И вот уже трое встречающих отправились на речку Поляновку за Троице-Сергиеву лавру к Деулино, и в последние дни мая появились близ речки. Шалаши уже были готовы. Иван радовался вольному простору и тому, что скоро увидит батюшку, с которым судьба свела его пять лет назад.
На речке Поляновке было уже людно. Не меньше ста человек встали за Деулином табором на берегу реки. В последний день мая из Москвы прикатил со свитой сам царь Михаил. Поднялись над рекой шатры. Всё было приготовлено к встрече страдальцев. В лавре уже топилась баня. Через речку Поляновку были перекинуты два мостика, такие узкие, что по ним можно пройти и разминуться только двоим.
К вечеру этого же дня Анисим вернулся из деревни Деулино, куда ходил за парным молоком, и принёс весть о том, что в деревню привели не меньше двух сотен польских пленных. Уже на закате солнца за рекой появился всадник. Сам он прошёл по мостику, а коня пустил вплавь. То был царский гонец, и он привёз весть о том, что к полудню первого июня польская сторона приведёт к реке русских пленников. Сказано им было, что пленных уже привели к селу Васильевскому, что в десяти вёрстах, там они и заночуют.
Как узнали в таборе, что пленники так близко, и загудел он, словно улей. Несколько отчаянных голов отправились на ночь глядя в Васильевское. Многие принялись таскать из леса сушняк, хворост, чтобы жечь костры, говорили при том: «Увидят наши, будут знать, что их ждут».
По всему было видно, что Русь приготовилась достойно встретить своих сыновей из плена. По этому поводу в Троице-Сергиевой лавре всю ночь благовестили колокола. И звоны годуновского «Лебедя» и других колоколов доносились до Деулина и до Васильевского с малыми перерывами всю ночь.
Всё по-иному происходило этой весной в Польше. Казалось, никто и не думал выполнять условия Деулинского перемирия. Даже канцлер Лев Сапега узнал о договоре, заключённом в Деулине, с большим опозданием от брата, гетмана Яна Сапеги, который в это время служил при королевиче Владиславе. Гетман появился в имении брата как раз в те дни, когда случилось несчастье: была похищена дочь Михаила Шеина, Катерина.
Произошло это в начале мая, средь бела дня. Михаил Шеин, вернувшийся из Смоленска в Слоним два года назад, работал в имении Льва Сапеги вместе с князем Игорем Горчаковым на возведении новых каменных палат канцлера. Михаил и его зять по своему желанию пошли на стройку и работали простыми каменщиками и плотниками. Им это нравилось. Стены уже были выложены, и теперь каменщики взялись за топоры и возводили крышу. Их было человек тридцать.
Время приближалось к полудню. Стояла жара. Обнажённые по пояс Михаил и Игорь тесали брёвна. Работали они умело. Брёвна под их топорами выглядели ровными, гладкими, на поверхности выделялась каждая смоляная жилка. В тот момент, когда Михаил и Игорь распрямили спины, чтобы передохнуть, от флигеля, в котором жили Шеины, с криком: «Ратуйте! Ратуйте!» — выбежала к стройке молодая девица.
Игорь Горчаков, забыв воткнуть в бревно топор, побежал ей навстречу, спросил:
— Марыся, что случилось?
— Воры, разбойники, пани Катерину украли! Ратуйте! Украли!
Князь Игорь вбежал во флигель, в свою спальню, и застыл на месте. Ложе, на котором отдыхала недомогающая Катя, всё взбугрилось от борьбы, которая на нём случилась. Катя была на седьмом месяце беременности, и вот — пустое ложе, во флигеле — тишина. Игорь выскочил из него, метнулся за флигель, увидел распахнутые ворота. На песчаной почве дорожки он увидел следы колёс, четырёх пар конских копыт. Он побежал на конюшню и в пути встретился с Шеиным.
— Батюшка, Катю украли! Я за конём!
— Возьми и для меня!
