Широко ими применялась перевербовка нашей агентуры. Так, некоторые агенты вошли во вкус, работая на две разведки и получая двойную зарплату. Были случаи, когда один и тот же агент перевербовывался десятки раз. Имелось даже злачное место для подстав. Это происходило в одном из ресторанов на берегу реки Сунгари в Харбине. Такие двойные агенты почти открыто предлагали свои услуги японской и советской разведкам.
В Управление особых отделов (00) НКВД В.С. Абакумову была направлена руководством 00 Дальневосточного фронта шифрованная телеграмма. В ней говорилось о ликвидации агента «306», который к этому времени был перевербован уже пятнадцать раз!!! При очередном переходе в районе Спасска он был ликвидирован спецназовцами.
В ответной шифровке Центр рекомендовал распространить информацию на территориях Маньчжурии и Кореи. Такая операция была проведена, после чего количество зарабатывавших на жизнь двойной игрой заметно поубавилось. По рассказам участников тех событий, в оперативном сленге появилось новое выражение – «отправить по маршруту № 306», то есть физически устранить.
Автор решил подробно развернуть полотно оперативной обстановки на Дальневосточных рубежах только для того, чтобы показать, с каким коварным противником пришлось встретиться подполковнику Александру Шурепову в 1945 году.
Глава пятнадцатаяПротиводействие ЯВМ
Чтобы подчеркнуть сложность оперативной обстановки в борьбе со спецслужбами нового противника, действовавшими с позиций «японских военных миссий» (ЯВМ), есть смысл привести еще один пример.
В этой главе хотелось рассказать и о деятельности капитана Павла Васильевича Крамара (1919–1987), являвшегося младшим коллегой и соратником по борьбе с ЯВМ подполковника Шурепова.
О противодействии японской разведке Крамар написал повесть «Расплата».
В ней есть такой эпизод. Однажды начальник Отдела контрразведки Смерш армии вызвал его и поставил конкретную задачу.
Перед отбытием на командный пункт 2-й танковой бригады капитан Крамар проверил у подчиненных наличие и состояние оружия и боеприпасов, заложил в специальные водонепроницаемые капсулы списки сотрудников и агентов вражеской разведки, отпечатанные на тонкой рисовой бумаге, и зашил их в обмундирование.
11 августа 1945 года танкисты ворвались в Лишучжень. Хорошее отношение китайского населения и русских эмигрантов к советским войскам действительно значительно облегчало задачи оперативников, выступавших под видом представителей советской военной комендатуры. Армейские колонны встречали тысячи жителей с красными флажками, цветами и возгласами «шанго» («хорошо»).
Главной задачей группы было приобретение доверенных лиц. И такие люди находились. Нашим воинам стала помогать русская учительница Мария Сергеевна – дочь белоэмигранта, бывшего колчаковского офицера.
Крамар вышел на них после предварительного изучения через других лиц.
– Как вам жилось тут? – спросил капитан отца и его дочь.
– Оккупация самураями была тяжелой. Они в одинаковой степени ненавидели как китайцев, так и русских. Нас простить не могли за 1905 и 1921 годы, за Хасан и Халхин-Гол да и нынешнее явное поражение, – торопливо поясняла Мария Сергеевна.
– Я соскучился по России, которой служил, и с которой пришлось по молодости воевать в армии Колчака, но я готов умереть за нее сегодня, – искренне, как показалось Крамару, произнес бывший белый офицер.
В дальнейшем они действительно проявили себя как патриоты в поиске вражеской агентуры…
Оперативникам надо было в первую очередь определиться с изучением самого помещения ЯВМ в городе. Оно представляло собой большой одноэтажный каменный дом с дюжиной комнат. Перед военными контрразведчиками предстала картина, свидетельствующая о спешном бегстве японцев. В некоторых комнатах стояли запертые металлические шкафы.
Вскоре сейфы были вспороты ломами и кувалдой.
– Мария Сергеевна, помогите разобраться в этих иероглифах, – обратился капитан к учительнице, вытаскивая из металлической утробы какие-то списки.
Она стала внимательно перечитывать некоторые из документов.
– Вот удача – это же картотека, списки и адреса агентуры!!! – радостно вскрикнула учительница…
В ходе этой операции смершевцы группы капитана Крамара задержали более полусотни агентов ЯВМ…
Это только одна из многочисленных страниц деятельности военных контрразведчиков в борьбе с японской разведкой на территории Маньчжурии, в которой принимал активное участие и подполковник Александр Алексеевич Шурепов.
По воспоминаниям А.А. Шурепова, японская разведка активно вербовала в свои сети представителей так называемых малых народностей Сахалина, Приморского и Хабаровского краев, Камчатки и Чукотки. В войну японцы предпринимали попытки создать из них разведывательно-диверсионные подразделения (РДП). По мнению специалистов из Токио, именно представители малых народностей больше всего отвечали требованиям эффективных агентурных кадров в связи с определенными оперативными параметрами:
• физическая выносливость;
• умение быстро приспосабливаться в условиях сложной обстановки;
• наличие способностей выжить в неблагоприятных условиях, в том числе без пищи и воды;
• хорошее ориентирование на незнакомой местности, прежде всего в сопках и тайге;
• трудность в идентификации этих народностей европейцами из-за похожести друг на друга;
• знание некоторыми японского языка и пр.
