Меня хватило еще минут на пятнадцать, после чего Кара покинула мой дом, нежно поцеловав меня напоследок. Я лежал на жесткой лавке и чувствовал блаженство. За полгода вынужденного воздержания у меня ничего не атрофировалось, чему я был несказанно рад. Тяжело поднявшись, я вышел во двор и повторил водные процедуры, смывая липкий пот с разгоряченного тела. Жить, как говорится, хорошо!
Вернувшись в дом, я сразу связался с Алоной.
– Привет, сестренка! – радостно воскликнул я. – У тебя там ничего не стряслось?
– Все хорошо, – затараторила Алона. – Я учусь, тренируюсь, читаю книжки…
– Сказки? – хмыкнул я.
– Ты что? Летописи о нашей истории, свод законов и всякую прочую ерунду. Папа решил сделать из меня настоящего посла, представляешь?
– Не представляю, – честно ответил я.
Знания-то получить можно, но вот характер переделать – никак! Алона на роль посла явно не тянула, не тот склад ума, не то мышление, нет в ней прирожденной хитрости и изворотливости. Короче – дохлый номер. Хотя, если Шаракх просто всерьез озаботился образованием дочери, то, возможно, в качестве пряника пообещал ей именно эту должность. Это я понимаю и целиком одобряю, мотивация в таком деле будет явно нелишней.
– А у нас вчера была битва на границе! – заявила Алона.
– Мирин не пострадал? – обеспокоенно спросил я.
– Нет, что ты! Все закончилось нашей окончательной победой! Брат разгромил целый отряд кочевников, насчитывающий полсотни воинов!
Алона продолжала расписывать происшедшее, а я с грустью подумал, что все действительно серьезно. Кочевники от прощупывания перешли к решительным действиям. Первым стал Фантар, но там они получили по зубам, потом настал черед Мардинана и гномов. Везде они встретили отпор и лишились своих воинов, но меня настораживало их количество, отправленное в Город. Неужели они всерьез планируют начать отсюда? Да, об окончательной и бесповоротной победе тут явно говорить пока рановато. Все еще только начинается. Завтра же нужно не только посмотреть на деревеньки, но и максимально укрепить их оборону, а также подумать о том, не рекрутировать ли в Город несколько десятков местных молодцев, которые знакомы с луками не понаслышке.
– Алекс, ты что, не слушаешь? – донесся до меня голос Алоны.
– Конечно, слушаю, продолжай!
– Так вот, через два месяца в королевстве запланированы большие торжества. Там что-то связано с круглой датой открытия первой шахты, потом юбилей какого-то древнего короля… Я не вникала в это, просто знаю, что будут празднества, и ты должен на них присутствовать.
– Обязательно?
– Конечно! Кто же без тебя будет обряд принятия в семью проводить?
– Да-да. Как только разберусь здесь, сразу к вам.
– Ты уже мне это полгода обещаешь.
– Ну, виноват, – покаялся я и похвастался: – Зато я на досуге раскрыл секрет эльфийской стали, которая столь высоко ценится. Так что как только приеду, доставлю вашим кузнецам множество проблем!
– Здорово! – обрадовалась Алона. – А расскажи, чем ты еще занимался?
– Да всем помаленьку, – скромно ответил я.
Но Алона все же заставила меня, уже зевавшего от усталости, рассказать о подробностях ночной битвы, а потом долго восхищалась тем, как героически отражали нападение защитники Города. Через несколько минут я почувствовал, что мои глаза уже слипаются, а рот становится открывать все труднее, и сказал сестренке:
– Алона, я сейчас просто отключусь, потому что целый день бегал, а вчера полночи не спал. Давай завтра договорим.
Гномка хмыкнула и прервала разговор, сказав напоследок:
– Ладно, Алекс, приятных тебе снов!
– И тебе, – едва успел попрощаться я.
Вытянувшись на лавке, я внезапно осознал – а ведь нет у меня снов, ни приятных, ни каких-либо еще! И это продолжается с тех самых пор, как я попал в этот мир. Странно, но отчего-то раньше этот факт меня не напрягал, а вот сейчас я вдруг загорелся желанием увидеть хотя бы одно сновидение. Ведь не может так быть, что во время отдыха у человека полностью отключается подсознание! Еще по психологии мы учили, что подсознательное никогда не дремлет и во время нашего сна переваривает полученную за день информацию. Так почему же как только я засыпаю, то просто выпадаю из жизни? Нехорошо это как-то. Получается, что я стал каким-то ущербным. Вроде бы и совсем незначительная деталь, а все равно неприятно. Вздохнув, я расслабился и наконец отключился.
Глава 18Страх
Проснулся я совершенно разбитым – видимо, вчерашние упражнения очень меня утомили с непривычки. Я потянулся на лавке, ощущая, как затекло мое тело, и внезапно почувствовал дискомфорт. Что-то было не так. Я не мог пошевелить руками. Нет, я их чувствовал, но вот поднять не мог. Создавалось такое впечатление, что меня словно плотно завернули в ковер и завязали его веревкой.
– Что за… – начал было я, открывая глаза, но все слова моментально выветрились из головы.
