— Да наполнит Аллах ваши сумки! — пробормотал он. А затем, побуждаемый дерзостью, послал Зайдану проклятие нищих: — А тебе, йа сиди, пусть Аллах подаст, чтобы ты мог давать!
Маленькая кавалькада к тому времени уже проехала мимо, и Зайдан больше не взглянул бы на него, если бы не эта насмешка. Он повернулся в седле.
— Да разрушит Аллах чрево бесстыжей шлюхи, твоей матери! — начал он и резко умолк.
Дик, слишком поздно опустивший глаза, отвернулся, торопливо устремляясь через Дерб эль-Кубба. Увидев, как сузились, а потом широко раскрылись черные глаза Зайдана, он понял, что тот почти узнал его. Что-то во взгляде Дика задело в его памяти некие струны, а интуиция довершила остальное.
Дойдя до аллеи, Дик свернул в нее. Первые ворота оказались воротами дома Клюни, и он нетерпеливо забарабанил в них. Теперь дорога каждая секунда! Отчаянно необходимо было попасть внутрь, исчезнуть из виду прежде, чем вернется Зайдан, чтобы убедиться в своих догадках. Он снова постучал, но ни Клюни, ни его слуги открывать не торопились. Зайдан не поверил собственным глазам — только это помешало ему немедленно вернуться — и вновь появился в конце аллеи лишь тогда, когда его отряд уже проехал полсотни ярдов по Дерб эль-Кубба. Но Фатах, почтенный управляющий Клюни, еще только открывал ворота, и, возможно, не впустил бы оборванного нищего, если бы Дик не оттолкнул его и не захлопнул ворота изнутри.
— Что… — начал рассерженный чернокожий.
Дик оборвал его.
— Придержи язык, дурень! — прошептал он, опасаясь, что Зайдан услышит его снаружи. — Твой хозяин знает меня — я Брахим ибн эль-Хамдуш! — Он назвал первое попавшееся имя, пришедшее в голову. — Доложи ему, что я здесь!
Фатах, озадаченный, все же не решился возразить и поспешно удалился, а Дик, заложив ворота на засов, припал к ним ухом и затаил дыхание.
Стук копыт затих. Всадник, по-видимому, колебался. Похоже, он был один. Наверное, Зайдан вернулся без сопровождающих. Эта мысль — вернее, факт — принесла Дику надежду. Вскоре копыта застучали снова, и звук их постепенно заглох. Появился Фатах вместе с Клюни.
— Что за чертово имя ты сказал? — вопил шотландец. — Кто к нам вломился, что за Брахим ибн эль-Хамдуш? Я никогда…
— Клюни! — прервал его Дик. — Ради Бога, успокойся. Разве ты меня не знаешь?
Услыхав свое христианское имя, Клюни умолк.
— Что ты сказал? Бог ты мой, это же Дик!
Дик засмеялся и поднял руки.
— А кто же еще? Я просто назвал первое попавшееся имя. Прежде всего, разреши мне воспользоваться твоей ванной, а потом уж подходи ко мне. А то мои маленькие друзья переберутся и к тебе.
— Дик… О, Аллах! — охнул Клюни. — Мы так тебя ждали!
— Мы? — улыбнулся Дик. — Но погоди. Необходимо ее предупредить.
— Предупредить?
— Да, прежде чем дело не зашло слишком далеко. Меня видели, когда я входил в твой сад, и это не сулит ничего хорошего ни тебе, ни Эжени. Ведь она здесь?
Клюни улыбнулся.
— Да, и ждет тебя, парень. Ради нее медлить не стоит.
Дик облегченно вздохнул.
— Нет, нет! Конечно, нет! Не надо скрывать от нее правду дольше, чем следует. Но нам нужно торопиться — и ради нее, и ради нас самих. Что будем делать?
— Что делать? — Клюни задумчиво поскреб бороду. — Кто же положил на тебя глаз?
— Сам Зайдан! — Дик кратко пересказал события. — Я уже виделся с Майком. Мы договорились, что он соберет из бывшего полка всех, кто захочет присоединиться к нам. Мы встречаемся у Ксар Фараон, а потом все вместе едем на север, в Сеуту у пролива. Это ближайший испанский город.
Клюни одобрительно кивнул.
— Хороший план! Остатки нашего полка обеспечат тебе достаточную поддержку.
— По крайней мере, для того, чтобы преодолеть преграды, которые могут попасться на нашем пути. Правда, лучше было бы встретиться здесь — похоже, мне придется драться прежде, чем я рассчитывал!
Клюни покачал головой.
— Нет. Все запланировано как надо. Такой большой отряд здесь бесполезен, а ускользнуть незаметно всем вместе нелегко. Разреши, я управлюсь сам. Я позову своих парней и устрою их здесь, в саду. Но ты не ошибся? Зайдан действительно узнал тебя?
— Похоже на то, ведь он вернулся за мной! Мне повезло: в этот момент я уже был за воротами, хотя он видел, куда я вошел.
— Тогда сомнений нет, — согласился Клюни. — Он догадывается, где ты и кто ты! По-моему, тут два варианта: или он недостаточно уверен в этом, чтобы вламываться в мой дом, или отправился за подмогой. Но скоро мы обо всем узнаем.
— В таком случае, нас не должно здесь быть, когда он вернется! — воскликнул Дик. — Иначе тебе придется несладко.
