— Мы пришли.
Я так обрадовался, что чуть не упал, но сумел удержаться на ногах.
— Где… пещера? Я не могу… снять этот тюк… пока не попаду в нее.
— Пещера вон там, — ответил Вайрд, показывая на склон, заросший густым кустарником немного впереди нас. — Но ты можешь с таким же успехом сбросить свой груз прямо здесь. Мы не зайдем в нее, пока он не выйдет.
— Он? — прохрипел я.
— Или она, — равнодушно произнес Вайрд, положив свои узлы.
Сбитый с толку и задетый его двусмысленным замечанием относительно пола, ибо принял его на свой счет, я с трудом отдышался и крикнул:
— Ты смеешься надо мной, старик?
— Тихо! — сурово произнес он. — Как бы ты не разбудил его — или ее. Никак ты обиделся, глупый мальчишка. Я говорю о медведе, а не о тебе. Откуда мне знать, кто там внутри: медведь или медведица? Я знаю только, что пещера у медведей излюбленное место для зимней спячки, и, похоже, один из них как раз сейчас там обосновался.
Согнувшись от мучительной тяжести, я выдохнул:
— Ты… собираешься убить… еще одного медведя?
— Ну, необязательно, — ответил Вайрд с испепеляющим сарказмом. — Может, он сам добровольно снимет с себя шкуру и вручит ее мне. Во имя великой реки Стикс, мальчишка, я велел тебе бросить груз на землю. Пока ты сам не упал без сил.
Я с трудом извернулся, освободился от лямок и позволил тюку свалиться на снег позади меня. Как ни странно, я после этого не сел и не лег, а обнаружил, что так и стою, согнувшись, и испугался, что теперь навсегда останусь в таком положении. Я пошатывался и топал ногами, пытаясь распрямиться, а Вайрд в это время натягивал и проверял свой боевой лук. Удостоверившись, что оружие в порядке, он закинул колчан за спину, так что оперенные концы стрел теперь торчали у него над правым плечом.
— Ты войдешь туда один? — спросил я, в глубине души надеясь, что охотник не прикажет мне сопровождать его.
— Что? — Вайрд бросил на меня изумленный взгляд. — Я уже говорил тебе, мальчишка, что я не слабоумный и не сумасшедший. А вот насчет тебя у меня возникли сомнения. Да у медведя силы, как у двенадцати человек, а ума, как у одиннадцати. Во имя Джека Убийцы Великанов, ты что, ни разу в жизни не видел медведя?
Я был рад, что могу самодовольно ответить ему:
— Видел, разумеется. В Везонтио один шут водил по улицам медведя с кольцом в носу. Зверь танцевал под флейту. Он танцевал не очень-то изящно, но…
Вайрд издал очередное фырканье-смешок.
— Между окольцованным медведем и диким такая же разница, как между быком и зубром. Стой здесь и смотри, может, научишься хоть чему-нибудь.
Прищурившись, он изучил поросший кустарником склон и пробормотал себе в бороду:
— Дай-ка мне вспомнить. Здесь так много пещер. Если не ошибаюсь, эта изгибается примерно на десять шагов внутрь. Да, маленький изгиб налево. В результате получается, так сказать, небольшая узкая ниша, из которой можно стрелять. Я должен держаться справа от входа…
Он оставил меня и, уже вложив стрелу в лук, осторожно направился вверх по склону. Вайрд шел согнувшись — почти в такой же позе, в которой все еще находился я, — поэтому его голова не возвышалась над покрытыми снегом кустами. Я еще не разглядел вход в пещеру, поэтому не мог судить, как близко старый охотник подобрался к нему, зато я прекрасно видел, как он присел за одним из кустов, медленно поднял лук и тщательно прицелился.
Я услышал отдаленный звук отпущенной тетивы и свист летящей стрелы, которая затем исчезла в пещере, где бы та ни находилась. И тут я пришел в изумление, ибо звуки эти вновь и вновь быстро повторялись. Старик ловко, словно молодой воин, выхватывал из колчана стрелы, прицеливался и выпускал их одну за другой, причем делал это с такой скоростью, что его правая рука приобрела неясные очертания, тогда как левая, которая сжимала лук, оставалась неподвижной, как у статуи. Я не могу сказать, сколько стрел он выпустил, прежде чем мне показалось, что холм словно бы задрожал и издал мощный яростный рык. Несмотря на то что я находился на безопасном расстоянии, я все равно страшно перепугался, а Вайрд просто замедлил свои движения и спокойно приготовил еще одну стрелу.
Долго ждать ему не пришлось. Холм, который извергал страшные звуки, теперь взорвался подобно вулкану. Из невидимой пещеры внезапно появился огромный бурый силуэт, весь в облаке снега и брызгах веток, в ярости оторванных от кустов. Огромный медведь издал рев, но вдруг остановился, и, когда взметнувшийся снег осел, я смог разглядеть, что одна из стрел попала ему в переднюю лапу. Зверь стоял на месте, отчаянно тряся раненой лапой и мотая массивной головой; красные глазки хищника искали мучителя, который снова и снова бросал ему смертельный вызов. Теперь из страшной пасти медведя показалась белая пена, он поднялся на задние лапы, чтобы лучше рассмотреть подлесок.
