но, как поскорее убраться отсюда; подальше от этой бойни, подальше от острова. Куда угодно.
Вэлли повернулся к хозяину лодки, который все это время безропотно просидел на полу.
— Есть ли у вас какие-нибудь ограничения, касающиеся переправы в ночное время, капитан?
— Если на борту будете вы, то никаких, — подобострастно пробормотал тот. Значит, то, что здесь произошло, оказало действие и на моряков.
Подозрительность и враждебность исчезли. Светлейшему Шонсу и храброму мастеру Нанджи представили всех свободных воинов, которые робко поздравляли героев с их удивительным ратным подвигом. Улыбка, похоже, навсегда застыла на лице Нанджи.
Имперканни включил в работу все свое деятельное войско. В лодку отнесли еду и соломенные подстилки, тела собрали, лошадей накормили. Один Третий, посмеиваясь, принес Виксини поесть и протянул старику стакан вина, что вызвало великолепные перемены.
— А мы останемся ночевать здесь, — сказал Имперканни. И посмотрел на погонщика. — Ты можешь устроиться где-нибудь в стойле. Утром нам понадобятся твои мулы. Правда, не все.
У погонщика был такой вид, как будто ему сообщили нечто ужасное. Его крысиные глазки с мольбой обратились к Вэлли. Сначала Вэлли не мог понять, в чем дело, а потом засмеялся.
— Я думаю, светлейший, если он не вернется, его там потеряют, — сказал он. — И пойдут искать. Я правильно говорю?
Тот важно кивнул.
— Моя жена пойдет, светлейший.
А найдет она не мулов, не мужа, а целое состояние, которое лежит в конюшне.
— Я уверен, светлейший Имперканни, что ваши люди вполне справятся с мулами? Оставьте себе все необходимое и отпустите этого человека. Он мне очень помог.
Белогривый воин удивленно поднял свои брови цвета соли с перцем и, желая сделать приятное светлейшему Шонсу, согласился. Вэлли это развлекло — даже кровавые убийцы могут быть хорошими ребятами.
Не сговариваясь, двое Седьмых отправились на прогулку по берегу, желая побеседовать наедине.
— Вы понимаете, что Богиня привела вас сюда, чтобы сделать правителем? — спросил Вэлли. — Не успеете вы и с коня сойти, а жрецы уже вас назначат на эту должность.
Его собеседник кивнул.
— Не могу не признать, что идея заманчива, — ответил он. — В последнее время мы с Йонингу много говорили о том, что пора найти каменные ножны. Кажется, я старею. Почитание уже приносит нам больше радости, чем бой. — Он замолчал. — Ее рука уже не однажды вела нас, и всякий раз для наших мечей находилось благородное дело. Но в Ханне все было иначе; мы так ничего и не нашли. А потом Йонингу настоял на этом путешествии. Он хотел разузнать что-нибудь об отце… И вот мы здесь. — Он усмехнулся весело и чуть снисходительно. — Мы ступили на пристань, услышали звон мечей, и я подумал, светлейший, что задача, заданная нам Богиней, — это вы. Теперь-то я понимаю, что вы — это решение.
Он, возможно, проверяет, где у Вэлли слабое место, но Вэлли вовсе не настроен открывать ему душу.
— Расскажите, пожалуйста, о его отце, — попросил он.
Имперканни пожал плечами.
— О нем уже много лет ничего не слышно. Кажется, он собирался записаться здесь в охрану. Но мне кажется, он давным-давно умер.
— Нанджи, возможно, что-нибудь знает о нем, — сказал Вэлли. — Как его имя?
— Конингу пятого ранга.
— Вот как? — Вэлли вдруг потерял интерес к разговору. — Хотя, возможно, Йонингу стоит обратиться к старому интенданту. Я вам говорил о нем. Он — честный человек, он вам поможет. — Вэлли обратился к более тонкому вопросу. — Возможно, вашим молодым воинам служба в охране покажется немного скучноватой?
Золотистые глаза стали холодны как лед, и Вэлли показалось, что белый хвост шевелится сам по себе. Интересно, могут ли Седьмые в обществе друг друга чувствовать себя непринужденно? Они как вожаки-самцы, которые обсуждают свои стада.
— Мне еще не предложили этот пост.
Никакой вербовки!
Вэлли вздохнул и улыбнулся.
— Говорят, что на этой дороге паломников обирают разбойники.
— Я смиренно молю Святейшую, чтобы они предприняли такую попытку завтра, — усмехнулся Имперканни.
У края причала они повернулись и пошли обратно. Дул слабый ветерок. Лодка, кажется, уже готова. Вэлли посмотрел вокруг в поисках своей компании и опять встретился взглядом с Катанджи.
Катанджи подтолкнул брата, который стоял тут же. Тот рассерженно шикнул, но Имперканни это заметил. Он вопросительно взглянул на Нанджи.
Нанджи вспыхнул.
— Нет, ничего, светлейший.
— У твоего подопечного острый глаз, — заметил Седьмой. — Он разглядел то, что упустили другие и о чем светлейший Шонсу умолчал из гордости. Я в долгу у него. Представь его мне.
— Он еще не знает всех ответов и приветствий, светлейший, — возразил Нанджи.
Воин седьмого ранга одним взглядом может просто заморозить человека. И даже неустрашимый Нанджи дрогнул перед таким взглядом.
— Пусть это будет гражданское приветствие, — сказал Имперканни.
