Мы опоздали. Когда я увидел впереди Город, то было уже ясно, что он захвачен врагом. Я увидел тела степняков, что валялись перед стенами, увидел дым, поднимавшийся к небу от горящих зданий в центре города, услышал радостные крики кочевников, занятых грабежами… А дальше я все помню смутно. Вроде бы я успел просканировать местность магическим зрением и не обнаружил никаких следов присутствия мага, а потом скомандовал атаку. Как я узнал гораздо позже, степняки не выставили никаких дозоров, а всецело предавались резне в покоренном городе, поэтому они не заметили, как наш маленький отряд въехал в распахнутые ворота и стал уничтожать захватчиков.
Я помню многих степняков, которые пытались нас остановить, но падали мертвыми от стрел моих парней, от их клинков, которые разрезали тела врагов вместе с их оружием, от моих лезвий, магических стрел, захватов, воздушных кулаков, молотов, плетений разрыва… Я развернулся на полную катушку и показал себя во всей красе. С холодной яростью, полностью захватившей мое сознание, я лишал врагов жизней, пресекая любые их попытки бегства. Смутно, краешком сознания, я отметил, как хорошо изгибались улочки Города, не позволявшие степнякам просматривать окружающее пространство дальше четвертого двора. Это давало нам возможность методично, шаг за шагом, продвигаться от ворот вглубь, не ставя на уши всю орду, наводнившую город.
Мы работали слаженно и безжалостно. Благодаря магическому зрению я видел всех живых, вытаскивал их из домов магическими захватами и быстро убивал или же отдавал ребятам на растерзание. К сожалению, все горожане к моменту нашего появления уже были мертвы. Защитники сражались отчаянно, но они ничего не смогли поделать против десятикратно превосходящих сил врага. Я намного позднее увидел, что воины Хагела сумели унести с собой жизни более пяти десятков степняков, пока их просто не задавили общей массой, найдя незащищенные доспехами места на их телах. Простые защитники тоже постарались, отстреливаясь со стен, сражаясь на улицах…
Вот только погоды это не сделало. После ожесточенной борьбы, продолжавшейся, по моим прикидкам, не больше пятнадцати минут, степняки ворвались в Город, а затем открыли ворота. Еще десять минут понадобилось им, чтобы подавить последние очаги сопротивления, а дальше они просто стали убивать жителей, не щадя ни стариков, ни детей. И, что самое главное, нападение началось всего через несколько десятков минут после того, как мой отряд покинул Город. Если бы я не бросился на помощь, то и на этот раз наверняка все бы обошлось, но тогда степняки захватили бы Вторую деревню, в которой было намного больше жителей…
Но все это я осмыслил гораздо позднее, а тогда, в горячке боя, по-настоящему понял, что значит поддаться своим звериным инстинктам. Я убивал степняков, давил их, резал, разрывал на части, но чувствовал только усиливающуюся звериную ярость, которая толкала меня вперед. В какой-то момент я понял, что больше в городе степняков не осталось, а их остатки удирают на лошадях, выскочив из черного хода. Ярость придала мне решимости, поэтому, несмотря на довольно большое расстояние до убегавших, я вытянул вперед магические захваты, подняв за стеной два десятка чудом уцелевших гадов в воздух.
Подтянув их к себе, я опустил дергавшихся кочевников на землю и зло посмотрел в их лица, перекошенные ужасом. Я дождался, чтобы каждый из них прочитал в моих глазах смертный приговор и осознал свою неминуемую гибель. Вот тогда я начал их медленно убивать, срывая кожу, дробя каждую косточку в их теле, отрывая им ноги и руки… Кончилось это дело тем, что я осознал себя стоящим перед двумя живыми кочевниками, окруженными грудами кровоточащего мяса. Машинально я отметил, что остановился вовремя. Мне были нужны пленные, чтобы узнать интересующие меня подробности. Но теперь я не буду их спрашивать, и даже не буду пытать, ведь есть более легкий путь.
Я подтянул одного из степняков и взглянул ему в глаза, сразу погрузившись в его разум. Там я увидел участок степи, покрытый колючками и сухими травами. Посреди всего этого возвышался недоуменно глядевший на меня кочевник. Подойдя поближе, я с размаху отвесил ему оплеуху, от которой его фигура сразу потеряла четкость и стала растворяться в воздухе.
«Теперь он мне не помешает», – подумал я и приступил к делу.
Осмотрев все растения, я начал искать те, которые отвечают за недавние воспоминания. В этом мне помогли мои опыты над пленными в погребе. Именно тогда я научился определять содержание избранного участка, предстающего моему сознанию в форме растения, только дотрагиваясь до него или же вдыхая его аромат (если в моем сознании эта информация выглядела как цветок). Провозившись так, по субъективному времени, с полчаса, я обнаружил, что интереса этот кочевник не представляет, так как всего три десятицы назад был простым пастухом.
Вынырнув из его разума, я отшвырнул тело пленного и приступил ко второму. Он был одет в более дорогую одежду, а на поясе у него висел кинжал, украшенный несколькими драгоценными камнями. Когда я подошел к нему, ужас в его глазах достиг апогея и пленный просто отключился. Но это не спасло его от допроса. Раскрыв его глаза пальцами, я проник в чужой разум и, не мудрствуя особо, решил скопировать все подряд, ведь в своих воспоминаниях гораздо легче разбираться, чем копаться в чужой голове. Начав процесс создания дубликатов тех колючек и кустов, что обнаружились в разуме пленного, я мысленно хлопнул себя по лбу, а потом просто с корнями вырвал все эти растения и переместил к себе на полянку, перед этим основательно расширив ее. Это оказалось весьма несложно, так что зря я опасался в свое время экспериментировать подобным образом в своем мозгу. Успешно посадив новые растения, я щедро полил их своей энергией и вынырнул из подсознания, чтобы почувствовать настойчивое прикосновение.