И тут Вайрд снова тщательно прицелился и выстрелил. Эта последняя стрела, насколько я мог видеть, вонзилась зверю в подбородок; гигантский медведь прекратил рычать: он словно бы задохнулся и заскулил от отчаяния. После этого медведь медленно рухнул подобно огромной колонне; он упал на спину, скатился со склона и застыл, подергивались только его лапы с серповидными когтями.
Я побежал наверх по склону по борозде, которую Вайрд оставил на снегу, с огромным трудом, поскольку спина у меня все еще не разогнулась до конца. Когда я поравнялся с по-прежнему стоявшим все за тем же кустом Вайрдом, старик сделал мне знак остановиться.
— Я должен убедиться, что это действительно последние судороги, — сказал он. — Ибо медвежьи когти даже после смерти могут оторвать тебе обе ноги.
Таким образом, мы дождались, пока прекратятся последние конвульсии, после чего осторожно приблизились и обошли гигантский бурый холм из меха. Мой juika-bloth снизился и тоже всматривался в лежащего на снегу зверя.
— Это самец, — пробормотал Вайрд. — Стало быть, в пещере мы не найдем никаких детенышей.
Теперь я видел, что Вайрд вовсе не преувеличивал, когда говорил о мощи боевого лука гуннов. Та последняя стрела, которая, как я думал, воткнулась медведю под подбородок, оказывается, прошла дальше через все кости и мышцы в голову, проникла в мозг, а затем пробила чрезвычайно толстый и прочный череп, так что ее наконечник высовывался почти на ширину моей ладони из затылка зверя.
— Тебе никогда не удастся извлечь эту стрелу, — заметил я, когда Вайрд встал на колени и принялся вытаскивать ее из передней лапы медведя.
— Да уж, убить такого зверя — самый верный способ лишиться стрелы, — ответил он. — Но ты можешь найти остальные в пещере. Там внутри будет темно, так что давай сначала выберем место для ночлега и разведем огонь. Потом возьмешь головню в берлогу, для поисков света будет достаточно. Я выпустил еще восемь стрел, смотри, принеси их все.
— Да, fráuja, — произнес я с подлинным уважением. — А ты приготовишь ужин из медвежьего мяса?
— Нет, — сказал он. — Смотри сюда. — Он достал откуда-то из складок своего одеяния маленький нож, разделил мех на брюхе медведя и сделал на коже надрез. Оттуда показался большой комок желтого жира. — Слишком жирный, так что с ним и возиться не стоит.
— Жаль, — сказал я. — Ты, должно быть, такой же голодный, как и я. Может, задняя часть?..
— Нет, — снова сказал Вайрд. — Мы не можем расчленять зверя, пока я не сниму шкуру целиком. А это не очень-то простое и быстрое дело, скоро наступит ночь. — Старик встал и огляделся. — Делай, что я тебе велел, разведи костер. Похоже, лучшее место вон там, внизу.
— Ты имеешь в виду, fráuja, что, несмотря на целую гору свежего красного мяса, которое лежит здесь, мы будем есть на ужин высушенную коричневую грудинку?
— Нет, — в третий раз сказал он, продолжая рассеянно оглядывать окрестности. — Бьюсь об заклад, что весь этот шум, который мы подняли, заставит какое-нибудь любопытное создание прийти и… акх, вот оно.
Вайрд смотрел мне через плечо, но, прежде чем я повернулся, он быстро вскинул лук, выхватил из колчана стрелу, вставил ее, натянул лук и выпустил стрелу. Она пролетела так близко от моего уха, что я услышал не просто свист, но громкий звук, вроде того, что издавал мой орел, когда садился на плечо и взъерошивал мне волосы. К тому времени, когда я повернулся, новая жертва Вайрда уже лежала примерно в тридцати шагах от нас. Этот зверь напоминал козла, только рога у него были гораздо внушительней: толстые, длинные, загнутые назад, с красивыми рубчиками спереди. Я никогда раньше не видел подобного животного и заинтересовался, как оно называется.
— Горный козел, — пояснил Вайрд. — Обычно они обитают выше в Храу Албос. Спускаются так далеко вниз только глубокой зимой. И, на счастье охотников, любопытны как кошки. У них, кстати, постное мясо, поскольку они не впадают в спячку. Лучше всякой баранины. А теперь наконец ты разведешь огонь, niu?
Я так и сделал, на том месте, которое старик указал, и, честно говоря, я не слишком удивился, обнаружив под снегом и льдом родник с пресной водой. Когда Вайрд начал свежевать горного козла, я увидел, что нож его был готской работы: на ручке была отчетливо видна обвивающая ее змея. Ножом так часто пользовались, что его лезвие сильно стерлось и стало чуть больше узкой полоски, но Вайрд ловко управлялся с ним.
Я спросил:
— Ты сохранишь шкуру горного козла, чтобы тоже продать ее?
Он покачал своей лохматой головой.
— Летом я так бы и сделал. Однако грубая зимняя шкура не настолько ценная, чтобы заставлять тебя ее тащить. Кстати, за рога я выручу немало. Я снимаю шкуру только для того, чтобы приготовить в ней мясо.
— Приготовить мясо в шкуре? А как это?
— Иисусе! Увидишь, когда вернешься со всеми моими стрелами. Если ты когда-нибудь все-таки их принесешь.
Я взял горящую головешку и пошел обратно, туда, где Вайрд убил медведя. Вскоре я обнаружил вход в пещеру, тот был довольно высоким, и я смог войти внутрь, распрямившись в полный рост. Там действительно был изгиб влево, как вспомнил Вайрд, я обнаружил