Итак, Катанджи представили, и у него наконец-то появилась возможность сказать:
— Нельзя ли, светлейший, попросить, чтобы один из ваших младших воинов передал пару слов моим… нашим родителям? Просто сказал бы им, куда мы ушли? — он быстро взглянул на Вэлли. — И сообщил бы, что я в надежных руках?
При виде такой сентиментальности Нанджи поморщился. Имперканни и Вэлли улыбнулись друг другу. Имперканни успел заметить родовые знаки.
— Я сам передам твое сообщение, — сказал он. — Я скажу им, что у них отличные сыновья, хорошие воины… и что вы в Ее руках. Кто меня к ним отведет?
— М-мастер Бриу, светлейший, — заикаясь, проговорил Нанджи. Он покраснел и явно чувствовал себя не в своей тарелке.
— Я бы посоветовал вам обратить внимание на Бриу, светлейший, — сказал Вэлли. — Я думаю, он будет рад возможности восстановить свое доброе имя. В душе он честный человек. По крайней мере он сможет вам сообщить полезные сведения об остальных.
Имперканни вежливо поблагодарил его, но было видно, что все решения относительно охраны он намерен принимать сам.
Лодка была уже готова к отплытию, когда небо укрыла тьма.
— Вы уверены, что поступаете правильно? — спросил Вэлли.
— Совершенно! — ответил Хонакура, хотя все еще чувствовал себя слабым. — Даже простая поездка на муле — это уже слишком, — он усмехнулся. — К тому же у меня профессиональный интерес к чудесам, а они кружат над вами, как мухи над коровой.
— До вашего отправления, светлейший, мы должны еще совершить одну печальную церемонию, — обратился к Вэлли Имперканни, кивая в ту сторону, где его воины положили у воды восемь мертвых тел.
— Вот как? — сказал Хонакура. — Мне, пожалуй, придется опять на минутку стать жрецом. — Он заковылял к телам, сняв на ходу повязку.
Когда Имперканни сосчитал знаки, выражение его лица доставило Вэлли большое удовольствие.
На священном острове Вэлли оставалось сделать еще одно дело — принять участие в похоронах. Свободные воины знали, как это должно происходить. Не желая показывать свое полное невежество, Вэлли отошел в сторонку, а когда вернулся, все уже выстроились и он без труда определил, куда должен встать. У самого края пристани выстроились в ряд двенадцать воинов. Катанджи, как самый младший по возрасту и положению, стоял с краю, в центре — Хонакура, слева от него — Имперканни. Вэлли предназначалось место справа от Седьмого. Все воины торжественно обнажили мечи.
— Достопочтенный Тарру, — сказал Нанджи, когда рабы принесли первое тело. Хонакура произнес слова прощания:
Тарру шестого ранга, вот мы возвращаем тебя к Нашей Величайшей Матери, твой путь в этом мире окончен.
Как и ты, мы все отправимся к Ней, неся свой прах и грязь, которые Она смоет; свои печали и горести, которые Она утешит; свои радости и заслуги, которые Она примет.
Она примет тебя, в нужное время воссоздаст вновь, и ты опять начнешь свое путешествие.
Скажи Ей, что в своих молитвах мы помним о Ней и ожидаем Ее призыва; ибо из вод мы пришли и в воды мы должны вернуться.
Тело с плеском упало в воду… Вода вспенилась, забурлила, подернулась серебром, потом окрасилась ярко-красным; но вот все стихло, и осталось только бледно-розовое пятно, плывущее по течению. Все это произошло за несколько мгновений. Труп исчез. Вэлли был так поражен, что чуть не выронил меч.
— Господин Трасингджи…
Теперь Вэлли уже был готов к этому, но каждый раз его пробирала дрожь и приходилось прикладывать усилия, чтобы никто не заметил его ужаса. Какой же опасности он избежал! Из глубин сознания поднялось слово… Оно долго кружило во тьме, и потом наконец обрело форму: пиранья.
Теперь он понял, почему суд вынес такое решение. Воля Богини сильнее, чем сутры, и Она выразила Свою волю. Пройти тот путь, который нашел Вэлли, мог только Ее избранник, значит, Она одобрила его действия. Никакой человеческий суд не может противиться Ее воле. Теперь Вэлли понял, почему так испугался Нанджи, когда он однажды заговорил о переправе через Реку, понял, почему слово «плавать» относится только к рыбам, почему жрецы так боялись опустить ноги в заводи, почему погонщик поил своих мулов из корыта, почему ему так легко удалось перехитрить Тарру. Неудивительно, что после такого проявления веры и мужества все смотрят на него с суеверным страхом.
Он взглянул на последние вечерние лучи, догорающие над спокойной гладью воды. Он подумал о том, как хорошо было бы искупаться, сколько пользы принесло бы это его измотанным нервам, его грязному, измученному, усталому от седла телу. Но в этой жизни о плавании ему придется забыть.
Боги совершают чудеса только тогда, когда захотят этого сами, и никогда — по требованию.
Паром напоминал собой китобойное судно с продольным парусом. На нем могло бы уместиться около двух десятков пассажиров, но в этот раз его заняли воины. Семеро могли спокойно уместиться на соломенных тюфяках, разостланных на полу, здесь же хранились и запасы еды — холодная птица, черствый хлеб, сыр и фляги с теплым пивом. Подгоняемый едва заметным ветерком, паром ровно скользил по неподвижной водной глади. Еды хватило бы, чтобы прокормить и целый полк таких, как Нанджи, поэтому они поделились с толстопузым подобострастным капитаном и грубым неотесанным парнем, который составлял его экипаж.