Я уставился на ослепительно белый свет у себя над головой. Это было весьма странным и сразу же выбило меня из колеи. Я зажмурился, а потом немного поморгал, надеясь, что наваждение исчезнет. Вот только белый свет и не думал пропадать, но постепенно тускнел и под конец превратился в нечто серое, с трещинками… Да ведь это же потолок! Обычный побеленный потолок, которым уже давно никто не занимался – вон и трещинки пошли, а в углу целый кусок побелки отвалился, обнажая железобетонную плиту.
Стоп, какой железобетон, какая побелка в Мардинане? Я лихорадочно огляделся. Большая комната, окна с решетками, железные панцирные кровати, стены, окрашенные синей краской. Что это за место? Я попробовал снова пошевелиться и обнаружил, что туго завязан в простыню, которая стягивала мне руки за спиной, и в следующий миг понял, что это совсем не простыня. Я был завернут в смирительную рубашку!
Я попытался принять сидячее положение. Не с первого раза, но мне это удалось. Голова плохо соображала, рождая чувство, что вчера я сильно перебрал. Но страх постепенно заставлял мои извилины работать быстрее. Пошевелившись, я услышал шуршание и взглянул на кровать, на которой лежал. Простыня не первой свежести, в каких-то желтых пятнах, а под ней, по всей видимости, расстелена клеенка.
«Больница, – решил я, – вот только…»
– Ярко светит солнышко… Ярко светит солнышко… – донеслось до меня тихое пение справа.
Я повернул голову и увидел, что на соседней кровати спиной ко мне сидит человек и, раскачиваясь взад-вперед, напевает себе под нос первую строчку песенки, повторяя ее снова и снова. Его голос был явно мальчишеским, но лица не было видно. Оглядевшись, я обнаружил, что в комнате есть еще люди. Они тихо спали на кроватях, которых вместе с моей было шесть. Страх ледяными щупальцами обвил мое горло и стал подбираться к самому сердцу, а разум пронзила дикая мысль – да ведь это не просто больница! Это психушка!
– Не может быть! Этого просто не может быть! – прошептал я.
– Ярко светит солнышко… Ярко… – не умолкал человек на соседней койке.
«Нужно действовать», – подумал я и спустил ноги с кровати.
Пол оказался холодным, а мои ноги ватными и непослушными. Пошатываясь, я все же сумел на них устоять, медленно подошел к ближайшему окну и осторожно выглянул. На улице обнаружилось раннее утро, ухоженные клумбы с цветочками, пара асфальтированных дорожек и несколько скамеек. Вдали, за железной оградой, виднелись редкие деревья с зеленой листвой, похожие на березки. Я выдохнул сквозь зубы. Действительно, это была психушка. Вон – и дверь комнаты металлическая, со смотровым окошком, и ручки с этой стороны нет. Я повернулся к человеку, что напевал себе под нос, глядя в окно. К моему удивлению, это был не парень, как мне показалось вначале, а старик лет шестидесяти, невероятно худой и с большой лысиной.
– Где мы? – попробовал я привлечь его внимание, чувствуя, как слова с трудом продираются через непослушное горло.
Старик прекратил раскачиваться, обернулся и посмотрел сквозь меня.
– Что это за место? – повторил я попытку.
Псих только улыбнулся и снова запел:
– Ярко светит солнышко… Ярко светит солнышко…
После этого он опять стал раскачиваться, набирая нужную амплитуду, а я понял, что сейчас сам сойду с ума. Как же я тут оказался, если еще вчера ночью засыпал в Городе? Какая неведомая сила перенесла меня в это место? Или же… Страх сковал мое сердце, когда эта мысль промелькнула у меня в голове. Неужели все мое путешествие, другой мир, эльфы, гномы, все это было только бредом? И я никуда не перемещался, ни с кем не дрался, а все это время лежал здесь, не приходя в себя?
Внезапно, прерывая мои лихорадочные мысли, заскрипела дверь и открылась, пропуская внутрь громилу в белом халате, за которым семенил маленький толстенький старичок с козлиной бородкой. У старичка была добродушная улыбка, с которой он и обратился ко мне:
– Ой, смотрите, кто это у нас проснулся… И как сегодня ваше самочувствие?
– Не разобрался еще, – скромно ответил я.
– Ай-яй-яй, – запричитал старичок, подбегая ко мне. – Какой прогресс, какой замечательный прогресс. Мы уже говорим…
Он достал из кармана маленький фонарик и посветил мне в глаза. Я инстинктивно зажмурился, поскольку свет был слишком ярким.
– Нет-нет, – забормотал старичок, – не нужно закрывать глазки. Мне хочется проверить реакцию ваших зрачков. Ну-ка…
Он опять посветил мне в глаза, и я стоически выдержал эту пытку, позволяя ему меня осмотреть. Так как он был на голову ниже, мне пришлось немного наклониться. Закончив осмотр, доктор спрятал фонарик в карман.
– Доктор, – обратился я к нему. – Вы ведь доктор, я не ошибаюсь?
– Ни в малейшей степени, батенька, – ответил старичок. – Профессор Семенович, да-да, именно Семенович, к вашим услугам.
– Профессор, где мы?
– А вы и не знаете? – всплеснул руками Семенович.
– Я догадываюсь, но хотел бы услышать это именно от вас.
– Что ж, батенька, напомню вам, что это областная психиатрическая больница.