– Мля-я-я… – протянул я.
Подозрения подтвердились: я угодил прямиком в «желтый дом».
– А за что меня тут держат? – поинтересовался я.
– Знаете что, батенька? – добродушно улыбнулся Семенович. – Пойдемте-ка в мой кабинетик и спокойно поговорим обо всем. Я вас чаем напою, с сушками!
– Конечно, профессор, – не стал возражать я. – А можно с меня снять смирительную рубашку, а то руки слегка затекли?
Фокус не прошел. Старичок хитровато улыбнулся и погрозил мне пальцем.
– Но-но, больной. Вы ведь только неделю назад буянили и размахивали руками, бегали по больнице и пугали пациентов. А Мише, который вас пытался утихомирить, даже зуб выбили, – Семенович показал рукой на бугая, который смерил меня злым взглядом, показывая, что, в отличие от меня, прекрасно все помнит.
– Хорошо, как скажете, профессор.
В моем положении лучше было не возникать, поэтому я без споров пошел за профессором из комнаты, провожаемый тихим пением психа. Кабинет профессора был на втором этаже, на который мы поднялись по лестнице. Меня еще пошатывало, так что бугай Миша взял меня под локоток, дернув так, что я начал живее переставлять ноги. Если я споткнусь и рухну тут, на лестнице, никто, кроме меня, особо переживать наверняка не станет.
Открыв дверь, украшенную маленькой пластиковой табличкой с надписью «Проф. Семенович», доктор пригласил меня зайти и сам вошел следом. Миша остался снаружи, что меня несказанно обрадовало.
– Садитесь, больной, – указал мне доктор на табуретку, стоявшую напротив стола, а сам прошел и уселся в дорогое кожаное кресло, с комфортом откинувшись на спинку.
Я подошел и осторожно присел на табуретку, машинально отметив, что она на четырех ножках, а потом спросил:
– Вы не могли бы рассказать, почему я здесь вообще оказался?
– А вы так ничего и не вспомнили? – радостно оскалился доктор. – А ну-ка, проверим вашу память!
Он достал из ящика стола папку, раскрыл и положил перед собой.
– Как вас зовут, батенька? – обратился он ко мне.
– Алекс… в смысле, Алексей Ветров.
– И что вы помните последнее, Леша?
– Ну, я помню, как я лезу на одну горку, которую мне посоветовали приятели, чтобы посмотреть на закат. Внезапно трава под моей рукой вырывается из земли, нога соскальзывает, и я кубарем лечу по склону…
– Отлично! Просто превосходный результат! – обрадовался Семенович. – Моя методика дает отличный эффект!
– Прошу прощения, но все же поясните мне, как и почему я здесь очутился? – перебил я радость профессора.
– Ну, это объяснить совсем просто. Ваши приятели обеспокоились, что вас не было утром, и сами пошли к той горке, возле которой и нашли вас. Леша, вы были без сознания, с серьезной черепно-мозговой травмой. После недолгого курса лечения в больнице вы пришли в себя, но потеряли способность адекватно мыслить. Вы часто несли непереводимую тарабарщину, а иногда начинали бить всех, кто находился рядом, поэтому ваши родители поместили вас именно сюда, поручив моей заботе. А я перепробовал на вас множество разных методик, но все они не приносили вам просветления. И вот только вчера я решил испытать на вас новый препарат… между прочим, мое личное изобретение! – похвастался профессор. – И он дал поразительный результат! Вы пришли в себя, способны общаться и здраво мыслить! Теперь я покажу им всем, что значит не признавать моих талантов, я докажу…
Профессор сжал кулаки и начал выкрикивать оскорбления в адрес неведомых мне недоброжелателей, а я сидел и ошарашенно размышлял. Все, чем я жил последние полгода, весь этот новый мир, все мои новые знакомые, абсолютно все оказалось лишь красочным сном, и теперь пришло время очнуться в реальности. Вот так и приходит конец мечте, вздохнул я. Минуту назад ты засыпал эльфом, от которого зависела судьба немаленького человеческого поселения, а проснулся душевнобольным в смирительной рубашке.
– Доктор, – обратился я к Семеновичу, продолжавшему потрясать кулаками. – А когда же мне можно будет покинуть это заведение?
– Что? – не понял профессор. – Ах да, еще не скоро, очень не скоро.
– Почему? – изумился я.
– Ну, я же должен убедиться, что у моего препарата действие постоянное, а не временное. Знаете, батенька, я совершенно уверен, что возможен рецидив, поэтому мой препарат сегодня вам нужно будет еще раз ввести. Сейчас-сейчас…
Семенович начал копаться в ящике стола, а затем извлек оттуда запечатанный пятикубовый шприц и прозрачную бутылочку с ядовито-зеленой жидкостью. Распечатав шприц, он наполнил его этой дрянью и выпустил пузырек воздуха, капнув струйкой зеленой жидкости на папку с моей историей болезни.
– Так, батенька, а сейчас мы сделаем вам укольчик…
Он поднялся из-за стола и с явно недобрыми намерениями подошел ко мне.
– А это действительно необходимо? – с испугом спросил я.
– В принципе, можно было бы и обойтись, так как риск слишком велик, – пробормотал профессор. – Но необходимо закрепить полученный эффект! Ну-ка, привстаньте немного.
Я поднялся и отошел подальше от профессора.
