ия между поклонником культа индейцев майя и наемным воякой местечкового магната.
— Там наш человек обижается, — после короткой паузы сказала темнота голосом Сильвестра. — Вы канаете… кантуете… гнобите… унижаете нашего человека.
— Пьянь, ничтожество! — возразил Индеец.
— Он отъявленный… заявленный… заядлый… борец, — похоже Сильветстру стало совсем некомфортно в темноте. Слова русской речи заблудились в его искусно причесанной голове, сыпались наружу безо всякого смысла, подобно окаменевшему, позапрошлогоднему гороху.
Что-то клацнуло. Белый луч выхватил из темноты лицо Сильвестра. Идеец светил ему в лицо большим гаражным фонарем. Хозяин «материального склада» и думать забыл о пленном Середенке, о Вичке и о Травне. Опустив книзу голову, словно готовясь бодать своего противника, он уставился на наймита Саввы Лихоты. Не побоялся же пялиться на дьявольскую рожу! Персонаж с иллюстрации к трагедии «Фауст»: нос острый, слегка загнутый, глаза — пятна чернильной темноты, кожа темная, как у папуаса, волосы цвета воронова крыла отливают синевой.
Вика едва слышно всхлипнула. Травень не мог решиться прикоснуться к ней. Не мог видеть сейчас её лица. Но он знал: она боится, до колик, до жути, до полного оцепенения! Откуда такой страх? Почему?..
— Вали к Матадору, американский придурок! Понял? — неуклюжая глыба Индейца надвинулась, нависла, заслонила собой свет. — Там тебе рубли и баксы! Понял? America must die![9]
Что-то ухнуло, хрустнуло, свет погас. Середенко наладился опять стонать, но Сашка стукнул его кулаком по макушке, и шурин Вани Половинки затих на время.
— Тебе нужен свет? — прошептала Вика.
— Мне нужен тросик, — отозвался Травень и тут же прохладный, змеистый предмет оказался в его ладони.
— Как ещё помочь? — настаивала девушка.
— Уже! Отстань!..
Травень двинулся в ту сторону, где кряхтя и круша убогую мебель, бушевала схватка носорога с крокодилом. Под руку попался уставленный коробами стеллаж, и Сашка обрушил его. Так же пришлось поступить с двумя другими стеллажами. Результатом его усилий стала полнейшая тишина — кряхтение, стук и лязг прекратились. Травень присмотрелся.
Вламываясь в помещение «материального склада», Сильвестр неплотно прикрыл за собой дверь. Узкая серая полоска между притолокой и дверью сейчас была хорошо видна. Где-то невдалеке, шагах в десяти слева по коридору, моргала подслеповатая лампочка, превращая кольца в носу Индейца в меленькие, неяркие звездочки. Сильвестр угадывался неподалеку. Он лежал на спине. При скудном освещении читались беленькие буковки логотипа «Армани» на его тёмной майке.
Удар каблуком в переносье, не сильный, но размывающий краски мира — результативное средство, когда противник лежит на спине и не двигается. Но Сильвестр молниеносным движением ушел влево, подтверждая свою способность к активному сопротивлению. Подошва Травня ударила в пустой пол один раз, и второй, и третий. Какая там рукопашная! Получились эдакие детсадовские топотушки — невинно и забавно.
Секунда, вторая — и Травень почувствовал, как теряет равновесие. Противник мертвой хваткой вцепился в его лодыжку. Схватка в партере — не его стезя. Сашка приложил все силы, чтобы избежать падения, и ему удалось устоять. Даже более того, удалось обрести оружие — валявшийся в нокауте Индеец всё ещё сжимал в руках свою биту. Искать нунчаки в темной комнате все равно, что искать черного кота, или вчерашний день — пустые занятия, особенно если твой оппонент вертится волчком. В такой ситуации можно попытаться не дать ему подняться на ноги и не тратить попусту силы на гнев.
Исход подобной схватки может зависеть и от того, кто раньше устанет. Травень старался обуздывать гнев, всякий раз безошибочно угадывая положение неприятеля, заставляя его двигаться быстрее. Наконец Сильвестр пропустил удар. Бита угодила в мягкую плоть, вероятно, в туловище. Травень не мешкая нанес следующий удар. На этот раз хрустнула кость. Сильвестр истошно завопил. Тогда Травень накрыл его своим телом, укладывая на живот, заводя голову и правую руку назад так, чтобы хрустнули суставы.
— Подай тросик! — рявкнул Сашка.
Прохладная ладонь Вики явилась немедленно и сунула ему требуемое.
Коротко стянуть шею и колени не удалось — противник продемонстрировал завидное упорство.
— А теперь нужен свет, — пробормотал Травень себе под нос.
Он слышал, как Вика шарит вокруг. Наконец белый луч фонаря осветил внутренность «склада».
Травень оглядел средней тяжести разгром. Похоже, именно обрушенные им стеллажи положили конец схватке носорога с крокодилом. Неподвижное тело Индейца очертаниями напоминало прибрежную гору Аю-Даг. Уроженец московского микрорайона Выхино дышал громко, с явным астматическим хрипом.
— Мы не будем рыдать над Индейцем, — заметил Травень. — Я спас его от верной смерти. Теперь о нём пусть заботятся товарищи-землекопы.
Сашка поднялся, перевернул Сильвестра на спину. Тот глянул на Травня со спокойным пренебрежением. Вика тут же подала биту.
— С кем поведешься от того и наберешься, — хмыкнул Травень.