Вскоре Горчаков прискакал к флигелю, ведя на поводу второго коня, бросил повод Шеину и крикнул:
— Там Лев Сапега спешит к флигелю, а с ним матушка Мария и княгиня!
— Ладно. Скачи по следу. А я дождусь их и за тобой…
Горчаков умчался, держа вместе с поводьями и топор.
Шеин поднялся в седло. Подошли Лев и Ян Сапеги, Кристина, Мария, прибежали рабочие, воины, примчался псарь с двумя гончими собаками.
— Что случилось, боярин Михаил? — спросил Лев Сапега.
— Украли мою дочь! Я иду по следу! — И Шеин поскакал за ворота.
Между тем к Льву Сапеге подвели плачущую Марысю.
— Перестань плакать, — сказал Лев Иванович, — и говори толком, что случилось?..
Марыся шмыгнула носом, протёрла кулаками глаза.
— Я сидела возле пани и вязала чулки. Она дремала. Тут вбежали трое. Один, бородатый, страшный, подбежал ко мне, схватил под груди и попытался утащить. Я стала биться, увидела, как двое заворачивают пани в одеяло, я укусила за руку бородатого, чтобы вырваться. Он стукнул меня по голове. Больше я ничего не видела.
— А те двое какие?
— В драных кафтанах, один с чёрной бородой, другой — усатый.
Лев Сапега провёл по лбу рукой, словно смахивая паутину, сказал брату:
— Ян, пошли своих воинов искать княгиню.
Вскоре отряд воинов Яна Сапеги ушёл на рысях по лесной дороге.
Михаил уже догнал Горчакова, и они скакали рядом по дороге, где явно был заметен след пароконной повозки. Они скакали молча, лишь зорко всматриваясь в дорожное полотно, и заметили, как след исчез с дороги и потянулся через луговину и кустарники к лесу. Перед ними лежали две заросшие мелким ельником просеки, убегавшие в разные стороны. И тут на корневищах просеки они потеряли след. Игорь спешился, принялся искать смятые ёлочки, отпечатки конских копыт, увидел, как колесо скользнуло по корневищу и содрало кору.
— Нашёл! — крикнул он. — Нам на восток!
Они поскакали дальше, встречая на пути сломанные и примятые ёлочки. Просеке, казалось, не будет конца. Но нет, после долгой скачки они выехали на лесную поляну и на молодой траве увидели чёткие следы колёс. Преодолев поляну, они не нашли продления просеки и поняли, что похитители поехали, петляя между деревьями, оставляя на мягкой хвое едва заметный след. Но вот лес неожиданно кончился. Шеин и Горчаков оказались на берегу реки. Снова различили чёткий след, он вёл их вниз по течению реки. Проскакав с версту, они увидели небольшой дом, сарай, но всё-всё обнесено изгородью. Близ изгороди стояла повозка, запряжённая парой коней. Подскакав ближе, Михаил и Игорь заметили средних лет поляка, сидящего на траве. Он был за руки привязан вожжами к изгороди. Игорь спрыгнул с коня, развязал поляку руки, спросил:
— Ты кто?
— Я рыбак, а то мой дом.
— Кто тебя привязал?
— Разбойники. Они увели мою Брылю, посадили в лодку и уплыли вниз по Исе.
— Сколько их было?
— Трое, а с ними — пани. Руки у неё связаны и во рту тряпка.
— Давно это случилось? — спросил Михаил.
— Солнце вот там светило. — И рыбак показал на небо.
Михаил понял, что за то время движения солнца похитители могли уплыть на лодке за десять-двенадцать вёрст. Он спросил рыбака:
— Кто это были? Поляки? Говори только правду.
— Я знаю русскую речь. Это московиты. Я их видел за Исой на торгу в Волчунах.
Михаил в отчаянии подумал, что это подлое похищение сделано по воле князя Димитрия Черкасского. «Чёрный рок, за что ты меня преследуешь?» —