– Если такой большой риск, может быть, не нужно…
– Так-так, больной сопротивляется, – улыбнулся профессор и крикнул: – Мишенька!
На его зов дверь раскрылась, и на пороге нарисовался бугай. Подошел ко мне, схватил за руку и дернул к себе. А дальше мое тело среагировало само. Я одним точным ударом пятки сломал лодыжку бугаю. Тот охнул и стал заваливаться на меня, но я отскочил и подставил коленку для его челюсти, которая с хрустом с ней соприкоснулась. А уже после того, как тело санитара рухнуло на пол, ударил стопой в шею бесчувственному Мише, ломая ему позвоночник. Бугай дернулся разок и затих у моих ног, а я понял, что теперь мне назад дороги нет. Я же убил человека, а это не шутки! Я повернулся к профессору и увидел, что он уже поднял трубку телефона, лежащего на столе. Смотря на меня расширенными глазами, он прокричал в нее:
– Это Семенович, пришлите санита-а-а!..
Это моя нога ударила его в низ живота, и крик захлебнулся. Выше мне поднять ее не позволила смирительная рубашка. Поэтому я ударил согнувшегося профессора сбоку в коленку, дробя сустав, а затем наступил ногой на горло, прерывая стон и жизнь светила медицинских наук. Начав, я уже не имел права останавливаться. Стремительно выбежав за дверь, я лихорадочно начал просчитывать варианты. Проще всего было вырваться через главный вход, пока его не перекрыли, поэтому я побежал к лестнице. Но по ней уже поднимались три дюжих молодчика в белых халатах и с резиновыми дубинками в руках. Это было для меня слишком. С двумя я бы еще связался, но трое мне были явно не под силу. Вот если бы снять смирительную рубашку…
Я бросился обратно, осматривая окна. Везде решетки, не выпрыгнешь. И тут меня осенило – в кабинете у Семеновича решеток не было! Слыша топот санитаров, догоняющих меня, я ворвался в кабинет профессора. Так и есть – окно оказалось незащищенным. Разбежавшись, я оттолкнулся от пола и ласточкой прыгнул в него. Вот только маленько недооценил крепость стекла. Да, оно разбилось, острой бритвой располосовав мне лицо и затылок, но сильно замедлило скорость моего прыжка. Именно поэтому я зацепился ногами за раму и дальше полетел уже вниз головой. Последним, что я увидел, был быстро приближающийся асфальт…
Я подскочил на лавке, едва сдержав рвущийся наружу дикий крик, и лихорадочно огляделся. Я был в своем только сегодня отмытом доме, на деревянной лавке. Вокруг была темнота, а за окном небо только-только начинало светлеть. Я с трудом унял бешено колотившееся сердце, краем сознания слыша тихий шепот: «Ты хотел… хотел…»
– Нет, – решительно прошептал я. – Таких снов мне больше не нужно! Пускай будет тьма, пускай угольно-черная яма, но не такие кошмары! Достаточно! Не нужны мне никакие сны, и без них неплохо!
Я облегченно повалился обратно на лавку, вытер со лба холодный пот. Нет, что-то со мной явно неладное творится. И ведь далеко не в первый раз я замечаю, как на краю моего сознания появляется этот странный шепот. Что это, раздвоение личности или кое-что посерьезнее? Про второй вариант думать не хотелось, так как он был весьма страшным, а страха я во сне сегодня достаточно натерпелся. Надо же, какой реальный кошмар приснился! Я ведь уже практически поверил, что все, случившееся со мной, было лишь моей фантазией!
Вздохнув и немного успокоившись, я повернулся на бок и постарался уснуть. Но лишь минут через двадцать вновь ощутил, как рядом со мной возникла расплывчатая фигура. Она наклонилась и ласково провела рукой по моей щеке.
– Спи, Алекс… – услышал я тихий шепот и понял, что это вновь пришла моя подруга темнота.
Нет, не так… Моя подруга – Темнота. Теперь я понял, что это действительно имя, которое я дал сущности, что постоянно была рядом со мной, облегчая мои страдания и даря необходимый мне отдых. Что ей было от меня нужно, зачем и почему она находится рядом со мной – сейчас все это для меня было не важно. Она – моя подруга и никогда не причинит мне зла, в этом я был абсолютно уверен. Именно потому я лишь улыбнулся, почувствовав ее нежное прикосновение.
«Хорошо», – мысленно прошептал я в ответ и почувствовал, как Темнота подхватила мое сознание и унесла в неведомые дали.
Я проснулся поздно утром, чувствуя себя прекрасно отдохнувшим и полным энергии. Сделав небольшую разминку во дворе, умылся остатками воды из бочки, оделся, нацепил оружие, уже давно ставшее неотъемлемой частью тела, сунул в карман куртки флягу с лимэлем и пошел завтракать.
В столовой толпился народ. Я поздоровался со всеми и сразу же прошел на кухню, взяв там пару тарелок с едой из рук сияющей Кары. Быстро прикончив свою порцию, я направился к Хагелу.
– Доброе утро! – весело поздоровался я с командиром, сидевшим за столом и подсчитывавшим что-то на клочке бумаги.
– Доброе, Алекс, – поприветствовал он меня в ответ. – У нас намечается небольшая проблема, так как железа, которое ты сделал королевским амулетом, не хватает на все, что необходимо. Придется или отказываться от кинжалов, или делать меньше мечей.