Ведь два его любимых сына погибли по вине одного, негодного.
Когда спутники брели обратно в лагерь, разбитый в холмах неподалеку от аль-Нуили, Эль молча придержала Тайена за рукав, позволяя Карасу уйти вперед. Когда он отошел на достаточное расстояние, чтобы не слышать чужой разговор, ассасинка тихо сказала:
— Карас твой слуга. Почему ты просто не прикажешь ему пойти с тобой?
— Он мне не слуга.
— Ты же представил его, как телохранителя.
— А еще как торгового партнера. Но все это ничего не значит. Он отправился со мной в изгнание по доброй воле, и если бы не он, я бы даже со своим клятым бессмертием закончил свои дни где-нибудь в канаве, а не беря вражеский форт с гордым видом и почти в одиночку. Я не буду заставлять его что-то делать.
Эль подняла руки, как бы сдаваясь. Полная луна осветила ее фигуру. В алых отблесках она выглядела жутковато, будто залитая кровью.
— Не сердись. Я всего лишь хочу понимать, какие у вас отношения и чего от вас ждать. Перед такой вылазкой, как завтрашняя, это полезно выяснить. Потому что если с нами что-то стрясется, а он нас бросит…
— Он этого не сделает.
— Тебе лучше знать. Я просто надеюсь, что, если мы провалимся, он не забудет помочь и мне. На всякий случай напомню тебе, а ты, если хочешь, ему, что только мне известно, каким будет следующий шаг Кейро.
Ассасинка направилась вслед за Карасом, плавно покачивая бедрами. На сей раз Тайен порадовался, что это она не видит выражения его лица.
Значит, Эль в них сомневается. Правильно делает. Они ей тоже не доверяли. Три дня назад, после «Ароматов эш-Шардама», Карас вернулся к утру и зло сообщил, что их новая подруга растворилась в темноте сразу, как только покинула заведение. Он обыскал все ближайшие улицы и заглянул всюду, куда мог, но «богатая вдова» испарилась утренним туманом. Которого, кстати, в этих местах не бывало.
С ее стороны это представлялось разумным ходом, но теперь, после отказа Караса сопровождать товарища в аль-Нуили, Тайен забеспокоился. Если грянет гром, ассасинка с легкостью превратится в облачко дыма и удерет, а он останется наедине с толпой озверевших южан.
Чудесно.
Помянув недобрым словом Хада, Иешну, Варона и других вестников Всесоздателя по очереди, маг направился к лагерю. Импровизация всегда была одним из сильнейших качеств Тайена, и завтра о ней придется снова вспомнить.
Глава 4
Все пошло не так.
Звук эхом отдавался от каменной клетки узкого коридора. Кричали южане — призывали подкрепление. Убегавший Тайен споткнулся о неровные плиты пола и с размаха врезался в стену. В плече вспыхнула боль, но жалеть себя было некогда. Позади загрохотали доспехи — к магу подбирался новый отряд защитников крепости аль-Нуили. Стиснув зубы, он щелкнул пальцами сразу на обеих руках и швырнул за спину гибельные искры. От усталости язык заплетался, но первые двое южан повалились на колени почти одновременно, а еще через мгновение развеялись пеплом. Остальные пятеро — милость Хада, пятеро! — даже не подумали отступить.
Тайен набрал в легкие воздуха и приказал искрам-убийцам поразить еще двоих. За миг до того, как рассыпаться в прах, южане резко расступились. Маг от неожиданности забыл закончить фразу. Что они делают? Когда за фигурами прижавшихся к стенам врагов появились двое лучников с короткими костяными луками, было уже поздно. Перед тем как в грудь вонзилась пара стрел, он успел подумать, что южане не дураки. Сообразили, что мага огня в ближнем бою не взять, и не пожалели нескольких людей для прикрытия. Сила удара оказалась такой, что Тайена отбросило назад.
Мысли метались и гасли под натиском чудовищной боли. Собрав волю в кулак, Тайен вытянул руки перед собой и заставил остатки магии вытечь через них. Коридор заполнила струя пламени. Не все поднятые среди ночи южане успели надеть полный доспех, и их волосы ярко заполыхали огненными коронами. Затем, клеймом вплавляясь в кожу, загорелась одежда. Истошные вопли разрывали барабанные перепонки. К вою присоединился и голос Тайена. Во время яростного боя думать о защите от собственной магии оказалось некогда, и на ладонях запузырились ожоги.
Боль накладывалась на боль, умножала друг друга.
А начиналось все неплохо.
Их с Эль пустили в крепость без лишних вопросов. Вернее, вопросы были, и много, но только о том, что случилось с «праворукими». Ассасинка от всего отнекивалась, плела, что они в этот момент уже выехали из эш-Шардама, долго прятались от стражи и известно им не больше, чем иешнитам. Весь день до этого Эль орала в пустыню, а вечером на всякий случай выпила какой-то мутный отвар, и ее голос стал неотличим от ломающегося мальчишечьего. Женщину в ней никто не заподозрил. Да и с чего бы — выглядела она, как худенький подросток. Тайен изображал ее угрюмого друга, который смертельно устал в дороге и невразумительно ворчал в ответ на все расспросы. К нему поцеплялись и быстро оставили в покое.
