– Чудовище мертво, – пробормотал Клирик. – Слепо и мертво.
Старый колдун, преодолевая свой страх, попытался разглядеть огромную голову, чтобы увидеть больше, чем просто злобного хищника. Он отличался от древних драконов из его сновидений, что неудивительно, если учесть все многообразие видов этого племени. Вытянутая голова, словно специально слепленная для того, чтобы вытаскивать жертву, спрятавшуюся в нору. От бровей веером шли черные железные шипы, соединяясь на затылке. Но если над левой бровью росли четкие зубчики, над правой торчали лишь обломки. Глаз давно сгнил и высох…
– Что это значит? – прошептал старик в ответ. – Он дышит…
Но глаз человека устроен так, что, лишь раз услышав желаемое, он начинает искать доказательства своей воле: внезапно колдун заметил просевшие бронзовые латы, словно отделившиеся от разложившейся плоти. Сморщившиеся десны. Вторую глазницу, такую же пустую, как первая…
– Я ДЫШУ… – скользнули звуки скрипучего голоса по подземелью. – В ЭТОМ МОЕ ПРОКЛЯТИЕ: ДЫШАТЬ, ПОКА СУЩЕСТВУЕТ МИР.
Дракон был мертв, или почти…
– УХОДИТЕ ИЗ ЭТОГО МЕСТА, – произнес покрытый бронзовой броней труп. – БЕГИТЕ К СВОИМ ОЧАГАМ И ПОВЕДАЙТЕ ТЕМ, КТО ЗАХОЧЕТ СЛУШАТЬ, КАК ВАМ УДАЛОСЬ ДОБРАТЬСЯ СЮДА, ЧТОБЫ РАССКАЗАТЬ ПРАОТЦУ, ЧТО МИР ЕЩЕ ЖИВ.
Безумие. Все больше и больше безумия.
Но мир никогда не дает объяснений. Прийти из такой дали… приблизиться настолько… Отсюда нет возврата.
– Могу я попросить об одной милости? – выкрикнул Акхеймион.
Свистящая тишина.
– ДОБЫЧА, – выдохнуло мертвое чудовище, похожее на черную гору. – ЛЮДИ ВЕЧНО ИЩУТ, ЧТО БЫ ЗАХВАТИТЬ.
– Я ищу карту, – сказал старый колдун.
Клирик посмотрел на него.
– ВОЗВРАЩАЙСЯ НАЗАД, СМЕРТНЫЙ. Я НЕ ОТДАМ НИ КАПЛИ СВОИХ СОКРОВИЩ.
– Но что за польза тебе от дешевых побрякушек и безделок?
– ЭТО ПРИМАНКА ДЛЯ ГЛУПЦОВ ВРОДЕ ВАС! ПРОЧЬ ИЗ ЭТОГО МЕСТА – ПРОЧЬ! ПРИДЕТЕ КО МНЕ, КОГДА МИРУ И ВПРАВДУ ПРИДЕТ КОНЕЦ.
– Нет! – крикнул старый колдун, стараясь перекричать своим слабым голосом раскатистое эхо.
В душе поднялась паника, мысли и чувства спутались. Он сам поразился своему упрямству и мужеству, учитывая безумие игры с драконом, и изумляясь – больше всего изумляясь, как дракон может быть мертв и при этом дышать и говорить с ними…
– Не могу!
Раку рассмеялся, и словно тысячи легких сотряслись от этого смеха.
– ЖАДНОСТЬ И НУЖДА ВСЕГДА СМУЩАЛИ СЕРДЦА ЛЮДЕЙ.
– Нет… Нет! Мною двигала лишь необходимость!
– ВОТ ТАК ПРИХОТЬ СТАНОВИТСЯ СВЯЩЕННЫМ ПИСАНИЕМ…
Гнев подталкивал Акхеймиона возразить. «Гробница! – напоминал он себе, и в ушах его звучал безумный голос Сарла. – Гробница!»
– ТАК ЖАДНОСТЬ СТАНОВИТСЯ БОГОМ.
Сквозь туман прошедших недель и обманов, накопившихся в жилах, он внезапно все разглядел. Осознал, когда действие кирри улетучилось, что он своими выдумками отправил людей на смерть, подвергая опасности женщину, которую любил, прошел по пустынным недрам Эарвы ради этого момента, этой самой встречи.