А.А. Шурепов вспоминал, что в 1945 году дальневосточными военными контрразведчиками была разоблачена резидентура ЯВМ, расположенная в поселке Карафуто. Японская разведка с контрразведывательной целью внедрила на границе между Северным и Южным Сахалином своих агентов под «крышей» охотников. Они жили в тайге в специально построенных домах, снабженных телефонной связью с резидентом. Их задачей было вести постоянное наблюдение за состоянием границы и за лицами, переходящими кордон в оба направления. Нарушителей задерживали и доставляли к резиденту.
Каждый «охотник» обслуживал участок протяженностью три – пять километров в зависимости от рельефа местности. Руководство ЯВМ их финансировало. Одним из таких задержанных «охотников» в 1945 году был некий Хасимото, с которым провел вербовочную беседу начальник ЯВМ Ота.
Хасимото была поставлена задача задерживать русских, подозреваемых в проведении разведдеятельности, и обеспечивать переброску японской агентуры на советский Сахалин.
Через несколько дней после этого события армейские чекисты захватили резидента ЯВМ японца Карасаву. В его распоряжении был специальный дом, в котором проходили явки официальных сотрудников ЯВМ с агентами.
От каждого домика «охотника» к Карасаве была протянута замаскированная проводная телефонная связь. По телефону он принимал доклады, анализировал их содержание и обобщенными справками доносил в ЯВМ города Хутору.
На следствии и суде они полностью признались в своей враждебной деятельности.
Сухопутчики из Смерша тесно взаимодействовали с отделами контрразведки Смерш Тихоокеанского флота в борьбе с японской разведкой. По данным А.А. Шурепова, на территории Кореи было заведено более десятка разыскных дел на сотрудников Распиской ЯВМ. В ходе розыска выяснилось, что все они сбежали 10 августа, когда уходил пароход с сотрудниками ЯВМ и их семьями.
Осенью 1946 года было реализовано дело оперативной разработки (ДОР) под названием «Полицейские» на трех лиц, в том числе Чан Ден Су, являвшегося начальником корейской полиции Сейсана.
В ходе проведения мероприятий по делу оперативного учета удалось установить, что Чан Ден Су в 1932 году выдал японцам прибывшую шхуной на корейское побережье со спецзаданием группу советских разведчиков. Он длительное время сотрудничал с японской контрразведкой.
В организации разыскной деятельности органов Смерша в Северной Корее принимал активное участие и герой этой книги.
После того как в августе 1945 года был создан Отдел контрразведки Смерш в порту Расин и гарнизоне Юки, появились конкретные результаты. Именно эти населенные пункты являлись базам японской разведки для переброски лазутчиков на территорию СССР. Разыскниками КР Смерш было арестовано 23 корейца, большинство из которых обвинялись в поимке и выдаче советских разведчиков.
Двое из них – Тен Сен Су и Ким Ин Сен, находясь на службе в японской жандармерии, через свою агентуру выявляли советских разведчиков и в ходе допросов применяли методы физического воздействия с нечеловеческими пытками.
Оперсоставом Смерша в дни занятия нашими войсками городов Кореи было уничтожено на месте большое количество японских террористов и диверсантов, оставленных в тылу советских войск. В Юки, Расине и Сейсине армейские чекисты захватили архивы японской военно-морской миссии, полиции, суда и сейсинской тюрьмы, которые в дальнейшем были использованы для розыска и поимки японских разведчиков и агентов.
Советская военная контрразведка успешно громила остатки японских осиных гнезд.
В начале 1946 года в Порт-Артуре были задержаны агенты японской разведки Гирко и Пак Чи Мог, а также десятки агентов-двойников, проходящих по ДОР «Квантунцы». Эти провокаторы поддерживали связь с ИНО ОГПУ еще в тридцатые годы.
29 ноября 1945 года был задержан резидент разведотдела штаба Квантунской армии в городе Томун Ким Хэ Сан вместе со своим сообщником корейцем Хон Че Намом.
На допросе Ким Хэ Сан, он же Ким Чан Дег, сознался, что ранее состоял в партизанском отряде Ким Ир Сена, а в 1940 году добровольно сдался в плен японцам и оказывал помощь японским карательным органам в борьбе с партизанским движением.
В августе-сентябре 1946 года Отделом контрразведки МГБ Гензанской ВМБ была задержана и арестована группа из десяти человек – военных разведчиков корейской так называемой армии «Кван Пок Кун», созданной в Китае южнокорейским реакционным правительством Ким Ку. Уже тогда, за спиной южнокорейской разведки начали действовать разведывательные органы недавних союзников – военно-политического управления США в Сеуле.