– Алекс, очнись!
Меня снова потрясли за плечо. Я отпустил все еще бессознательного пленного под ноги и отошел в сторону.
– Алекс, с тобой все в порядке? – спросил Крот, который тряс меня за плечо.
– Вроде да, – хрипло ответил я. – А что?
– Просто у тебя кровь из носа течет и глаза стали черными, – пояснил друг.
Я машинально провел ладонью по лицу и уставился на окровавленные пальцы, а потом ускорил процессы регенерации.
– Перенапрягся немного, – пояснил я ребятам, настороженно смотревшим на меня.
– А глаза почему такие? – не унимался Крот.
Я прислушался к себе и обнаружил, что во мне все еще бушует лютая ненависть, готовая в любой момент выплеснуться. Я закрыл глаза и глубоко вздохнул, заставляя себя расслабиться и погасить тот огонь, что пылал в моей груди. Спустя пару вздохов я открыл глаза и дождался одобрительного кивка Крота.
– Вот теперь стало, как раньше. А я уже думал испугаться…
– Да я и сам едва не испугался, – ответил я, сделав себе зарубку на память поразмыслить еще и над этим.
Парни немного расслабились и уже не смотрели так внимательно, а я огляделся. Ну и натворил же я дел! Везде, куда бы я ни посмотрел, валялись мертвые тела степняков. Сколько их было, я не мог сосчитать и приблизительно. Может, две сотни, а может, и три, разве сейчас это было важно? Главное, что я не успел защитить тех, кто мне доверился. Я потерял Город!
– Алекс, что будем делать с пленными? – подошел ко мне деятельный Рик.
Я посмотрел на оставшихся в живых двух врагов. Один из них сидел и бездумно смотрел прямо перед собой, а второй уже очнулся и недоуменно озирался. Под нашими изумленными взглядами он принялся махать перед собой руками, глупо улыбаясь, а затем засунул пальцы себе в рот.
– Что это с ними? – спросил Трит.
Глядя на пленного, который вдруг заинтересовался блестящей пряжкой на ремне лежавшего рядом с ним изломанного тела, я ответил:
– Один из них только что лишился своей души, а второй потерял все свои знания. Вы легко можете угадать, кто из них кто.
Глядя на все еще живые тела, я понял, что напрасно беспокоился о том, что знания, полученные мной от пленного, могут повредить мне. Теперь я получил наглядное и убедительное доказательство того, что душа и знания – это совсем не одно и то же, как я думал всегда. Хотя вполне может быть, что только в этом мире у разумных существ они так четко разделяются. Это было непривычно, это было странно и требовало более тщательного осмысливания, на которое у меня не было времени. Я еще секунду смотрел на бестолковые действия второго, который продолжал вести себя, словно маленький ребенок, а потом сформировал перед собой лезвие. Через секунду два обезглавленных тела легли на землю, пополнив и без того немалое количество трупов.
– Командир, Город горит! – донесся до меня голос Дина.
Оглянувшись, я увидел, что столб дыма, поднимавшийся над центром города, стал намного гуще.
«Нужно погасить пожар, иначе может сгореть все вокруг», – подумал я и вместе с парнями поспешил туда.
На бегу я замечал мертвые изуродованные тела горожан – женщин, детей… Вся жалость к степнякам, начавшая было зарождаться в моей душе, моментально испарилась. Тот, кто посмел сотворить такое с детьми, не заслуживает жизни.
Добежав до центра города, мы обнаружили, что вовсю полыхает церквушка. Огонь уже перекинулся на несколько домов поблизости и подыскивал себе новую жертву. Парни бросились за ведрами, а я понял, что такими темпами проблему не решить, ведь колодец далековато. Что мне можно сделать магией? Сдуть пламя напором воздуха или зачерпнуть воду в реке?.. Я зло сплюнул на землю и подумал, что мозги в последнее время начинают мне отказывать. Все можно сделать еще проще и лучше. Я открыл себя энергии, которая была в огне, и стал ее втягивать. Точно так же, как остужал раскаленный металл, я забрал всю силу, что накопилась в этом пожаре, и огонь моментально погас. Прибежавшие с полными ведрами парни только с удивлением рассматривали наполовину сгоревшие дома.
Церковь выгорела практически полностью, картины, само собой, не уцелели. Я пожалел об этом, так как уж очень запомнилась мне та, третья, картина с поверженным Темным, на нее бы мне хотелось взглянуть еще разок. Неподалеку от церкви я увидел тело в рясе. Священника степняки не стали мучить и просто перерезали горло. Я посмотрел на мертвого святошу и в который раз отметил, что моя жизненная позиция намного лучше церковной. Священник убеждал меня проявить жалость к врагам, но в итоге сам стал их жертвой. Так кто же из нас двоих прав? Что молчишь? Стыдно? Ах да, ты же умер! Наверное, даже побрезговал взять в руки оружие, чтобы помочь защитникам, а просто вышел перед кочевниками и попытался вразумить неразумных созданий Единого, за что и удостоился легкой смерти.