— Тъи должен возненавидет бутылка, — поучал Несторова Клоун. — Думый чито ти бадаешь главаря Пастухов. И бац-бац!
Брат-славянин отобрал у Романа бутылку и, казалось, едва прикоснулся ею ко лбу. Толстое стекло пошло трещинами и развалилось на фрагменты. Роман едва не плакал — теперь не осталось ни одной целой бутылки.
Стас осмотрел спортивную площадку. Землекопы уже разбились на две команды. Тогда Матадор дал сигнал к началу игры. Мячом сразу завладел один из новобранцев, тощенький, лопоухий, губастый парнишка из соседнего городка, когда воин позволил ему увидеть себя. Он должен был явиться. И он явился — воин Русского мира. Пусть несколько позже, чем ожидал Стас и в одиночку. Почему же не пришел его подопечный — беспокойный и слишком уж умный Ярослав Саввич Лихота?
Воин стоял на краю поляны. Высматривал? Оценивал? Принюхивался?.. Убить его сразу?.. Слишком просто. Проложить с его помощью тропку к парнишке, сынку Саввы Лихоты — стоило бы попытаться. Но выгорит ли? Парень продолжает наяривать на своем слишком заметном байке по самым грязным притонам Пустополья. Парень совсем не прост и, похоже, нанятый неадекватным папашей «дядька» с трудом поспевает за ним. Но это не умаляет его достоинств. Такой действительно на многое способен. Обломать такого — особый почет. В случае, если он действительно значим для Лихоты, можно надеяться на высокую награду. Тогда появится возможность «подписаться» под ипотеку и отдохнуть, наладить отношения с женой и, наконец, повидать дочь от первого брака — Настя совсем большая уже. И чужая. Несколько месяцев перерыва жизненно необходимы Матадору. Или несколько недель. Иначе — он труп.
Стас сделал вид, будто сосредоточился на футболе. Клоун, как обычно, сразу взял всю игру на себя. Несколько десятков пар обуви молотили по едва взошедшей траве, порхал над площадкой белый мяч. Новобранцы на трибунах верещали высокими, срывающимися на визг голосами. Матерились однообразно и скучно. Кто-то шмальнул в небо короткой очередью.
Стас подал знак воину, и тот двинулся следом за ним в помещение штаба. Так и поднимался по лестнице на третий этаж, так и шел по коридору следом, не нагнал, не проронил ни слова. Стас уселся на старенький, продавленный диван в дальнем углу. Виктория любила сидеть именно здесь и, если Стас оказывался рядом, всегда укладывала ноги ему на колени. Сейчас воин заговорит о ней. Он намерен противостоять судьбе. Желает исключить Викторию Половинку из числа неизбежных жертв.
Войдя в штабную комнату, воин бегло огляделся. Неужели всерьез рассчитывает уйти беспрепятственно и когда пожелает? Странная самонадеянность для такого опытного человека.
— Я пришел просить тебя за Вичку. Викторию Половинку — дочь моего армейского друга.
Ну вот! Пока он вполне предсказуем.
— Виктория — боец моей бригады. Защищать её — мой долг. Мы, Землекопы, своих не бросаем. Что с ней? Она жива? В плену?
Воин бросил тяжелое тело на диванчик. Старые пружины жалобно заныли. Не комфортное, странное ощущение! Усевшись рядом с ним на диван, воин уничтожил его интимное пространство. Он прижался бедром и коленом к его ноге. Он навалился на плечо Стаса жестом, позволительным только для близких друзей. А таковых у командира Землекопов в текущий период жизни не было в наличии. Диван слишком мал — отстраниться нет никакой возможности. Вскочить? Затеять драку? Не совпадает ли это с намерениями воина?
— Что такое Землекопы? — Вопрос внезапный и от этого вдвойне непростой.
Воин начал схватку. Вот он, повод подняться с места. Теперь Стас стоит перед развалившимся на диване долгожданным и ненавистным визитером.
— В смысле?
— Землекопы — суть секта, политическая партия, наименование бандформирования? Кто вы? На какие средства существуете? Зачем вы в Пустополье? Моя родина увязла в… нет, это даже войной назвать нельзя!
Он говорил слишком громко и слишком долго. На звук его голоса явился именно тот, в ком Стас сейчас нуждался больше всего — Даниил Косолапов — самый преданный и мотивированный из его людей. Он же — вечный нарушитель воинской дисциплины.
— Кто кого тут допрашивает? — окрысился Терапевт.
Автомата при нем не оказалось, штык-нож он из голенища доставать не стал. Но уж выматерить человека — это для Даниила дело нормальное. С такой задачей он запросто справится в любое время суток и в любой день недели. Пользуясь случаем, Стас занял выгодную позицию возле двери — слишком уж опасен противник. Сейчас главная задача — не дать ему уйти, а при задержании не позволить себя покалечить.
— Да вот человек интересуется нашими доходами. Странный интерес! И ещё он принес неприятную весть: наша Виктория, похоже, в плену. В любом случае, она не погибла. Её видели вполне живой, с ранением неизвестной тяжести неподалеку от Благоденствия.