— Шутишь?! — прохрипел Сильвестр, и Сашка потуже затянул на его шее тросик.
— Ты прости, но я привык разговаривать с врагами. Понимаешь? Привык общаться. — Сашка взвалил Сильвестра на плечо, но тот оказался тяжеловат. Пришлось призвать на помощь Середенку. Вместе они поволокли Сильвестра вверх по лестнице на парковку.
— Так вот. Пообщавшись с русаками, и ты, дьявол, стал иррационален. Уподобился тем евреям, что в стародавние времена полюбили с брони вещать. Да только где те евреи, а?
Травень веселился, Середенко пыхтел, Вика молча топала следом. На лестнице и в коридорах горного училища было пустым-пусто. Никто не явился на шум драки, никто не считал Сильвестра незваным гостем или врагом. А враг смотрел на Травня все с тем же спокойным пренебрежением. Связанный, беспомощный, он всё ещё считал себя победителем. Ах, этот взгляд — плоский, темный, равнодушный, самоуверенный, с привкусом брезгливости, пустой, как выработанный рудник, лишь искорки подземного огня проскакивают, ледяные и обжигающие. Уж у него, у Травня, есть средства погасить адские искорки в шнифтах Сильвестра, и он их погасит, но не сейчас, немного погодя. Надо сначала с Саввушкой повидаться.
По коридорам и лестницам горного училища они маршировали, храня сосредоточенное молчание. Сильвестр не предпринял ни одной попытки к освобождению. Никто им не встретился, не заступил дорогу.
— Все Землекопы в степу. Полюют на пускови установки. А раньше на лисиц полювали, — пояснил Витек. — День и ночь воюемо без перекурив и без видпусток.
По пути из подвала на двор горного училища Витек несколько раз приложил Сильвестра головой о бетонные стены и о перила лестницы, но тот не проронил ни звука.
Сообща они затолкали Сильвестра в объемистый багажник «туарега». Витек без лишних слов полез на заднее сиденье.
— Надо валить, — сказал Сашка, прыгая на водительское место.
— Надо, — подтвердила Вика.
Она стояла рядом с ним, словно хотела ещё что-то сказать и не решалась, когда в дверях училища возникла растрепанная фигура Индейца. Размазывая по морде кровавые сопли, он вполне внятно произносил какие-то мантры. В правой руке он сжимал снаряженный для стрельбы «глок». Сашка выдернул из-за пояса пистолет.
— Не надо, — вяло заметила Вика. — Пусть бормочет. Он безобидный.
— Он туп и вооружен.
— Да не злись ты, дядя Сашко! — Девушка шмыгнула носом, как будто только что плакала.
— Кто такой, этот Индеец? Зачем он здесь? Кто допустил до такого?
— Индеец — не тупой. Он умный. Мыслитель.
— В смысле?
— В прямом. Голова забита бреднями, руки свободны. Хошь дрочи, хошь через голову кувыркайся.
— Вичка, ты же девушка!
— Ну и чо?
— Фильтруй!
— Слухаю, дядько! Буде сроблено! Но вот только…
— Что?
— Зря ты Сильвестру по чердаку настучал. Зря повязал. Погорячился зря. — Вика всё ещё с опаской посматривала в сторону багажника. — Он нам оружие поставлял, а теперь… Вези же! Увези его отсюда!
— Яйца курицу учат! — Травень всплеснул руками. — Вернее, петуха! Или, по-московскому говоря, не учи отца детей делать.
— Зря. Теперь Сильвестр знает, как ты нереально крут, — стояла на своем Вика. Испуг на её личике сменился неподдельным восхищением. Вот она — победа!
Сашка уже завел двигатель «туарега» и перевел рычаг в положение «драйв», когда появилась возможность оценить свою внешность после стычки на «материальном складе» — из подъезда горного училища вышел Стас-Матадор.
— Увозите нашего главного поставщика? — губы Стаса растянулись в улыбке, но подбородок оставался твердым.
— Да! — Травень, не скрывая удовольствия любовался собственной улыбкой, отразившейся в стеклах его очков.
— И Середенку? Мы рассчитывали обойтись с ним гуманно… Обменять. Тем более Виктория…
Стас повертел головой. Вичку потерял, бедолага!
— Я как раз направляюсь в ту сторону, — почти серьезно произнес Травень. — Обещаю и клянусь пригнать вашего паренька в отчий штаб.
Весело козырнув, он отпустил педаль тормоза. «Туарег» тихонечко тронулся с места.
— Как-никак Савва Лихота — мой старый товарищ, горшечный, как нынче принято говорить. Думаю, он пойдет навстречу!
Стас всё-таки сорвал с носа очки. Недоумение и ярость плескались в его зрачках. Что ж! И с таким пареньком больших проблем не должно быть. Но сначала надо выяснить, каков противник Матадора, так называемый Киборг.
Травень глянул в зеркало заднего вида. По лбу и вискам Середенки обильно стекал пот, его трясло. Ломка. Час от часу не легче! Ходу! Пистолет он успел снять с предохранителя. Положил оружие рядом с собой на сиденье.
Покидая двор горного училища, он подсматривал в зеркало заднего вида. Их отъезд сопровождал настоящий фейерверк. Индеец палил в небо из крупного калибра. Палил боевыми патронами, наверное, теми самыми, что часом ранее доставил им Сильвестр. Куда же подевалась Вичка? Розовое пальто — приметная вещь. В таком запросто не спрячешься.