Так получилось…
Он глубоко вдохнул, задержав скверный воздух в груди, где бешено стучало сердце.
– Тогда давай договоримся! – выкрикнул он с внезапным вдохновением. – Предлагаю тебе сделку!
Послышалось шуршание извивающихся конечностей. Воздух заходил ходуном в полусгнившей трахее.
– ЧТО МОЖЕШЬ ТЫ, СМЕРТНЫЙ, ПРЕДЛОЖИТЬ МНЕ?
Старик обхватил голову руками.
– Истину… Истина – вот все, чем я владею.
Раку приподнялся с груды камней, помахивая своей громадной головой.
– ДА-А-А… ОТ ТЕБЯ ИДЕТ СКВЕРНЫЙ ЗАПАХ, ТЫ СТРАДАЕШЬ…
Глубокие, как могилы, пустые глазницы уставились на Акхеймиона.
– Я ЧУЮ ЗАПАХ ДАВНО МИНУВШИХ ДЕЛ И СТРАХ – НЕИЗБЫВНЫЙ СТРАХ. МОЖЕТ, У ТЕБЯ И ЕСТЬ КАКОЕ-ТО БОГАТСТВО…
Он, скрипя, потянулся вперед, и по груде покатились оползни сокровищ и веток.
– ИСТИНА – ТВОЕ БОГАТСТВО, ЧЕЛОВЕЧЕК.
Сойдя со своей вершины, он приблизился, высокий, как два слона, поставленных один на другого, руша все на своем пути.
– ЯВИ МНЕ ХОТЬ ОДНУ ИСТИНУ, И ТЫ ПОЛУЧИШЬ СВОЮ ДОЛЮ.
Акхеймион отступил, едва не споткнувшись.
– Я… не знаю, с чего начать.
Он глянул на раскрытую пасть, в которой виднелась мертвая утроба.
– ЧТО ЗА КАРТУ ТЫ ИЩЕШЬ?
Сильное желание солгать овладело колдуном, но он устоял, понимая, что чудище перед ним обладает духом не меньше, чем плотью… Кто знает, что слышат мертвые в голосах живых?
И он начал с описания своих снов, с того, как Анасуримбор Келмомас вручил Сесватхе карту Ишуаля, последнего пристанища древних куниюрских королей. Но он быстро запутался в словах. Каждое упомянутое имя требовало еще больше имен для объяснения – слова накладывались, громоздились одно на другое, не добавляя ясности.
Безглазое чудовище зевнуло, показав тлеющие недра в мертвой оболочке.
– ИСТИНА – НАШ УГОВОР, – проурчал он в темноте.
Мертвая крокодилья голова угрожающе наклонилась вперед.
– ЧТО ЗА КАРТУ ТЫ ИЩЕШЬ?
Старый колдун сморгнул, прикусил от страха губу…
– Возмездие, – произнес он.
– И КОМУ ТЫ ЖЕЛАЕШЬ СМЕРТИ?
– Анасуримбору Келлхусу, аспект-императору.
– А В ЧЕМ ЕГО ПРЕСТУПЛЕНИЕ? КАКОЕ ОСКОРБЛЕНИЕ ОН НАНЕС ТЕБЕ?
Перед глазами Акхеймиона встала почему-то не Эсменет, а Мимара, беременная, брошенная на произвол Капитана. Если он не выдержит… Если оступится…
– Хватит! – выкрикнул он. – У тебя уже есть истина!
– А ЕСЛИ ОНА НЕ БЕЗГРАНИЧНА?
Щелчок лопнувшего тяжа мокроты, словно тетивы лука.
– Да, но…
– ЕСЛИ!
Чудовище шагнуло вперед, и камни затрещали под ним…
– ИСТИНА!
Челюсть с железными шипами раскрылась…
– НЕ!
Пламя вырвалось из ноздрей…
– БЕЗГРАНИЧНА!
Все дрожало от гулкого эха. Сера и скверна дымкой висели во мраке. Старый колдун чуть не вскрикнул, когда ему на плечо внезапно опустилась рука Клирика.
– Он играет с тобой, – сказал Нелюдь с белым лицом, исполненным безмятежности. – Его нельзя отделить от его клада. Он слишком испорчен и чересчур долго пролежал здесь…
Последний правитель Нелюдей снова повернулся к мерзкому созданию.
