Когда раздался стук прикладом в ворота, все всполошено загомонили, Бирюза закричал: «Что делать будем?!», и Дерюга ударил его кулаком в лицо.
Долговязый бандит вскрикнул, отшатнувшись, налетел спиной на Кабана, тот крепкой ладонью отпихнул его от себя, Бирюза схватился за нос, из которого потекла кровь — все это заставило остальных удивленно смолкнуть.
— Не шуметь, не паниковать! — прошипел Дерюга, картинно вытаскивая из кобуры пистолет, позабыв про то, что тот еще толком не высох после купания в озере и вряд ли будет стрелять. — Сейчас будем наружу прорываться.
— Как? — спросил кто-то.
— В машины садитесь, заводите.
Его прервал град нетерпеливых ударов, посыпавшийся на калитку в створке ворот.
— Дерюжка, ты зачем меня ударил? — растерянно спросил Бирюза, держась за расквашенный нос.
— А чтоб не паниковал, молодой, — пояснил Дерюга и вдруг ткнул ему в лицо пистолетом, отчего Бирюза снова едва не упал. — И еще раз так меня назовешь, пристрелю, понял?! Теперь все по машинам! Я в коляске еду, Бирюза — ты рулишь. Выполнять! Нет, Бритва, стой!
Люди побежали к фургонам, а напоминающий шакала бандит шагнул обратно к Дерюге.
— Ну? Чего?! — пролаял он. Вид у Бритвы как всегда был слегка горячечный, а глаза блестели, вроде кашицы из дурман-травы нажрался.
— В каком фургоне ящики?
— В том! — Бритва показал.
— А ты ж за рулем, да?
— Да! Чего надо?
— Короче, ты садишься в другой — в другой, ясно? — фургон и таранишь ворота.
— Чего?! — вызверился Бритва.
Дерюга едва не отпрянул, когда бандит качнулся вперед, будто собрался наброситься, но взял себя в руки и сунул Бритве под нос пистолет.
— Не спорить! Старшой я щас! Хочешь, чтоб хозяин тебе потом башку отрезал и в гейзер выбросил?! Сказано: сесть в тот фургон, как я знак дам — таранить ворота! Потом по Трубе до раскрытых ворот, через них наружу. Там плита — ее тоже сшибай и вниз по аппарелям сразу. На мостки и к берегу. Выполнять!
Для острастки он двинул бандита стволом в зубы. Бритва зашипел, сжимая худые кулаки, глаза у него стали совсем уж чудные какие-то, будто у разъяренной рептилии.
— Макота тебя кончит! — предупредил Дерюга, ноги которого сделались ватными. Бритва от убийств тащился, как ползун по песку. Настоящий, как это Захар говорил… да — садист!
Все же повторное упоминание хозяина, крутой нрав которого был каждому в банде известен, подействовало. Глаза Бритвы не потухли, но несколько потускнели, он отступил, плюнул Дерюге под ноги и нервной дергающейся походкой зашагал к фургону.
Во время этого разговора по воротам продолжали колотить, но теперь удары смолкли — наверное, снаружи совещались. Бандиты лезли в машины, Червяк поднял маниса и впрягал в повозку. Дерюга собрался сесть в коляску, но тут сильная рука схватила его за шиворот.
Решив, что это Бирюза, бандит по-волчьи оскалился (такое выражение он видел на лице хозяина, и оно ему очень понравилось), развернулся на каблуках, вновь хватаясь за пистолет — и увидел перед собой образину с выпяченными бесформенными губами и сползшим книзу левым глазом.
Кабан без замаха, но сильно врезал ему кулаком под дых, отчего Дерюга издал звук, какой производит колесо, пробитое большим гвоздем. Он согнулся бы, если бы Кабан не удержал его за шиворот. Притянув лицо Дерюжки поближе к своему, он прошамкал:
— Мофет, фефя хофиян стаффйм и сфефал, но ефли ефе фаф Фифюфу уфафиф, я фефя гвофну. Фы фонял, Фефюфка?
В его произношении «Бирюза» не очень-то отличался от «Дерюжки», а «грохну» звучало уж совсем забавно, но Большой Смелый Дерюга, пред лицом более сильного человека мгновенно ставший Маленьким Испуганным Дерюжкой, сразу все очень хорошо, просто замечательно понял.
Кабан, не дожидаясь ответа, оттолкнул его так, что бандит, спиной перелетев через низкий бортик, уселся в коляску, и зашагал к машинам.
— Э! — прохрипел Дерюжка вслед. — Кабанчик, а гранаты где у вас? Гранаты должны ж были остаться!
— Да там они, — сказал Бирюза, одной рукой осторожно держась за нос, а другой показывая на коляску. — В ящике пять штук лежат, все, что осталось.
Снаружи донесся приглушенный голос:
— Вы что там, перепились все? Сказано — открыть!
— Сейчас! — крикнул Дерюга. — Ключ найти не можем!
— Какой еще ключ? Там засовы везде!
— Правильно, но у нас на нем замок навешен! Сейчас, братки, сейчас откроем, он в сено завалился, на котором манис наш… Погодьте чуток, открываем уже!
Привстав, он повернулся к бандитам, глядевшим на него из кабин и окошек в бортах фургонов, и сделал жест, будто перезаряжает ружье, показывая, чтобы все приготовились.
— Взорвем ворота! — прокричал тот же голос из Трубы. — Вам же хуже!
Кабан влез в фургон последним. Червяк запряг маниса и сел на передке повозки, подняв кнут. Позади него устроились двое с пороховыми самострелами. Дерюжка сообразил, наконец, что его пистолет вряд ли выстрелит, и схватил обрез, висящий в чехле под рулевой вилкой.
