Они поняли, что против них ведется своего рода война. В каждой точке связи между Зеумом и Тремя Морями – торговой, дипломатической и географической – аспект-император готовился тем или иным образом.
– Он сражается с нами скорее булавками, чем мечами! – воскликнул Нганка’Кулл.
К этому времени Маловеби уже прочел «Компендиум». Книга попала в Высокий Домьот скорее случайно, чем по какой-либо другой причине – или, можно сказать, по прихоти Судьбы-Блудницы, что по сути было тем же самым. Айнонский торговец пряностями по имени Пармерс был арестован по подозрению в шпионаже, и рукопись была обнаружена среди его вещей. Конечно, этот человек был казнен без суда и следствия, как только его похитители обнаружили ложность выдвинутых против него обвинений, задолго до того, как была понята важность этой книги, поэтому вопросы о ее происхождении остались без ответа. Конечно, в этом никто не был виноват. Ложное обвинение было величайшим преступлением в Зеуме, да и во многих других странах тоже, заключил Маловеби.
Но как только книга была прочитана, ее быстро начали передавать друг другу все ученые и имеющие власть. Маловеби с радостью узнал, что он был шестым человеком, прочитавшим «Компедиум», – а значит, не меньше семи человек ознакомились с ней раньше этого дурака Ликаро!
Откровения Друза Акхеймиона вызвали не одну бессонную ночь. Противоречивое смирение, с которым был написан этот том, а также многочисленные упоминания об Айенсисе убедили Маловеби, что изгнанный адепт школы Завета был близок ему в плане интеллекта и что заявления, которые он делал, были сделаны не из желания отомстить, а из здравого смысла.
Трудность для него заключалась в абсолютной глубине того, что утверждал маг: думать о человеке, таком быстром, таком хитром, что он, Маловеби, один из самых выдающихся колдунов своего времени, намного превосходящий Ликаро, был всего лишь ребенком по сравнению с ним. Во всех кубуру, накопленных легендах о Зеуме, возвышенной чертой всегда провозглашались сила, мастерство или страсть, – но никак не интеллект. Славился удивительно меткий лучник. Удивительно пылкий любовник…
Но никогда не удивительно проницательный мыслитель, не тот, кто использовал истину в качестве своего основного инструмента обмана.
«Но почему же?» – неожиданно для себя спросил Маловеби. Эта тайна становилась все более загадочной по мере того, как все больше и больше его братьев выражали свой скептицизм по отношению к «Компендиуму». «Фантазия рогоносца», – усмехнулся Ликаро, тем самым подтвердив достоверность книги в более проницательных глазах Маловеби.
Почему мысль о танцоре мыслей так нелегко находит место в душах людей?
Потому что они согласились сами с собой, понял колдун Мбимаю. Они сделали то, во что уже верили, мерой того, во что верили другие. И этой мерой был не мир и уж точно не разум. Именно это делало их слепыми по отношению к такому существу, как Анасуримбор Келлхус, который мог играть на бесчисленных нитях мысли и вплетать это согласие в свои планы. Это напомнило второму переговорщику отрывок из Айенсиса, мыслителя, которого он втайне почитал больше, чем Мемгову: «Мир – это круг, имеющий столько же центров, сколько в нем людей». Для человека, который мог быть только центром своего мира, мысль о человеке, который занимал истинный центр, которому достаточно было войти в комнату, чтобы вытеснить из нее всех присутствующих, должна была быть столь же отвратительной, сколь и непостижимой.
Был ли аспект-император пророком, как он утверждал? Был ли он демоном, как полагал Фанайял – курсифрой? Или же он был нечеловеком в более приземленном смысле, предвестником новой расы, дуниан, ужасный тем, что они были столь же сильны, сколь люди – хрупки? Расы совершенных манипуляторов. Танцоров мысли.
Если он был пророком, то он и его ученики были правы: Второй Апокалипсис, несмотря на то, что утверждали все оракулы и жрецы, был очевиден, и тогда Зеуму сдедовало вступить с ним в союз. Если он был демоном, то Зеуму следовало вооружиться для немедленной войны с ним – сейчас, прежде чем он достигнет своих ближайших целей, ибо демоны были просто алчущими существами из бездны, ненасытными в своем стремлении к разрушению.
Если же он был дунианином…
Маловеби не верил в пророков. Прежде чем поверить в них, надо было сперва поверить в людей, а на это не был способен ни один серьезный ученик Мемговы или Айенсиса. Маловеби определенно верил в одержимость демонами – он видел их собственными глазами. Но демоны, несмотря на всю свою хитрость, никогда не отличались утонченностью, и уж точно не до такой степени, как аспект-император. Ни один демон не смог бы написать столь авторитетно звучащую ложь, какую Келлхус написал в «Новом аркане».
Дунианин… что бы это ни значило. Аспект-император должен был быть дунианином.