– Он? – бездумно переспросил Акхеймион.
– Ваттит.
Как тварь из морской пучины, Раку отступил во тьму. Смех, похожий на осыпающиеся скалы, пронесся по древним подземельям.
– Он умирает от внешнего, – сказал Клирик. – Ибо ад поддерживает его изнутри.
– ХИТРЫЙ… – простонал Раку из темноты.
– ХИТРЫЙ-ХИТРЫЙ ИШРОЙ!
– Я уже видел это раньше, – сказал Ниль’гиккас, глядя на чудище.
Он обернулся к старому колдуну и, улыбаясь, добавил:
– Я помню.
Акхеймион пристально посмотрел на Нелюдя, спрашивая себя, кто из них старее: древний, бессмертный дракон или нечеловеческий правитель.
– Так что же нам делать?
Какое-то злобное веселье вспыхнуло в темных глазах Нелюдя. Без всяких объяснений он направился во тьму, где пыхтело чудовище.
– Беги, – крикнул он старому колдуну. – Спасай их, пока не поздно.
– Их?
Клирик бросил взгляд через плечо.
– Твою жену и ребенка.
Как и большинство домов в трущобах Каритасаля, бордель, где жила Мимара, был закрыт от внешнего мира и открыт внутри. Два наемных верзилы охраняли вход, украшенный орнаментом из молний. Каждой глотке нужны клыки. Но, только миновав их, человек оказывался в пространстве, где все приглашало. Золотая краска. Яркие гобелены с картинами битв, которые случались или не случались. Ладан и загадочные напитки. Внутренние дворики с садом, залитые солнечным светом. Девицы, лежащие на вышитых диванах в гостиной, которые болтали и смеялись низкими, бесстыдными голосами…
Их глаза рыскали туда-сюда, словно подсчитывали детей с голой грудью…
Комнаты с кроватями располагались вдоль восточной стены, согласно традиции и на удачу. Несмотря на высокую цену, выбирали Мимару. Ее всегда выбирали. Ведя клиента за палец, она слышала из-за дверей ворчание, завывание и кряхтенье, а порой крики и всхлипывания. Какое-то оцепенение охватывало ее, словно придавливала стена, расплющивая, как тень. И она пряталась от развратных глаз, даже когда появлялась раздетой перед публикой.
Очень похоже на кирри, думала она, вспоминая это чувство, глядя на улыбку Галиана, нависшего над ней.
Пожалуй, легче… умереть.
Старый колдун не стал убегать. Вместо этого он погнался за Нелюдем, бормоча заклинания и спотыкаясь на каждом шагу. Нелюдь уносил Суриллический Знак с собой, освещая опустошенную Гробницу.
Великий Раку не отступал, а просто наблюдал за ними невидящими глазами.
– Ваттит! – проревел Нелюдь.
Холод обжег колдуна, ибо Ваттит было именем из глубокого прошлого, из первых дней Войны, когда люди были рабами или вредителями. Ваттит Ужасный. Черный с золотом…
Отец Драконов.
Раку во всем своем гнилом великолепии возвышался над ними, грациозно изогнув лебединую шею, низко опустив громадную голову. Слепящее пламя вырвалось из щеристой пасти.
Треснули камни. Золото оплавилось. Такого Акхеймиону и не снилось. Все пропало кругом, залитое слепящим белым светом, ревом и искрами. Внешние Чары Акхеймиона просто сдуло. Внутренние прогнулись, затрещали, как раскаленные нити.
– Клирик! – позвал он, чувствуя, как язык пламени лижет его руку и щеку.
Медлить было нельзя. Моргая, он ступил в кромешную тьму, где мерцал Суриллический Знак Нелюдя.
Все залил слепящий свет.
Бушевали мехи в исполинской печи, и второй удар золотистого пламени метнулся к его ногам. Гром прокатился по трескающимся камням. Огонь окрасил потолок и высокие колонны пульсирующим рыжевато-желтым светом. Выкрикнув новое заклинание, Акхеймион забрался в проем рухнувшей двери, шагнул по фальшивому потолку парадной залы во тьму.
– Я куйя! – выкрикнул Нелюдь откуда-то из темноты. – Я ишрой! Я убил пятерых твоих сыновей и дочерей!