— Нет, — возразил Клюни. — Честный человек поехал бы прямо к паше и привел отряд из Макзании, но Зайдан, судя по всему, предпочтет все держать в своих руках, по крайней мере, до тех пор, пока не заполучит девушку и не решит, как рассчитаться с тобой. Если дело обстоит именно так, он вернется с личной стражей. И тогда для тебя нет более безопасного места! Пока это дело частное, я тоже вправе противостоять любым попыткам войти в мой дом. Разве не так?
— Это шанс!
Клюни был настроен философски.
— Конечно, и мы должны использовать его, потому что Зайдан, безусловно, уже выставил человека наблюдать за домом, и незаметно вывести тебя отсюда до наступления ночи невозможно! Давай-ка извлечем из этого как можно больше пользы и, в первую очередь, отмоем тебя, чтобы ты мог как следует поздороваться с подружкой! Не думаю, что ей будет так же легко удержаться от тебя на расстоянии, как мне!
Несмотря на все тревоги и опасения, Дик по-настоящему наслаждался ванной. Уже целых три месяца он мыл только лицо и руки, и теплая ароматная вода казалась настоящей роскошью. На сей раз гурий не было: по молчаливому соглашению Клюни не стал звать Заиду и Хабибу, а могучая старуха Ямина едва ли подходила для такой роли. Клюни тоже не составил ему компании — проводив его в покои для гостей, он сразу же извинился и ушел собирать своих молодцов.
После мытья личный цирюльник Клюни подстриг Дику волосы и бороду. Он начал перебирать одежду, принесенную Клюни — шотландец якобы вынес ее из его дома. Потом дом захватили… Правда, Дик не помнил, чтобы что-нибудь оставлял там.
Однако платье сидело хорошо, как будто было специально сшито для него. Дик с удовольствием надел чистую гандуру, шелковый кафтан, набросил на плечи легкий шерстяной селхам. Позади него открылась дверь.
— Я не могу больше ждать! Дик, любовь моя!
Он обернулся.
— Эжени!
Она оказалась в его объятиях прежде, чем он осознал, что протянул ей руки.
— Клюни велел подождать в другой комнате, но я не в силах. Я уже достаточно долго ждала — хватит! Ох, дорогой мой!
У стены стояла кушетка, на которой Дик впервые начал знакомиться с обычаями этой страны так много лет назад. Пора возвращаться — начинать путешествие назад, к собственным обычаям.
— Эжени! — прошептал он снова, нагнулся и поднял любимую на руки, внезапно ощутив тепло ее тела.
Солнце уже садилось, когда звук двери, открывавшейся в главной комнате, заставил их подняться. Дик вскочил и поспешил к двери. Эжени села, торопливо приводя себя в порядок.
Посереди главной комнаты покоев для гостей ожидал Клюни, смущенно улыбаясь.
— Прости, что помешал тебе, парень, но есть новости. И пора ужинать.
— Клюни! Дик вернулся… — все еще недоверчиво произнесла Эжени за его спиной.
Дик с улыбкой привлек ее к себе.
— Он знает об этом. Боюсь, Клюни, что извиняться за задержку надо нам. В чем дело? Что за новость?
Клюни нервно крутил бороду.
— Давайте лучше сначала поужинаем! — воскликнул он и улыбнулся Эжени, но Дик видел, как озабочен друг. Однако успело стемнеть, блюда опустели, и только тогда они продолжили разговор.
— Не тяни, Клюни! — потребовал Дик. — Какая у тебя новость? Что еще случилось? Говори же! Или мы с Эжени сами должны пойти и выяснить, что ты скрываешь?
— Я бы не советовал!
— Нет? Так в чем же дело? Неужели Зайдан оказался честным человеком?
— Не совсем, но вроде того. Как мы и предполагали, сам он расположился в воротах дома напротив, а по углам моего дома расставил стражников — в полосатых джеллаба, из его личного полка. Мои молодцы удерживают аллею. Полчаса назад он перебросил через стену камень с привязанной к нему запиской. Вот, читай сам!
Он протянул сложенный кусок пергамента, покрытый вязью арабских букв.
«Якуб эль-Аббас, приветствую тебя! В моем сердце нет желания причинить тебе вред, но изменник Хасан эс-Саид находится под твоей крышей, и женщина-франги тоже. Ты знаешь, что Макзен ищет их. Твой дом окружен, и эти двое не смогут убежать. Выдай их мне до полуночи, и я не стану совать твою шею в ту же петлю. Однако в случае отказа я не премину назвать тебя вместе с ними. Жду ответа — до полуночи я не стану докладывать в Дар эль-Махзен. Будь благоразумен и да благословит тебя Аллах!
Дик перевел это послание Эжени, у нее перехватило дыхание.
— Достаточно откровенно! — Он взглянул на Клюни. — Зайдан объявил нам войну. Что же ты ответил?
— Я?
Клюни выглядел оскорбленным.
— Что же, по-твоему, я мог ответить? Конечно, ничего!
Улыбнувшись, Дик покачал головой.
— Ценю твою преданность, Клюни, но это послание требует ответа.
— Не понимаю…
— Сейчас нам важно войти с ним в контакт, — втолковывал ему Дик. — Можешь ли ты ответить, скажем, так: «Дай подумать». Или: «Закон Пророка не позволяет, чтобы я открыто предал своего гостя. Но если ты соизволишь один последовать за лысым нищим, который подойдет к тебе, он приведет тебя в его укрытие».
Клюни потянул себя за бороду.
— Конечно, могу! Но я ничего не понимаю.
Дик мрачно усмехнулся.
— Поймешь, поверь мне. Мы поймаем эту рыбку на ее собственный крючок. Сделай, как я говорю, Клюни, и вели цирюльнику еще раз зайти сюда.