Изобразить сумрачность было легко. Ему действительно не нравилось находиться в аль-Нуили, среди врагов, с женщиной, которой вряд ли следовало доверять. Вдобавок осторожные попытки выяснить, где реликвия, с треском провалились. Часть иешнитов хмуро замолкала, а часть весело пожимала плечами: дескать, сначала заслужите наше одобрение, а потом мы вам скажем.
К счастью, новичков не стали терзать проверками на ночь глядя и отправили спать, причем не в здание, а в один из шатров во внутреннем дворе. Через несколько часов Тайен и Эль тихо покинули храпевших «собратьев» и с помощью магии прокрались в донжон. Там-то и начались проблемы.
Расположение внутренних помещений аль-Нуили оказалось странным. Тайен и в Вессалии редко посещал крепости, а на юге — вообще ни разу, но, насколько он понимал устройство древних укреплений, наверху должны были находиться хозяйские покои, а внизу — склады и колодец. Логика подсказывала, что реликвия на четвертом этаже, в сундуках главного иешнита, но Эль упорно тянула мага к погребу. Переспорить ее не получилось — она попросту пошла туда, куда хотела, а вместе с ней в темноте кануло и заклинание, укрывавшее Тайена от глаз южан. Пришлось следовать за ассасинкой, мысленно зарекшись еще хоть раз идти с ней на дело.
Спустившись по лестнице и миновав первый коридор, он понял, что ошибался. Внизу прятали что-то очень важное. Настолько важное, что иешнитский маг не поленился установить волшебную печать на толстенную дверь, которую и тараном было не пробить. Для чего еще нужны такие ухищрения, как не для сокровищницы?
Тайен приободрился. Только за дверью оказался новый коридор, за ним — еще коридор, а за ним — еще. И снятие первого же барьера подняло на уши всю крепость. Что сделала Эль, которая вчера, бедняжка, так волновалась, что ее бросят? Повела округлыми бедрами и растворилась в тенях.
Зря он заступился за нее перед Карасом в «Ароматах эш-Шардама». Все равно с врагами пришлось разбираться в одиночку.
Импульсивный выброс потоков огня добился того, на что Тайен уже и не рассчитывал. Стражи аль-Нуили забыли о долге и с воплями, распространяя вокруг себя смрад паленой плоти, кинулись наверх. Их оружие осталось лежать на полу, а рядом в конвульсиях дергался южанин, который тщетно старался сбить с себя пламя. Его крики звучали в ритм с чувствами Тайена.
Не в силах удержать голову прямо, маг уронил ее набок и скосил взгляд на торчавшие из груди древки стрел. Как его любят туда ранить… Он приподнял руку, чтобы коснуться растрепанного черного оперения, но так и не решился.
Сознание мутнело. Коридор пока что пустовал, но Тайен понимал, что это ненадолго и что снаружи его наверняка поджидают десятки южан с копьями и стрелами наготове. И побег из аль-Нуили, и упрямое движение вперед, к очередной запечатанной двери были одинаково бессмысленны. Как поступить?.. Победило любопытство. Зря он, что ли, столько вытерпел ради этого клятого сосуда?
Тайен сделал несколько неверных шагов вперед и, пошатнувшись, уперся боком в дверь. Древесину покрывал искристый налет, в котором только маг признал бы волшебный барьер. Судя по его тонкости, заклинание-замок поставили давно, и он истерся от того, что его постоянно открывали. Обновления требуют любые заклинания, и об этом не стоит забывать.
Ключа к печати маг не знал и, если бы не ветхость магической конструкции, вряд ли бы смог ее взломать. Но время сделало печать неустойчивой к воздействию чужой магии. Глубоко вдохнув, Тайен собрал силы и расплавил замок мощным заклинанием. В этот момент его что-то ударило в спину.
Свет померк.
…И зажегся снова. Свечи, расставленные по углам комнаты, освещали матовую кожу Кейро. Она стояла в постели на коленях, полностью обнаженная, и зазывающе томно улыбалась, слегка закусив нижнюю губу. У Кейро была восхитительная фигура, нет, даже идеальная, и она этим бесстыдно пользовалась.
Сегодняшний Тайен знал, что это не ее заслуга, а оборотничества. Кейро проводила жизнь в увеселениях, от которых быстро одрябнет любое тело. Она, однако, всегда оставалась сочной, как спелое яблоко, облитое карамелью. Его так и хотелось укусить, попробовать на вкус…
Сегодняшний Тайен знал, что под слоем карамели кроются горечь и яд. Он бежал бы из комнаты, сбивая дорогие вазы с подставок, и плевать, что над ним будут смеяться. Но тогдашний Тайен еще не знал, что Кейро одурманит его зельями и он убьет родных братьев. Он с хохотом прыгнул в кровать, опрокидывая любовницу на подушки.
Из забытья мага вырвала мучительная боль. Как будто кто-то выдергивал из него кишки, причем со стороны спины. Еще и поставил ногу, чтобы удобнее было тянуть. Тайен не смог удержался от воя, плюнув на все причины прикинуться мертвым. Всесоздатель, с какой радостью он сейчас испепелит проклятого южанина, который над ним издевается!
— Не трепыхайся, — зазвучал женский голос. — Иначе будет еще больнее.
— Оставь… — прохрипел он.
— Оставить? В тебе копье застряло. Как ты с ним развернешься в коридоре? Ну ни… — Эль вдруг замолчала. — Как же глубоко оно вошло. Потерпи немного.