Проблема, как понял маг Мбимаю, заключалась в том, что этот вывод никоим образом не прояснял дилемму, стоящую перед его нацией и народом. Разве дунианин не приложил бы все свои силы и старания, чтобы предотвратить свое собственное уничтожение? Даже без Друза Акхеймиона и его утверждений можно было легко утверждать, что Анасуримбор Келлхус был одним из величайших интеллектов, когда-либо ходивших по земле. Что могло заставить такого человека опрокинуть чашу всех Трех Морей, осушить ее до дна во имя борьбы с жестокой нянькиной сказкой?
Неужели это действительно первые дни Второго Апокалипсиса?
Ерунда… Безумие.
Но…
Когда его семья только отдала его в школу Мбимаю, наставником там была древняя душа по имени Забвири, легендарный ученый и редкий истинный ученик Мемговы. По какой-то причине старик выбрал его своим телохранителем на последние, преклонные годы – факт, который некоторые, как Ликаро, все еще не одобряли. Между ними возникла близость, о которой могут знать только те, кто заботится об умирающих. К концу жизни старику становилось все труднее справляться с болью. Он сидел в своем маленьком садике, дрожа даже на солнце, а Маловеби беспомощно вертелся вокруг него.
– Давай, расспрашивай меня! – рявкал старый маг с дружелюбной яростью. – Надоедай мне своим бесконечным невежеством!
– Учитель, – спросил однажды Маловеби, – каков путь к истине?
– Ах, малыш Мало, – ответил старый Забвири, – ответ не так уж труден, как ты думаешь. Весь фокус в том, чтобы научиться выбирать дураков. Ищи тех, кто считает вещи простыми, кто ненавидит неопределенность и не способен отказаться от своего общего суждения. А прежде всего ищи тех, кто верит в лестные вещи. Они – истинный путь к мудрости. Ибо претензии, которые они считают наиболее абсурдными или оскорбительными, будут самыми достойными твоего внимания.
Сердце колдуна Мбимаю непременно замирало всякий раз, когда он вспоминал эти слова – потому что он любил Забвири, потому что этот ответ воплощал в себе противоречивую, перевернутую вверх ногами мудрость этого человека… И вот теперь она вела его в этом ужасном направлении.
Аспект-император – настоящий пророк? Мифы о воскресении Не-Бога – это правда?
Именно эти утверждения Ликаро считал самыми абсурдными и оскорбительными. И во всем мире не было большего дурака.
Звуки рогов уже устремились в небо, когда она, спотыкаясь, выбралась из мрака старого жилого дома. Имхайлас неподвижно стоял посреди улицы, подняв голову, как слепой человек, который поворачивается вслед за звуками.
Эти рога не принадлежали ни армии, ни страже – и все же она знала, что слышала их раньше. Они ревели на высокой ноте и звучали достаточно долго, чтобы наполнить ее сердце холодом.
– Что случилось? – спросила она своего экзальт-капитана, который был так напряжен, что даже не заметил ее.
Он повернулся и посмотрел на нее со страхом, которого она никогда прежде не видела на его лице. Со страхом солдата, а не придворного.
– Рога… – сказал он, явно обдумывая свои слова. – Сигналы… Они принадлежат рыцарям шрайи.
Несколько ударов сердца отделили ее душу от ужаса. Поначалу все, что она могла сделать, – это смотреть в красивое лицо своего спутника. Она подумала о том, как изгибались его брови перед тем, как он достигал пика блаженства.
– Что ты такое говоришь? – наконец удалось ей выговорить.
Он посмотрел на тот небольшой кусочек неба, который они могли видеть между темными фасадами, нависшими по обе стороны от них.
– Они звучат так, словно находятся в разных частях города…
– А о чем они сигналят?
Экзальт-капитан стоял неподвижно. За его спиной она увидела еще несколько человек, слушавших те же звуки и так же пытавшихся понять, в чем дело, как и они на этой извилистой улице.
– Имхайлас! О чем они сигналят? – повторила Эсменет свой вопрос.
Он посмотрел на нее, крепко сжав губы в знак раздумья.
– Об атаке, – сказал он. – Они координируют какую-то атаку.
Броситься бегом назад – это желание просто охватило ее и швырнуло туда, откуда они пришли.
Но Имхайлас уже шагнул к ней, хватая ее за плечи, тихим и торопливым голосом умоляя остановиться и подумать.
– Дым! – услышала она собственный плач. – Из комнаты! Я видела дым на западе! Дворец, Имхайлас! Они нападают на дворец!
Но капитан уже знал об этом.
– Мы должны подумать, – твердо сказал он. – Расчет – это то, что отличает необдуманные поступки от смелых.
Еще одна пословица, которую он выучил наизусть. Ее руки буквально рвались вверх от желания выцарапать ему глаза. Какой же он дурак! Как она могла устраивать заговоры, не говоря уже о том, чтобы совокупляться, с таким дураком?
– Отпусти меня! – задохнулась она от ярости.
Он поднял руки и отступил назад. Что-то в ее тоне стерло все выражение с его лица, и к ужасу, охватившему ее, присоединилось какое-то паническое сожаление. Может быть, он решает, куда бросить свой жребий? Неужели он бросит ее? Предаст ее? Проклятия проносились в ее мыслях. Ее глупость. Судьба. Способность мужчин так легко соскальзывать с поводка женского понимания.