Новый залп брани. Странная, пугающая ухмылка воина в ответ. Теперь Косолапов достал из голенища штык-нож. Чистит им ногти. Зачем? Демонстрирует выдержку или тупость? Косолапов — полезный бригаде человек, но выше головы ему не прыгнуть. Да и не жилец он. Вот и сейчас сорвал с носа очки. Зачем демонстрировать воину привычку к дури? Зачем показывать беспокойство и озабоченность? Зачем хвастаться оружием? Такими приемами хорошего бойца не удивить и не напугать. Но Косолапов вряд ли осознает, сколь серьёзен его противник. Совсем другое дело — Барцу Бакаров, Нахчи, позывной Чулок. Вот он просочился между полотном двери и косяком, встал в уголке, сложив ладони на животе в позе футболиста из «стенки» в момент реализации пенальти.
— Виктория Половинка в беде, — словно не замечая Косолапова, продолжал воин. — Вероятно, её будут истязать. Вероятно, её ожидает мучительная смерть. Её необходимо выручать. Одному мне не справиться, и я пришел за помощью к вам.
Говорит, а сам посматривает на Барцу. Считает его самым опасным из всех. Опыт чеченских войн дает о себе знать? Недоверие к кавказцам — извечная проблема для всех, кто воевал на перевалах Переднего хребта.
— Зрадив, значить, своих! — фыркнул Косолапов.
Воин-гость едва заметно поморщился, хмыкнул и решился на маленькую откровенность.
— Немае тут у мене своих. И зраджувати щось никого, кроме Вички та Ярика.
Соврал. Слукавил. Стал говорить и половину утаил, а другую половину — переврал.
— Наш гость не откровенен с нами. — Стас позволил себе улыбнуться. — Сказки нам рассказывает. Виноват!..
Травень даже не посмотрел в его сторону. Похоже, он реально считал, что главную угрозу сейчас представляет именно Даниил. Похоже, он пересчитывал зажимы на его портупее. Бедолага и не догадывается, для чего они предназначены. А если догадывается… Неприятное беспокойство зашевелилось в паху, словно вша защекотало. Стас не любил это чувство.
— Наш гость хочет потолковать с тобой, Даниил.
— Я готов, — отозвался Косолапов.
— За неимением коньяка, я бы предпочел текилу. Но если нет и её — можно «Хортицу». — Воин рассматривал их, как музейные экспонаты. Косолапов начинал закипать. Вот и хорошо. И пусть.
— Согласно закону гостеприимства, а? — добавил он и улыбнулся. Эх, нехорошая у него улыбка! Теперь дело за малым: надо спустить гостя в подвал, раз уж сам напросился.
Борьба оказалась недолгой и безрезультатной. Скрутить воина скотчем с первого раза не получилось, и тогда Барцу открыл огонь. Пули защелкали по стенам. Одна, срекошетив, осыпала оконное стекло. Услышав хлопки выстрелов, на помощь пришли Клоун и Роман. Воин сокрушил тяжелым телом Романа несколько парт. Разрушил и ширму, отделявшую спальное место Стаса от помещения штаба. Особую ненависть вызывала у него именно кровать. Неужели из-за того, что на ней иногда ночевала Виктория? Забавно!
Воин долго испытывал терпение Стаса. Когда оборудование штаба Землекопов уже серьёзно пострадало, он обнаружил явную склонность ретироваться. Прикрывшись рыхлым телом Романа Нестерова, как щитом, он стал продвигаться к выходу. Клоуну и Даниилу пришлось опустить стволы.
— Я, пожалуй, пойду. — Голос воина звучал ровно, словно они не метались в бессмысленной драке впятером по небольшой комнате в течение четверти часа. — Вы приходите, как стемнеет. Я отдам вам Викторию. Только штурмовать Благоденствие больше не надо. Пощади моих земляков, Матадор! Христом Богом тебя заклинаю!
Вряд ли он просто куражится. Скорее всего, преследует какие-то цели. Какие?.. Хочет навязать серьёзную схватку? Тогда, вероятно, он пришел не один. Хочет спровоцировать их. Выманить из Пустополья в место, удобное для противника. Куда?
— Где сейчас находится Виктория? — спросил Стас.
— Я оставил её в посадке, в пяти километрах от Благоденствия. Неподалеку от бээмпэ с трупами Землекопов, которых товарищи не бросают в беде. Но именно сейчас она, скорее всего, уже в доме Саввы Олеговича.
— Почему не привел её к нам сразу?
— Во первых, она ранена.
— Рана тяжелая?
— Точно трудно сказать. На первый взгляд — нет. Думаю, ей оказана медицинская помощь.
Роман висел на руках воина тяжким кулем. Придурок, слабонервный офисный планктон, за полгода беготни между Лисичановкой и Благоденствием наблатыкался, обстрелялся. Хорошо исполняет свою функцию. Жаль было бы его потерять, но сейчас главное довести начатое до конца и при этом самому не пострадать. Устав держать тело Романа, воин ослабил хватку, и москвич осел на пол. Клоун тут же поднял ствол. Он почти не целился. Этот умеет убивать любым оружием и из любых положений. Достойный противник для воина. Пуля вошла в дверной косяк слева от головы гостя. Острые щепы брызнули в стороны. Одна из них попала воину в глаз. Разумеется Данька и Клоун воспользовались этим, да и Роман-москвич не сплоховал — взял обе ноги гостя в плотный захват.
— Ты все равно не смог бы уйти, — проговорил Стас, склоняясь над спелёнутым врагом. — Там полон двор наших, и они слышали стрельбу.
— Я рассуждал иначе. — Воин поморщился.
Наверное, витки скотча слишком сильно сдавили его запястья. Что ж, скоро этому участку его тела будет даровано облегчение. Зато другие…