— Это ж мой! — воскликнул Бирюза.
— Теперь — мой! Заряжен? А где еще патроны… а, вот, вижу. Так, теперь заводи… Э, что это там такое?
Сквозь корабельные переборки в отсек проник приглушенный грохот — снаружи что-то взрывалось.
― Вроде наши ракеты рвутся… — пробормотал Дерюга удивленно.
Взрывы быстро смолкли, вместо них донеслась пальба. Положив ствол обреза в специальную выемку на передке коляски, бандит достал две гранаты из прикрученного к борту железного ящика, покрутил их в руках, примериваясь, как будет бросать, отечески стукнул Бирюзу гранатой по плечу и сказал:
— Готовься, молодой, щас будет знатная драчка!
Бирюза удивленно глянул на него, заслышав в манере речи интонации Макоты, пожал плечами и завел мотоциклетку. Сидящие в кабинах мотофургонов только этого и ждали — моторы заработали, наполняя отсек рокотом и смрадом выхлопов.
— Задний ход давай и вбок.
Бирюза так и сделал, и тут же сидящий за рулем Бритва с такой злостью втопил газ, что движок его фургона взвыл, как подраненный волк-панцирник.
За воротами было тихо. Дерюга, чувствуя себя полководцем, обозревающим с холма, как сходятся две армии, выпрямился в коляске, оглянулся на машины и сделал знак: пошел!
Мотофургон Бритвы рванулся вперед.
Он вломился в ворота, опрокинул их наружу, размазав по полу стоящих там людей, и сразу после этого Дерюга швырнул следом гранату.
— Гони! — проревел он, вновь неосознанно копируя интонации хозяина, и огорченный лишь тем, что Макота в эти мгновения не видит его.
Мотоциклетка помчалась в пролом, за нею — второй фургон и манис с повозкой.
Вылетевшая в Трубу граната взорвалась, накрыв осколками тех, кого не раздавили упавшие ворота.
Впрочем, даже после взрыва на ногах остались несколько человек, и все они открыли огонь, когда бандитские машины оказались в коридоре.
Дерюга сжался в коляске; над головой засвистели пули, но тут задний фургон закрыл его от прокторов и харьковчан. Машины одна за другой понеслись по Трубе, оглашая ее ревом: впереди мотофургон Бритвы, за ним мотоциклетка, второй фургон и повозка. Тянувший ее перепуганный шумом манис развил изрядную скорость.
— Догони его! — проорал Дерюга, подавшись к Бирюзе. — Ближе езжай! И сбоку, чтоб я видел, что впереди!
Ехать, по его подсчетам, предстояло всего ничего.
Между бортами переднего фургона и стенами Трубы было метра по два, не меньше, и когда Бирюза подвел мотоциклетку ближе к правой стене, Дерюга, перегнувшись через бортик коляски, увидел, что происходит впереди.
Из небольшого бокового коридора на шум как раз выскочили двое, мужчина и женщина, и бандит вскинул обрез, но опустил, сообразив, что это не прокторы и не харьковские. Даже, кажется, не вооружены…
Они отпрыгнули назад, но не успели — Бритва крутанул руль, тяжело накренившийся фургон вильнул, мгновенно приблизившись к стене и едва не заскрежетав по ней бортом, врезался в этих двоих и отбросил с такой силой, что наверняка переломал им все кости.
— Бритва — садюга! — выкрикнул Дерюжка.
— Далеко ехать?! — прокричал Бирюза, оглядываясь.
— Нет! Ворота раскрытые в правой стене, сворачиваешь резко за Брит…
Позади застучали выстрелы, и он приказал:
— Опять к стене давай!
В просвете между нею и бортом заднего фургона были видны два небольших приземистых сендера из тех, в которых иногда раскатывали по Кораблю прокторы.
― Ползуна вам в глотку! — выругался Дерюга, сообразив, что последней едет незащищенная телега. — Тормози, надо их прикрыть!
Но было поздно. Телега с обезумевшим от страха ящером мчалась уже возле самой стены. Червяка видно не было, как и двух бандитов, которые сели вместе с ним. Манис на глазах Дерюги упал, повозка заскребла по стене, одно колесо отлетело, и она встала, сильно накренившись.
Водитель последнего фургона поднажал и стал приближаться к мотоциклетке. В просвете Дерюга увидел, что сендер прокторов пытается объехать фургон, и схватился за гранату. Сорвав чеку, бросил назад, она прокатилась, подскакивая, между колесами фургона, и когда тот пролетел над ней, взорвалась.
Из-за мотофургона донесся скрежет, звук удара, под потолок взлетели клубы дыма.
И тут же Бирюза ударил по тормозам так, что Дерюга кубарем вылетел из коляски. Выпустив обрез, он покатился по железному полу, колотя об него головой, локтями, коленями, ребрами… Мир на несколько мгновений уплыл от него, вернее, это Дерюга уплыл из мира, а когда вернулся обратно, со всех сторон стучали выстрелы.
Он приподнялся, сплюнул кровью из прокушенного языка. Встал на колени, оглядываясь.
Фургоны замерли с двух сторон от мотоциклетки, перекрывая Трубу, бандиты стреляли из окон и раскрытых дверец. Ворота, через которые Дерюга вошел в Корабль, были закрыты; сквозь приоткрытую калитку по машинам стреляли дежурившие на входе прокторы и харьковчане. Понятно, почему Бритва встал — разогнавшись, он мог протаранить ворота отсека лобовым ударом, но не мог проделать это на крутом вираже, поворачивая из Трубы в короткий жестяной коридор, ведущий к перекрытой плитой дыре с аппарелями.